Эмма переплела свои пальцы с его и притянула ладонь Эйдана к губам.

– Не порти этот момент, – прошептала она, и ему показалось, что она в таком же отчаянии, в каком и он. Но оптимизм моментально вернулся к ней. – Не забудь, что весной ты заканчиваешь учебу, и тогда мы сможем делать все, что хотим.

Для Эйдана не существовало будущего без Эммы. Он постарался придать своему лицу выражение уверенности, чтобы успокоить ее, но Эмма, похоже, видела его насквозь. И так было с самой первой встречи.

Эйдан вытянулся рядом с ней, не заботясь о том, что подумают окружающие. Опираясь на локоть, он провел тыльной стороной ладони по ее щеке.

– Я не могу уехать от тебя, Эмма, просто не могу…

Но в конце концов он именно так и сделал.

Эйдан захлопнул дверь в прошлое, от которого не было никакого толку. Тот день был так давно, что пора сдать его в архив. И при этом поместить в раздел «Глупости моей молодости».

Переключив внимание на практические вопросы, он изучил содержимое холодильника Эммы. Судя по всему, она питалась только йогуртом, мюсли и изысканными сырами. Желудок Эйдана заурчал, выражая протест. Но ему придется довольствоваться сэндвичем с жареным сыром.

Эйдан нашел сковороду и налил на нее масло, одновременно прислушиваясь к звукам из спальни Эммы. Ее полуобнаженное тело отпечаталось в его памяти. Кремовая кожа. Длинные ноги. Волосы – как весеннее солнце.

Он положил сыр на сковороду и постарался снять ее с конфорки до того, как сработает пожарная сигнализация. Конечно, все выглядело не слишком аппетитно, но эти сэндвичи по крайней мере не дадут им умереть от голода.

Оставив свою порцию на столе, Эйдан взял тарелку для Эммы и постучал в дверь спальни. Она наверняка уже оделась, но ему не нужны были сюрпризы. Потом он постучал еще раз и приоткрыл дверь.

– Эмма!

Свет был включен. Эмма лежала на кровати. Свернувшись калачиком, она крепко спала, как ребенок, положив ладошку под щеку. Аккуратный шов возле уха напоминал о том, насколько близка она была от гибели. Эйдан посмотрел на часы. Не хотелось ее будить, но, если она проснется позже – от боли, – будет гораздо хуже. Он поставил тарелку на тумбочку и присел на кровать, с трудом подавляя желание прикоснуться к ней.

– Эмма, – сказал Эйдан тихо. Она беспокойно задвигалась, но глаза не открыла. – Эмма.

Ее веки дрогнули, слабая улыбка изогнула губы, прежде чем она поняла, где находится и с кем. И тут же лицо Эммы изменилось.

– Эйдан, почему ты не ушел? Я буду спать до утра.

Вытащив баночку с лекарством из кармана, он вытряхнул пару пилюль на руку.

– Врач дала тебе с собой достаточно обезболивающих. Этого хватит до открытия аптеки. Ты уже час назад должна была принять их, так что не тяни. Ну, и поешь немного.

Эмма с видимой неохотой взяла пилюли и запила их парой глотков чая. Когда Эйдан предложил ей сэндвич с сыром, она недоверчиво уставилась на него.

– Ты готовил для меня?

Он почувствовал, что покраснел. Его неумение готовить давно стало притчей во языцех.

– Это всего лишь сэндвич, – проворчал Эйдан. – Ничего особенного. Сейчас принесу стакан молока. Надеюсь, оно поможет тебе побыстрее уснуть.

Эмма, удивляясь, почему вчера она решила, что молоко закончилось, съела половину сэндвича. Эйдан вернулся, протянул ей стакан и дождался, когда она выпьет молоко. Весь этот процесс отнял у Эммы последние силы. Она побледнела, как простыня, и он заметил, как дрожат ее руки, прежде чем она спрятала их под одеяло.

– Выключить свет?

– Думаю, да. Пожалуйста, Эйдан, иди домой.

Он выключил свет везде, кроме ванной. Оставив дверь слегка приоткрытой, посмотрел на свою подопечную:

– Спи. Завтра утром тебе будет лучше.

Кресло и оттоманка оказались удобнее, чем ожидал Эйдан. Включив газовый камин и укрывшись парой шерстяных пледов, он умудрился уснуть. Его сны были смесью хорошего и плохого, прошлого и настоящего.

Посреди ночи раздался грохот, от которого Эйдан буквально подскочил на месте. Он ринулся в комнату Эммы, уверенный, что шум донесся именно оттуда, и обнаружил ее в ванной. На полу лежали осколки стакана.

– Не двигайся! – рявкнул Эйдан. Не обращая внимания на свои босые ноги, он схватил Эмму на руки и отнес в постель. – Почему ты не позвала меня?

– Не хочу, чтобы кто-нибудь видел меня в таком состоянии!

Но даже в таком состоянии ей хватало пыла.

Спрятав улыбку, которая точно не понравилась бы Эмме, он уложил ее и укрыл одеялом. Оставалось еще как минимум сорок пять минут до того времени, когда она сможет принять следующую дозу обезболивающего.

– Как ты себя чувствуешь?

Эмма пожала плечами, сохраняя на лице упрямое выражение:

– А ты как думаешь?

Очевидно, наличие манер было прямо пропорционально ее самочувствию.

– Прости, что спросил, – весело сказал он, вновь пряча улыбку.

Эмма повернулась к нему спиной.

– Надеюсь, что тебя здесь не будет, когда я проснусь, – заявила она, многозначительно выделяя каждое слово.

Эйдан покачал головой:

– Хочешь, я принесу таблетки, когда придет время?

– Нет. Я в состоянии о себе позаботиться.

Через несколько часов Эмма пожалела о своих словах. Когда бледный зимний рассвет заглянул в ее окно, она беспокойно задвигалась и застонала. Сегодня было даже хуже, чем вчера. Конечно, часть проблем была связана с ее упрямством. Давно пора было принять обезболивающее, и теперь она за это расплачивалась.

Эмма повернулась на спину и прислушалась. В квартире стояла тишина. На какое-то мгновение она запаниковала, что не открыла магазин, но потом вспомнила, что сегодня воскресенье. И ей не станет легче, пока она не примет лекарство, так что нужно выбираться из постели.

Тихо выругавшись, когда боль пронзила бедро, Эмма схватилась за изголовье и постаралась обрести равновесие. Тапочки стоят под кроватью, но, если она нагнется за ними, ее голова разлетится на мелкие кусочки. Медленно переступая замерзшими ногами, Эмма отправилась на поиски обезболивающего. Но вместо этого обнаружила Эйдана, мирно спавшего в кресле у камина. Молодую женщину охватила смесь облегчения и ужаса. Его длинные ноги лежали на оттоманке, ботинки валялись неподалеку. Хотя шея Эйдана была повернута под неудобным углом, он сладко посапывал.

Даже не видя глаз Эйдана, она помнила их цвет – цвет ореха, который менял оттенок в зависимости от настроения. В последнее время глаза Эйдана были темными, что свидетельствовало о раздражении.

Его густые волосы разлохматились. Верхние три пуговицы рубашки были расстегнуты, демонстрируя волоски, покрывающие грудь. Желудок Эммы сжался от сожаления и острой зависти. Без сомнения, у этого прекрасного мужчины в Нью-Йорке есть любимая женщина. Но Эмма знала его раньше… еще до того, как он стал успешным предпринимателем.

В спящем мужчине она разглядела черты юного Эйдана. В двадцать один год они только-только вышли из подросткового возраста. Они не представляли, что судьба может их разлучить, и не понимали, что в жизни далеко не всегда бывает счастливый финал. Та, прежняя Эмма, свернулась бы калачиком в его объятиях, не ожидая приглашения, уверенная, что он будет рад. Она позволила себе еще минутку полюбоваться спящим Эйданом.

Осторожно пройдя мимо него, Эмма увидела баночку с лекарством на столе, схватила ее и постаралась как можно быстрее уйти к себе, пока он не проснулся.

Хотя Эмма готова была душу продать за чашку горячего чая, эта роскошь должна была немного подождать. Даже такая простая задача была ей не под силу.

Стакан с недопитым молоком стоял на тумбочке. Оно не должно было испортиться, а ей нужно было чем-нибудь наполнить желудок. Сморщив нос, она проглотила пилюли и запила их глотком молока.

Ночью Эмма слышала, как Эйдан наводил порядок в ванной, но все же заходить туда босиком было опасно. Она заставила себя медленно и осторожно наклониться и достать тапочки. Выпрямившись, Эмма увидела черные точки перед глазами и почувствовала, как лоб покрылся испариной.