Темнота была не только в тоннеле; она была и внутри него самого.

– Неужели ты не хочешь, чтобы я нашел тебя? – прошептал он. – Ты здесь?

Туннель молчал. Лишь где-то на каменный пол едва слышно капала вода.

В нем волной поднялся страх. Когда дело касалось Гэнси, страх имел очень специфическую форму. И, в отличие от той ямы в земле под Борден-хаусом, в таком месте, как это, страх имел над ним власть.

Он осознал, что в тоннеле уже не было тихо. Где-то вдалеке начал формироваться звук. Очень знакомый звук.

Рой.

Это был не звук единственного насекомого, летевшего по коридору. И не Робопчела. Это было нарастающее жужжание сотен крошечных телец, отскакивавших от стен и приближавшихся к нему.

И хотя в тоннеле было темно, Гэнси ощутил ту же черноту, которая сочилась из дерева в Кэйбсуотере.

Гэнси уже мог видеть всю историю своей жизни: как его спасли от смерти, вызванной ядом шершней, чуть более семи лет назад, когда умирал Ноа. И сейчас, когда дух Ноа разлагался, Гэнси снова умрет от яда. Может, во всем этом и вовсе не было никакого смысла, кроме возвращения на круги своя.

Жужжание приблизилось. Теперь сквозь этот гул можно было разобрать почти неслышное постукивание, когда насекомые сталкивались друг с другом, устремившись по коридору прямо к нему.

Он вспомнил, что сказал ему Генри, когда положил пчелу ему в ладонь. Он велел ему не думать об этом как о смертельном орудии. Лучше подумать, что это что-то может оказаться чем-нибудь прекрасным.

Это он может. По крайней мере, он так считал.

Что-то красивое, сказал он себе. Что-то благородное.

Насекомые жужжали и бились о стены, жужжали и бились, приближаясь. Звук становился невероятно громким.

Они были совсем близко.

– Что-то, что не причинит мне вреда, – сказал он вслух.

В глазах у него покраснело, затем потемнело.

Покраснело и потемнело.

А затем осталась только темнота.

– Листья, – произнес голос Ронана Линча, исполненный силы и устремления.

– Пыль, – сказал Адам Пэрриш.

– Ветер, – сказала Блу Сарджент.

– Дерьмо, – добавил Генри Ченг.

По телу Гэнси скользнул луч света, что-то красное и черное. Фонарик.

При первых проблесках света Гэнси показалось, что стены вокруг кишат шершнями, но секунду спустя он увидел, что это были только листья, и пыль, и ветер, погнавший все это прочь по тоннелю. И в этом новом свете Гэнси увидел своих друзей, дрожавших в тоннеле там, где мгновение назад были листья.

– Ты тупой ублюдок! – рыкнул Ронан. Его рубашка была в грязи, с одной стороны на лице засохла кровь, но непонятно, его ли собственная.

Гэнси не сразу обрел дар речи, но когда голос вернулся к нему, он сказал Генри:

– Я думал, ты остался у входа.

– Я тоже так думал, – ответил Генри. – А потом я подумал, что не могу позволить Гэнси-третьему бродить в какой-то мистической шахте в одиночку. У нас осталось так мало древних ценностей; очень недальновидно позволить им погибнуть. Вдобавок, кто-то же должен был привести твою свиту.

– Почему ты пошел туда один? – спросила Блу. Она обхватила его обеими руками, и он почувствовал, как она дрожит.

– Я пытался быть героем, – ответил Гэнси, крепко обнимая ее. Она была настоящей. Все они были настоящими. Все они пришли сюда за ним, посреди ночи. Его всеобъемлющий шок подсказал ему, что он и не подозревал, что они способны на такое ради него. – Я не хотел, чтобы кто-то из вас опять пострадал, ребята.

– Ты тупой ублюдок, – заявил Адам.

Они расхохотались – беспокойно, тревожно, потому что им это было необходимо. Гэнси прижался щекой к голове Блу: – Как вы нашли меня?

– Ронан едва не умер, пока создавал что-нибудь, чтобы тебя найти, – сказал Адам. Он ткнул пальцем в Ронана, и тот раскрыл ладонь, демонстрируя светлячка. Едва его пальцы разжались, светлячок подлетел к Гэнси и уселся на его свитер. Гэнси осторожно снял его с себя и так же осторожно сжал в ладони. Он поднял глаза на Ронана. Он не сказал «прости меня», но и вправду искренне сожалел о содеянном, и Ронан это знал. Вместо этого он спросил: – И что теперь?

– Вели мне приказать Робопчеле найти твоего короля, – быстро ответил Генри.

Но Гэнси всегда повелевал лишь магией и никогда не пробовал повелевать людьми. Не в стиле семьи Гэнси было приказывать кому-либо что-либо делать. Они просили и надеялись. Они оказывали услугу другим и втайне надеялись, что люди так же окажут услугу в ответ.

Они пришли сюда ради него. Они пришли сюда ради него.

Они пришли сюда ради него.

– Пожалуйста, – произнес Гэнси. – Пожалуйста, помоги мне.

Генри подбросил пчелу в воздух:

– Я уж думал, ты никогда не попросишь.

Глава 56

Гэнси не мог сказать точно, как долго они шли, пока он, наконец, не нашел свою цель.

В итоге все было так: каменная дверь с вырезанным на ней вороном и сновиденная пчела, ползущая по ветвям плюща. Тоннель, по которому они пришли, вывел их из дома юности Гэнси, лишенной всякого волшебства, и привел в его выдающееся настоящее. И все было совсем не так, как он представлял.

Он чувствовал, что все так, как должно быть.

Он стоял у двери, чувствуя, как снова соскальзывает время, а он сам застыл без движения в его безудержном потоке.

– Вы чувствуете это? – спросил он остальных. Или это только мои ощущения?

– Подойди с фонариком поближе, – сказала Блу.

Генри стоял позади и вежливо ждал, поскольку был новичком в этом поиске. Чтобы не создавать толкотню у двери, он передал фонарик Блу. Она поднесла его ближе к двери, высветив мелкие детали рисунка. В отличие от предыдущей найденной ими гробницы, где было вырезано подобие рыцаря, здесь были вороны, вороны и еще раз вороны. Ронан выбил ногой дверь предыдущей найденной ими гробницы, но к этой он прикасался очень осторожно. Адам смотрел на расстоянии, сжав руки, будто от холода. Гэнси потянулся за своим телефоном, чтобы задокументировать находку на фото, но вспомнил, что телефон разрядился, а затем подумал, был ли в этом хоть какой-то смысл, если это и впрямь была гробница Глендауэра.

Нет. Этот момент принадлежал лишь ему одному, а не широким кругам общественности.

Он прижал к двери ладонь, растопырив пальцы, пробуя толкнуть ее. Легкое покачивание показало, что она легко откроется.

– Этот парень случайно не окажется злодеем, нет? – опасливо спросил Генри. – Я слишком молод, чтобы умереть. Очень, очень молод.

За семь лет Гэнси достаточно размышлял над всеми возможными вариантами того, кем и чем может оказаться король за этой дверью. Он прочел достаточно историй о жизни Глендауэра, чтобы понимать, что Глендауэр мог быть либо героем, либо негодяем, в зависимости от того, с какой стороны посмотреть. Он извлек дочь Глендауэра из могилы и обнаружил, что пребывание в гробнице свело ее с ума. Он читал легенды, где нашедшему сулили всяческие блага, и легенды, сулившие смерть. В некоторых историях Глендауэра похоронили одного; в других было сказано, что он окружен десятками спящих рыцарей, которые проснутся вместе с ним.

В некоторых историях – в их истории – был демон.

– Можешь подождать снаружи, если боишься, Ченг, – фыркнул Ронан, но его напускная храбрость была тонкой как паутинка, и Генри с легкостью отмахнулся от нее.

– Я не могу наверняка знать, что окажется по ту сторону двери, – сказал Гэнси. – Но мы все согласны, что будем просить убить демона, да?

Все были согласны.

Гэнси прижал обе ладони к холодному, как смерть, камню. Дверь легко поддалась под его весом; где-то внутри был явно спрятан какой-то хитроумный механизм, позволявший так легко сдвинуть тяжелый камень. Или же там вообще не было никакого механизма. Может быть, это было что-то сновиденное, какое-то удивительное творение, которому необязательно следовать законам физики.

Свет фонаря осветил гробницу.