Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Столбцы имен. Длинные черные столбцы имен, начинающиеся во льдах неолита и продолжающие пополняться и сейчас чьей-то невидимой рукой. Что такое мир, как не столбец имен, слов, понятий и всего того, что не называемо? Что такое бог, как не неутомимый кроссвордист, одержимый страстью заполнять пустые клетки? Что такое жизнь, как не боязнь быть неназванным? Недопустимо и страшно менять свое имя. Этот ритуал, погребенный под дежурной фальшью загсов, кричит из древних пропастей утерянного знания. Всяк сверчок носи свои имярек. Всяк герой соответствуй своему имени. Не нужно описывать человека - просто назови его имя. Так Малларме перестает быть творцом "Стихотворений" и становится рыбарем.

Архонты: Аполлон, Арес, Геката, Деметра, Плутос, Приап, Протей - всего 7. С уходом Аполлона - также Сет. Члены Буле: номинально Адонис, Ате, Гелос, Гермес, Дионис, Мом, Пеан, Форкис, Эрида, потом Баст и Себек.

Нет Афродиты - и нет красоты. Нет Афины - и нет мудрости. Нет Зевса - и нет мощи. А есть лишь бедный Адонис, умирающий и воскресающий бог.

Определения человека разными богами.

Предельный мотив рыбоненавистничества. Трисмегист.

Что такое человек? Это определенное количество масок. Что такое бог? Это количество масок неопределенное. Другими словами, если сумма возможных личин человека в конечном итоге ограничивается его чисто человеческими возможностями, то волшебник-бог (не Бог, а бог - пантеонный приживал) одним легким напряжением мимических мышц помогает себе создать новую маску. Так и возникает цепь: Зевс - Юпитер - Брахма и т.д. Однако это слишком дюмезильно и чересчур леви-строссно. Куда оригинальнее была концепция, выведенная в "Другом Апокалипсисе": у каждого народа - свой бог. Эти индоевропейские двойники, показавшиеся мне такими оригинальными в начале (тогда я не читал ни Тейлора, ни Фрейзера, ни Леви-Брюля, ни структуралистов) и моим собственным открытием, страдают многими недостатками, так же как и моя теория при ближайшем же рассмотрении оказывается аккуратным домиком из песка. Не всех богов можно нанизать на одну булавку, как мотыльков. В Скандинавии Один совсем не Зевс, то есть Зевс там не Один, а Тюр. Ну, а кто там, допустим, Гермес? Локи? Слишком негативен. Тут невозможны никакие точные формулы. И так понятно, что боги, связанные древними индоевропейскими корнями, кровавые боги ацтеков, молчаливые монгольские бурханы и удивительные танцоры на карликах Индии, - все это маски одного и того же громадного спектакля под названием Вечность.

Современное мифотворчество - уже повторение. Оно похоже на кварц, в который кое-где вкраплены блестки золота. Однако известная вторичность не мешает мифотворчеству быть одним из самых продуктивных жанров в литературе, хотя степень такой продуктивности зависит от степени синкретичности мифотворчества. Семеро звероподобных офитских Архонтов довлеют над каждым словом "Гермеса". Седьмой Архонт - Оноил, или Фарфаваоф, - Ослобог, потому что зверь его - осел, становится Сетом, злым египетским пустынником, символом которого также является осел. И на осле же прибыл Христос в Иерусалим. Так рампа гигантской сцены двоится и троится в человеческих глазах, как, собственно, и должно быть. Ослобог-Сет-Сутех становится Сатаной, Гермес предстает спасителем мира, юлящий и хитроватый Штумпф управляет людскими судьбами, а Иисус... Иисус изнывает на кресте! А что человек вам, о Архонты мира сего? А он песок, сухой и сыпучий, он - смерть, он - вечная метаморфоза и неизменность, он - безумное животное безумной богини, он - вера. Да, именно вера. Не малодушное слюнтяйство, не показуха, а вера. Хотя много иронии, дара своего друга Мома, вкладывает в это слово Гермес, пролаз и быкокрад. Искуплением же занимается другой, умирающий и воскресающий, - Иисус. Довольно распространенная теория в христологии. Значит, есть искупление? Или нет его? Есть, но через силу, со скребущими душу кошками, через не хочу. Ибо тягостно заниматься ему неблагодарным, не приносящим пользы делом. Потому что на свете есть Гогна. Эволюция их в моих черновиках, как и всякая эволюция, была нелегкой. Сыны проклятия, Гогна очень кстати сейчас, поскольку мы живем в эпоху морально-религиозного ханжества. Для кого-то вера - чистый пламень, а для кого-то омут, в который кидаются очертя голову, и тонут в нем, и захлебываются, и подныривают в тщетной и тщательной попытке утонуть. Гогна, люди без лица и имени, мертвые жильцы на этом свете и выходцы со света того, каменные вехи на дороге благих намерений. Сколь далеко от них трисмегистничанье Гермеса. Гогна, Гогна все мы, разбитое, забытое поколение, кошка, раздавленная тяжелой фурой истории!

Три способа убить бога: 1) заковать его в цепи, покуда он, лишившись сил, не умрет; 2) лишить веры и почитания; 3) отобрать и передать другому его Ремесло.

Гогна - это демоны, "боги данного мгновения". Поэтому они страшны как для людей, так и для богов.

Смерть Пана действительно знаменует собой гибель старого мира, как говорит Плутарх, а за ним повторяет Рабле.

Чтобы досадить Христу особо, нужно вредить людям, его овцам, чем и занимаются Архонты.

Эволюция Гогна продолжается. Теперь это уже "боги мгновения". Быть может, следовало укоренить эту мысль в романе? Но люди-Гогна зримей бесплотных демонов мгновения. А образ конца античности в виде Пана далеко не все, что означает он в романе. Явление Пана Гермесу - это, может быть, предвестие конца рыбы? Ведь рыба не может жить без воды-веры: она уснет на каменном и враждебном берегу. Однако я, Гай Валерий Вотр, вовсе не собираюсь ускорять это.

Тартар: святотатцы. Цербер. Титаны.

Баст в прекрасных отношениях с Осирисом. Ведь она и есть Шехина, проявление его воли в мире.

Буле: а) вопрос о Сатане; б) вопрос об Антихристе; в) безумие Ленты; г) отравление Модераты; д) присутствие в связи с этим Мириам и одного из ангелов (Габриэль Катабан). Отсутствие Меса, вместо него - д-р Берджих Сулла (Пеан).

Где-то в запредельных, несознаваемых далях, вне всего и вне самого себя, есть Эн-Соф, Великое Не. Это Бог, трансцендентный идол Каббалы. Согласно полувнятным намекам каббалистов, Эн-Соф нет дела до мира, и даже не он его создал. Во всяком случае, желает ли того Эн-Соф или нет, но Шехина, олицетворение его власти в мире, имеет полную волю творить и созидать. Она и есть та самая инстанция, куда в случае чего нужно обращаться. Иудаистская Шехина в христианстве видоизменилась в Софию, божью мудрость и благодать, с теми же функциями - творить, устроять и стоять за людей. Впервые этот образ появился в "Человеке бредущем". В "Гермесе" Шехиной становится единственное незлобное и лишенное всяческих претензий существо - египетская богиня веселья и пляски Баст. "Веселие" - одно из важнейших, но довольно туманных качеств Софии.

В разговоре Иисуса с Месом - спор его с Месом (Иисус отвергает его предложение превратить камни в хлебы: "Не хлебом единым..."; воду в вино; воскрешение Лазаря; хождение по воде; насыщение тысяч пятью хлебами (этого требуют толпы его мира, потому что человека надо постоянно насыщать и изумлять чудесами, иначе он разуверится); голос из облака: "Вот сын мой возлюбленный!" Но в Назарете Иисус не может совершить ни одного чуда.

Путь Иисуса в сопровождении Меса весь повторяется, вплоть до распятия.

Изнывать на кресте!

Как видно из вышеприведенного отрывка, первоначально Мес отождествлялся здесь с Сатаною, как Каскет в некоторых эпизодах "Человека бредущего". Таким образом, личность Сета в роли Сатаны была бы расщеплена, словно в шизофреническом бреду: Сатана Сет и квази-Сатана Мес. Чересчур декларативная, эта мысль была мною впоследствии отброшена. Появился план написания заключительных глав, датированный 19 июля 1995 года:

1) в Фивах. Разговор со Штумпфом. Пересмотр картотеки. Задернул занавесом свою статую.

2) тягостный разговор с Мириам. Их пути разошлись.

Хор. Из "Теогонии" о воде Стикса.

3) в мире Себека. Мес сообщает тому о будущем предательстве Сета. Огненные крокодилы, стропила, столбы, багровое небо, взрывы и вспышки.

2
{"b":"54424","o":1}