Литмир - Электронная Библиотека

2009 г.

ГРОМ

Сначала голубем воркует,

потом ворчит, потом рокочет.

И жестяными облаками

гремит -- и нервы нам щекочет.

Потом как будто позабудет

про нас, про небо, про работу.

И сам себя до слез разлюбит,

не в силах взять другую ноту.

И в грозовом своем угаре

сорвется вниз земле на милость.

Он так сейчас окрест ударит,

как нам не грезилось, не снилось.

2009 г.

БАЛЛАДА О МЕЧЕ

Под печкой хранились ухваты,

две-три кочерги и совок,

которым сгребали когда-то

золу из печи на шесток.

И там же, за медной заслонкой,

где кошка любила прилечь,

обернутый старой попонкой,

тяжелый покоился меч.

Его откопали случайно,

когда городили забор.

И черная-черная тайна

к нему возвращала мой взор.

Татарин мечом забавлялся,

иль русский с ним дружбу водил?

Зачем он в земле оказался,

за что к нам под печь угодил?

А меч не чурался работы,

охотно семье помогал.

Им бабка снимала тенеты,

а дед мой лучинки строгал.

И мы, несмышленые дети,

мечтали мечом поиграть.

Послушнее нет нас на свете,

едва углядим рукоять...

Но кончилось все презабавно:

отдали тот меч за кольцо.

Кольцо потеряли. И славно!

Не драть же за это мальцов.

Скитается где-то по свету

старинный клинок и сейчас.

Прощенья за это нам нету.

Как нету и печки у нас.

2009 г.

ЗОЯ

Зоя подарила мне букварь

и читать до школы научила,

а когда меня пробрал январь,

то антибиотиком лечила.

Зоя -- это мамина сестра,

проще говоря, родная тетка.

На язык она была остра --

комсомолка, лыжница, красотка.

Умница, каких не видел свет,

плавала в Дунае и в Риони,

видела в Москве большой балет,

вальс играла на аккордеоне.

Все она умела, все могла,

свитера и шапочки вязала,

в тонких ее пальчиках игла

ткань любую с легкостью пронзала.

Вечером усталая придет,

а сугробы -- чуть ли не до крыши.

Зоя за лопату -- и вперед,

и поет о городе Париже.

Зою часто ставили в пример.

Мы с восторгом на нее смотрели.

Вот она, советский инженер,

русская Стефания Сандрелли!

Зоя, как была ты хороша

с челочкой своей густой и резкой,

в алой кофточке -- она тебе так шла! --

купленной на пристани венгерской...

Лет пятнадцать как ее уж нет.

Все, что было, сестрам раздарила:

книги, фотографии тех лет --

только тайну сердца не открыла...

Знаю, что не вылечить ничем

эту нестареющую рану.

Самые красивые, зачем

вы от нас уходите так рано?

2009 г.

* * *

Ждет меня испанский берег,

шляпа, темные очки,

спаниель по кличке Эрик,

спаржа, херес и бычки,

запеченные в духовке

после пляжа на обед,

две прелестные обновки

и какой-нибудь десерт.

Ждет меня большая вилла,

супермодный лимузин

и -- чтоб вас совсем взбесило --

ювелирный магазин!

Поджидает жгучий мачо

(говорят, с ним веселей).

От меня письмо он прячет

с бедной родины моей.

2009 г.

* * *

Как сладко пахнет мертвая трава!

Еще вчера она была живая.

Зеленая, она была права,

о скорой смерти не подозревая.

Роскошный махаон здесь отдыхал,

кузнечик прыгал, шмель вовсю трудился.

И на тебе! Нашелся же нахал,

с косою смертоносною явился.

Звенит коса, мужик стирает пот

линялым рукавом простой рубашки.

Устал косить. Вот это поворот!

Пока цветите, милые ромашки.

2009 г.

* * *

Не с каждым шутит так Создатель,

со мною шутит -- слышу свист.

Я -- и читатель, и писатель,

и, уж простите, журналист.

Три головы моих покуда

еще целы, не снес их меч.

Все хорошо, я -- чудо-юдо.

Не стоит вам меня беречь.

Сожгу полмира, съем любого,

на крыльях в небо унесу...

За что? А ни за что! За слово,

за звуков жалкую красу.

2010 г.

ВАСИЛЬКИ

Снежинки синие качаются

на бирюзовых стебельках

и с небом взглядами встречаются,

мечтая жить на облаках.

Им то ли снится, то ли верится:

еще до жизни на земле

их утешала мать-метелица

в ветхозаветной полумгле.

И, трепеща от возмущения,

они куда-то вниз рвались,

где их земные воплощения

тогда еще не родились.

2010 г.

* * *

Постоим под куполами,

впереди -- дорога.

Что сказать тебе словами?

Что просить у Бога?

Вот опять открылись взору

голубые дали.

Только этому простору

мы и доверяли.

Не магическому кругу,

не туманной сини.

Почему же не друг другу,

если -- всей России?

2011 г.

* * *

О ты, великое бездушное пространство!

В тебя уйдешь -- обратно не вернешься.

Ни мира нет в тебе, ни постоянства.

Зачем ты моей родиной зовешься?

Еще кочуют люди, звери, птицы

в твоих степях, политых нашей кровью.

Еще не обозначена граница

между ландшафтом, верой и любовью.

Мы для тебя -- не взрослые, не дети,

а так, улов -- продукт самой природы.

Тысячелетьями не рвутся твои сети,

прельщая странников подобием свободы.

2011 г.

* * *

Турецкому эстрадному певцу Таркану

О чем поешь, карамурзелец милый

(твое бельканто поражает ум),

с такою страстью и такою силой?

Как жаль, я по-турецки ни бум-бум.

Могу я по-турецки только кофе.

И то не каждый день, ну извини.

Вот интересно, ешь ли ты картофель?

Захочешь мне ответить -- позвони.

И все-таки -- красивы твои речи,

мелодии прекрасны, спору нет.

А чем бы обернулись наши встречи,

когда война терзала Баязет?

Невежливо, наверное, об этом

напоминать. Но я же не со зла!

Я спела бы сейчас с тобой дуэтом

25
{"b":"544602","o":1}