Горничная! Администраторша звонила горничной, чтобы убедиться, готов ли номер! Потом она протянула мне старомодный ключ с тяжелым латунным брелком и пожелала приятного отдыха. Я сказала, что отнесу багаж в номер сама, поднялась по лестнице, вошла в номер, бросила вещи на кровать, открыла окно и решила не обращать внимания на знак «Не курить!». Оказалось, что солнце уже почти село и закатные лучи окрасили скалы и волны в нежные оттенки фиолетового и пурпурного. Я целый день провела в пути. Нет, не в пути – в бегах. Скрывалась.
Морской бриз развевал бледно-розовые занавески. Вздрогнув, я громко ахнула, потому что занавески вдруг показались мне похожими на две распухшие руки, которые жадно тянулись ко мне. Застыв, я прислушивалась к биению собственного сердца, заглушавшему даже шум прибоя за окном. А потом я вдруг захихикала: Джеймс, может, и был похож на жуткого маньяка, но теперь он мертв. Итак, что мы имеем: 8470 евро наличными, отсутствие работы и оставшийся в другой стране труп. Может, написать Лианне, подумала я, но решила этого не делать. Завтра куплю новый телефон, скопирую контакты, а старый выброшу в море. Затянувшись сигаретой, я ждала очередного приступа страха, но его не случилось. Лето, высокий сезон, я в Италии и впервые за всю жизнь совершенно свободна! Некоторое время я могу позволить себе не думать о деньгах. Может, надо отметить это дело? Нет, Джудит, успокойся, сказала я себе, продолжая глупо улыбаться. Впервые я чувствовала себя неуязвимой, а спать при этом ни с кем не пришлось!
Приняв душ и переодевшись, я прогулялась по набережной, выпила скромный бокал белого вина в уличном баре, покурила, почитала и немного огляделась. Я уже и забыла, какое впечатление производит на англичан Италия: все люди потрясающе красивы, официанты очаровательны, кормят – просто пальчики оближешь! Жизнь и правда начинает казаться прекрасной! После трофи с настоящим прозрачно-зеленоватым песто, ломтиками картофеля и зеленой фасолью я вернулась в отель. Сообщений на телефоне не было. Я разделась, нырнула под накрахмаленную бледно-розовую простыню и заснула без задних ног.
На следующее утро я прогулялась на главную площадь, в центре которой возвышалась белоснежная церковь в стиле барокко. Тут был небольшой рынок, где продавали базилик и помидоры луковичной формы. Между рядами прогуливались пожилые женщины в нейлоновых капотах, явно местные, с сетками в руках, а отдыхающие – состоятельные, но не выставляющие свое богатство напоказ – сидели в двух кафе и без малейшего акцента приветствовали друг друга по-итальянски. В газетном киоске я обзавелась свежими номерами «Утро Ниццы» и «Репубблика», решив не брать вчерашние английские газеты. Заказала капучино и бриошь с джемом и принялась внимательно просматривать заголовки на предмет краткого упоминания о том, что в отеле «Эден-Рок» обнаружено тело мертвого англичанина. Ничего не найдя, я от души насладилась завтраком: воздушная слоеная бриошь оказалась с абрикосовой начинкой, а на бежевой пене капучино бариста нарисовал шоколадное сердечко и, подавая, сказал: «Per la bellissima signorina!»[11]
Все утро я неспешно прогуливалась по крошечным магазинчикам Санта-Маргериты. Сюда приезжали отдохнуть богачи, вскоре в гавань вошел круизный лайнер, и городок заполнился туристами. Местечко сохранило старомодный шарм, а вот цены были вполне на уровне Милана XXI века. Однако день выдался настолько чудесный, что я бы нанесла смертельное оскорбление вселенной, если бы стала экономить. В результате я оказалась счастливой обладательницей двух бикини, широкополой соломенной шляпы с лентой из плотного черного шелка по тулье – от одного взгляда на нее я расплывалась в улыбке, – аккуратных балеток карамельного цвета, которые купила в крошечной полутемной обувной мастерской, служившей одновременно и магазином, и потрясающего сарафана от «Миу Миу» – оранжевые цветы на белом фоне, завязки на шее и расклешенная юбка в стиле пятидесятых, – в котором моя талия казалась просто осиной. Итальянская Джудит выглядела куда более изысканно, чем ее английская версия. Думать о будущем пока не хотелось. Я отлично выспалась, и теперь жуткое бегство из Франции казалось мне кошмарным сном. Тогда я мечтала только о том, как бы поскорее убраться из Ниццы, теперь следовало обдумать план дальнейших действий, но городок был такой милый, пастельный пейзаж, солнце, жасмин, и доводы разума вскоре умолкли. Возможно, на некоторое время будет разумно остаться в Италии, провести здесь пару недель, надо только найти жилье подешевле, и тогда по возвращении в Лондон у меня хватит денег еще на пару месяцев. Пятидесятки бедняги Джеймса все еще лежали на моем сберегательном счете. Немного поколебавшись, я купила карту для телефона-автомата в табачной лавке и оставила одной из соседок по квартире голосовое сообщение. Я не стала говорить им, что уезжаю, и вряд ли их это беспокоило, но через какое-то время они наверняка заметят мое отсутствие. За квартиру мы платили раз в три месяца, так что за это можно не волноваться. Я сказала, что уехала к друзьям за границу и меня не будет несколько недель, а затем добавила, что надеюсь, летняя сессия в университете у них проходит успешно. На одной из улочек подальше от порта, где модные рестораны постепенно уступали место агентствам недвижимости и магазинам электротоваров, я нашла нужный магазин, купила новый мобильный, узнала в отеле пароль от Wi-Fi и с помощью нового телефона быстро просмотрела новости английских газет – ничего. После обеда пошла на городской пляж, где в основном тусовались подростки, которые вовсю на меня пялились, но подойти не решались. Потом вернулась в отель, смыла соль с волос, надела новое платье и немного накрасилась – тушь, блеск для губ, чуть-чуть румян. Симпатично, но не вызывающе.
Когда таксист запросил с меня пятьдесят евро за пятикилометровую поездку в Портофино, я сначала хотела спросить, не шутит ли он, но он равнодушно пожал плечами и сказал «cosi»[12]. Наверное, у них тут монополия. Те, кто может себе позволить остановиться в «Сплендидо», на общественном транспорте ни за какие коврижки не поедут. Дорога шла между морем и отвесными скалами и была такой узкой, что по ней могла проехать только одна машина. Мы попали в самый час пик по-лигурийски: «Порше SUV» и «БМВ», за рулем раздраженные мамаши в невероятных размеров солнцезащитных очках, на задних сиденьях испачканные в песке дети и пухленькие няни-филиппинки со скорбными лицами. Таксист ругался и барабанил пальцами по рулю, а мне было все равно. Из окна доносился запах фиговых деревьев, нависавших над изумрудными водами крошечных скалистых лагун, а между деревьев виднелись виллы XIX века, больше напоминавшие дворцы. Я заранее ознакомилась с историей Портофино: мне было приятно узнать, что настоящие знатоки считают, что лучший «Беллини» делают именно здесь, а вовсе не в «Гарри баре» в Венеции. Господи, как же пафосны и смешны мои попытки почувствовать себя светской львицей!..
Главная площадь этой небольшой рыбацкой деревушки часто появлялась на фото в журналах, которые мы читали в «Гштаде»: Бейонсе идет по причалу, Леонардо Ди Каприо улыбается из-под козырька бейсболки, но снимки папарацци совсем не передавали масштабов городка. Он был крохотный – всего одна улица, выходящая на площадь размером с теннисный корт, – вот только окруженный магазинами «Диор» и элитного кашемира. Перейдя площадь, я зашла в кафе слева, заказала «Беллини» у седовласого официанта, похожего на голливудского актера. Конечно, Портофино напоминал одно большое клише – так все представляют себе красивую жизнь. Официант бесшумно возник рядом со мной, поставил на столик бокал из толстого хрусталя, в котором, словно снег, клубилась розовая мякоть персика, уважительно открыл маленькую бутылку «Вдовы Клико» и аккуратно влил шампанское во фруктовый сок. На подносе вокруг бокала стояли крошечные розетки с маслянистой копченой ветчиной, каперсами, кростини и кусочками пармезана. Я сделала первый глоток – вкус оказался чудесный, такой напиток можно выпить залпом и повторять до тех пор, пока не рухнешь, – но я решила растянуть удовольствие, наблюдая, как последний паром с туристами отчаливает от берега в сиянии фотовспышек камер японских туристов. Солнце все еще припекало, но уже ласковее, и небо у мыса к западу от деревушки, где красовалась похожая на свадебный торт церковь, окрасилось в нежные тона. Облизывая соль и персиковый сок с губ, я подумала, что из этого вышла бы очень чувственная фотография для «Инстаграма». Знаю, мне должно было быть грустно из-за того, что случилось с Джеймсом, но я не могла не думать о том, что благодаря его смерти сейчас я сижу здесь и наслаждаюсь каждой секундой.
