Микель опустил «Кольт».

– Какой же ты тупой, Милано. Поэтому ты не поднялся выше простой гориллы. Ты даже в помощниках бригадира никогда не ходил.

– Кидай мне кейс, Петровский. И твоя сучка не пострадает.

Петровский медленно достал зажигалку, опустив глаза в пол, и сказал, тщательно проговаривая слова:

– Милано, это не моя сучка. Мне хватит этой секунды – пока ты будешь убивать её. В этом случае у тебя шанса не будет. А вот если бы ты отпустил её – тогда такой шанс у тебя был бы. Бывают в жизни моменты, когда собственная жизнь дороже сучек.

Милано думал с секунду, потом оттолкнул Маару и поднял «Узи».

…Пуля Микеля попала ему точно в середину лба. Очередь из «Узи» вспорола потолок, окатив Микеля градом штукатурки.

Маара стояла, прислонившись к косяку, чуть бледная.

– Ты мерзавец, Петровский, – сказала она, улыбнувшись.

Глава 2

Петрович поднялся по лестнице и распахнул дверь в морозное утро.

Ещё не рассвело, и в свете фонаря, болтавшегося над подъездом, выпавший в ночь снег искрился, словно битые ёлочные игрушки.

– Маша! – крикнул он и закашлялся.

Половина восьмого утра. Жильцам пора просыпаться.

Петрович сплюнул на снег кровавым пятном и растёр его сапогом. Надо, надо бросать курить.

Из тьмы, как привидение, появилась Мария. Словно угадав его мысли, подтвердила:

– Ты бы поменьше курил, Петрович.

Она поставила метлу к стене и улыбнулась.

– Да, точно. Один знакомый у меня вот так бросил курить, и умер. Нельзя резко бросать, это же как с водкой. От резкого бросания вреда много. Где ты такую кипишную метлу взяла?

– Сама вот вяжу. Илларионовна удавится за копейку, сам знаешь.

Петрович затянулся вонючей цигаркой.

– Только я вот не помню точно, как было с этим знакомым. Вроде наоборот.

– Как наоборот?

– Ну, сначала он умер. А потом курить бросил.

Пискнул зуммер домофона и из соседнего подъезда вышла импозантная дама лет сорока. На ней была дорогая короткая шуба, чёрные колготки и белые сапожки. Она прижимала к уху сотовый телефон.

Из-за угла неслышно выплыл «Линкольн». Дама недовольно открыла дверь, и, не оббивая сапог от снега, поместила своё не очень грациозное тело на переднее сиденье.

– Сколько раз тебе говорить, чтобы ты ждал, ждал! Чтобы ты тут стоял и ждал меня, бестолочь, – послышался голос.

«Линкольн» покатил по узкой дворовой дорожке.

– Верка своего водилу ишь как распекает. А я помню, как она бутылки сдавала. Бегала к армяну в палатку. Ты-то не помнишь, не было тебя ишо.

Петрович посмотрел поверх деревьев. За квартал от двора на макушке высотки горела огромная надпись:

«Г А З П Р О М.  МЕЧТЫ СБЫВАЮТСЯ»

Она взяла метлу и сунула такую же Петровичу – облезлую, с тремя прутиками.

– Пошли, олигарх, дорожки мести. Ты – с улицы, я здесь начну пока.

***

Они сидели в  «La Carbonara».

Здесь никогда музыка не играла громко, никогда. И Микелю это нравилось.

– Ты взял слишком крепкий «Мартини».

Глаза у Маары блестели в свете бра, развешенных на стенах в стиле средневековья.

– Можешь не пить.

– Не пить я сейчас не-мо-гу, – сказала она, впиваясь в него взглядом.

– Что ты хочешь, Маара?

– Те-бя…

Микель наблюдал за широкоплечей дамой в блестящем платье. Дама поочерёдно приставала к посетителям, медленно фланируя между столиков.

– Слушай, Маара, давай разбежимся? Я бы не хотел…

Она нервными пальцами достала сигарету и щёлкнула зажигалкой.

– Никогда не думала, что ты такой, Микель. Почему бы не попробовать получить нам причитающееся? Это ещё четыреста.

– Ты с ума сошла. Красавчик снюхался, ты забыла? Он снюхался с Романо.

Блестящая дама подошла к ним и уставилась на Петровского.

– Какой симпапуля, – выдохнула она.

– Пшёл вон, – прошипела Маара.

Дама, выругавшись мужским басом, направилась к эстраде.

– Микель, ты начинаешь сердиться. Я это вижу. Подумай, что Красавчик получил сейчас бонус. Они всё равно не поладили бы с Романо. Вдруг получится, и он заплатит?

– А если не заплатит? Я не желаю рисковать, мне жизнь дорога.

– А ты себе много намерял?

– Сука!

– Ладно, остынь. Если не заплатит, то… То мы будем умнее. У Романо я понадеялась, сама не знаю на что. Извини.

Микель хлебнул «мартини».

– Ладно. Что ты предлагаешь?

Она достала ручку из сумочки и что-то начеркала на салфетке.

– Вот, смотри. Это план пентхауса Красавчика. Ты войдёшь через лифт, один. Меня они не должны видеть. Напротив его конторы – здание гостиницы…

Я сниму номер вот здесь…

***

 Пентхаус Красавчика был вовсе не такой шикарный. Всего несколько комнат.

Петровский позвонил Алексису, чем привёл его в замешательство. Но это длилось лишь мгновенье, и Алексис взял инициативу – сaporegime всегда должен держать марку.

…Они здорово отделали Микеля, как только он заявился. Особенно отличился Луиджи. Луиджи, тупой ублюдок, выслуживался до советника и поэтому старался, как дурак на банкете. По ходу дела они с Джордано вытряхнули из Микеля прослушку. Это было плохо – теперь Маара ничего не сможет сделать.

Луиджи грубо втолкнул Микеля в комнату.

Красавчик сидел в кресле за столом. «Что они так любят сидеть за столами?» – подумал Микель, вытирая кровь с разбитых губ. Глаз заплыл, веко быстро опухало, чёрт.

Если бы Красавчик стоял, то ему бы пришлось смотреть на Петровского снизу вверх, это при его росте метр шестьдесят. Четвёртый капо дона Сальваторе был коротышкой с лицом, напоминавшем мочёное яблочко. Именно поэтому он предпочитал сидеть на стуле с регулируемой высотой.

– Микель, Микель. Дон Сальваторе будет очень недоволен тобой.