– Вероятно.

Адам обдумывал его ответ так напряженно, что Ронан буквально слышал, как работает его мозг. Вообще-то, в Кэйбсуотере, когда Адам был так близко, вполне возможно, что он и впрямь мог это слышать.

– Ты же мог сновидеть предметы до того, как мы нашли Кэйбсуотер, верно? А ты сможешь это делать без Кэйбсуотера?

Ронан остановился и уставился в сумрак. Примерно в пятнадцати метрах под ними крутая скала, которую они обходили, оканчивалась впадиной с идеально прозрачной водой. Вода имела зеленоватый оттенок, поскольку воздух был зеленым, как и все вокруг, но в остальном она была чистой. Ронан мог видеть дно водоема. Его глубина явно была больше ширины. Глубокая расщелина, заполненная водой. Он никак не мог оторвать от нее взгляд.

– Почему ты спрашиваешь?

– Если ты каким-то образом разорвешь связь с Кэйбсуотером, пока я буду приводить его в порядок, твои сны станут нормальными?

Ну вот, приехали. Адам наконец-то задавал правильные вопросы; вопросы, означавшие, что он, вероятно, уже знает ответ. Чем больше времени они проводили в Кэйбсуотере, чем больше они работали со снами Ронана вместе, тем больше кошмары Кэйбсуотера отображались в кошмарах Ронана, и наоборот. И тем больше доказательств у них накапливалось.

Но теперь, когда они заговорили об этом, Ронан не был уверен, что хочет находиться по ту сторону. Он слишком много дней провел на церковной скамье, упершись кулаками в лоб и безмолвно терзаясь вопросом: что-я-такое-один-ли-я-такой-что-все-это-значит…

Он ответил:

– У меня получается лучше, когда есть Кэйбсуотер. И когда Сиротка рядом – тоже. Но…

Он остановился. И опустил глаза.

– Давай, спроси меня, – сказал он. – Просто сделай это. Просто…

– Спросить что?

Ронан не ответил, лишь продолжал смотреть себе под ноги. Зеленоватый воздух колыхался вокруг него, окрашивая зеленцой его бледную кожу, и кривые черные деревья вокруг него выглядели абсолютно реальными, и все здесь было похоже на его сны, или же все в его снах было похоже на это место.

Адам поджал губы, а затем задал вопрос:

– Кэйбсуотер – твое сновидение?

Ронан поднял на Адама свои голубые глаза.

Глава 22

На часах было 6:21.

– Когда? – спросил Адам. – Когда ты понял, что Кэйбсуотер – твое сновидение? Сразу же?

Они стояли друг напротив друга на вершине крутой скалы, у подножия которой далеко внизу серебрился прозрачный водоем. Сердце Адама бешено колотилось – то ли от адреналина, то ли от близости силовой линии под ногами.

– Всегда знал, – ответил Ронан.

Это никак не должно было повлиять на его мнение о Ронане. Его сновидения всегда впечатляли – необычное явление, ошибка природы или ловкий трюк силовой линии, позволявший молодому парню превращать свои мысли в осязаемые предметы. Волшебство – но разумное. Но это… Не просто извлечь из сна в реальность целый лес, а создать сновиденное пространство вне собственной головы. Адам сейчас находился в сновидении Ронана. И по-настоящему осознал случившееся.

– Ну, почти всегда, – добавил Ронан. – Как только… как только мы пришли сюда, я узнал это место. Надпись моим почерком на том камне. Думаю, я понял сразу. Просто мне потребовалось какое-то время, чтобы поверить в это.

Все воспоминания Адама об их первых походах в лес медленно переворачивались внутри. Все элементы сходились.

– Поэтому он называет тебя Грейуореном. Поэтому ты для этого места не такой, как мы.

Ронан пожал плечами, но это был жест, демонстрирующий скорей участие, чем безразличие.

– Поэтому познания Кэйбсуотера в латинской грамматике такие кошмарные. Это твои знания.

Ронан снова пожал плечами. У Адама в голове вертелась тысяча вопросов, слишком сложных и запутанных, чтобы произнести их вслух. А был ли Ронан вообще человеком? Наполовину сновидец, наполовину сновидение, создатель ручных ворон, девочек с копытцами вместо ног и целых земель. Неудивительно, что форма Эгленби душила его, неудивительно, что его отец заставил его поклясться молчать, неудивительно, что он не мог сосредоточиться на школьных занятиях. Адам и раньше осознавал это, но теперь понял окончательно, до самых глубин прочувствовал весь идиотизм ситуации: Ронан Линч в классе для честолюбивых будущих политиков.

На мгновение Адаму захотелось кричать.

– Поэтому лес говорит на латыни, а не на португальском или уэльском. Господи Боже… Неужели я…

Он заключил с этим лесом сделку. Когда он засыпал, и Кэйбсуотер проникал в его мысли, просачиваясь сквозь его сны, неужели это был Ронан…

– Нет, – быстро ответил Ронан совершенно естественным тоном. – Нет, я не изобретал его. Я спрашивал у деревьев после того, как понял, почему… какого хрена это произошло. Кэйбсуотер каким-то образом существовал до меня. Я просто увидел его во сне. То есть, я придал ему такой вид. Я выбрал эти деревья, этот язык и все это дерьмо, не осознавая, для чего. Он уже был где-то на силовой линии раньше, но потом его уничтожили, он потерял форму… а когда я увидел его во сне, я вернул ему физическую форму, вот и все. Как это называется? Проявил его, вот. Я просто проявил его из каких-то других чертовых измерений, где бы он ни был. Это не я.

Мысли Адама буксовали, как автомобиль, застрявший в грязи. Он не мог сдвинуться с места.

– Кэйбсуотер – не я, – повторил Ронан настойчиво. – Ты – все еще просто ты.

Одно дело – сказать это, и совсем другое – видеть Ронана Линча среди деревьев, которые он извлек из своих снов, и он выглядел естественно среди этих деревьев, потому что и вправду был их частью. Чародей… Неудивительно, что Ронану было наплевать на странности Адама. Неудивительно, что на самом деле эти странности были нужны ему.

– Я не знаю, нахера я сейчас тебе это рассказал, – пробормотал Ронан. – Я должен был соврать.

– Просто дай мне свыкнуться с этим, окей? – попросил Адам.

– Как угодно.

– И прекрати злиться только потому, что я пытаюсь свыкнуться с этим.

– Я сказал – как угодно.

– Сколько времени тебе потребовалось, чтобы поверить? – поинтересовался Адам.

– Я все еще пытаюсь, – признался Ронан.

– Значит, ты не можешь…

Адам умолк. Он внезапно ощутил резкий толчок, словно его только что сбросили с большой высоты. То же ощущение, которое он испытывал, когда Ронан сновидел что-то грандиозное. Он не успел даже понять, что это – некий эффект силовой линии или просто шок после откровения Ронана, как это случилось снова. На этот раз свет вокруг них стал слабее одновременно с этим толчком.

Лицо Ронана напряглось.

– Силовая линия, – начал было Адам и снова умолк, не зная, как закончить эту мысль. – Что-то происходит с силовой линией. Ощущения такие же, как когда ты сновидишь что-то крупное.

Ронан развел руками, явно давая понять – это не я.

– Что ты собрался делать?

– Я не знаю, можно ли нам оставаться здесь, пока силовая линия в таком состоянии, – ответил Адам. – И я точно не думаю, что нам нужно идти в розовую лощину. Давай позовем ее еще раз.

Ронан окинул Адама беглым взглядом, оценивая его состояние. И правильно подметил: сейчас Адам явно хотел опуститься на колени на полу своей квартирки, обхватить голову руками и поразмыслить о том, что он только что узнал.

– Ладно, еще один раз, – согласился он.

Они выкрикнули хором:

– Сиротка!

Их крик был пронизан острым, целенаправленным требованием, разгонявшим мрак.

Лес слушал.

Появилась Сиротка в своей низко натянутой на глаза шапочке. Свитер на ней был еще грязнее, чем раньше. Даже в этом серо-зеленом лесу она представляла собой обескураживающее зрелище, плавно лавируя среди темных деревьев. Она словно сошла со старых черно-белых фотографий, которые Адам видел в Барнсе. Потерянный ребенок-беженец из уничтоженной страны.

– А вот и ты, оборванка, – «приветствовал» ее Ронан под нервное чириканье Чейнсо. – Наконец-то.