Но четверг ничем не отличался. Клянусь, он пытался убить меня словами из песни. Если боли в голосе Эвана, когда я услышала его поющим песню, было недостаточно, гораздо хуже видеть текст этой песни, накарябанным на бумаге. Я провела пальцами по контуру открытки. Грудь сдавило от боли, а ресницы затрепетали в попытке сдержать слезы. Я все еще любила его и хотела вернуться домой, к нему, но что-то останавливало меня. Я еще раз прочитала куплет.

Но я готов к борьбе

Следовать по дороге чести, что приведет меня к тебе

Ты нужна мне, как свет

Больше никогда не хочу быть…

Без тебя.

В пятницу цветы прибыли точно вовремя. Букет был прекрасен – небольшая композиция из полевых цветов. И прочитав открытку, я осознала, что у меня практически не осталось сил на борьбу с сотрясающими тело рыданиями. Мне пришлось уйти домой. Эван задел меня новым куплетом.

Скажи, что по-прежнему любишь меня

Как знаешь, я люблю тебя

Мне нет смысла жить…

Без тебя.

Слова растерзали моё сердце, как бомба, начиненная осколками. Всё моё тело ныло от боли. Покалывание, которое я обычно ощущала, сжимаясь под его взглядом от макушки до кончиков пальцев, теперь превратилось в удары кинжалов, постепенно уничтожающие нашу любовь. Придавая голосу равнодушный тон, я позвонила в канцелярию, чтобы попросить замену на оставшуюся часть дня. Открыла стол, забрала другие открытки, бросив все в сумочку, и ушла.

Я практически дошла до машины, когда услышала, как кто-то зовет меня. Оглянувшись, увидела, что это Эбби. Она бежала вниз по травянистому холму к служебной парковке. Я попыталась вытереть доказательства моего фестиваля слез.

– Что случилось, Эбби? – поинтересовалась я, когда она приблизилась.

Она запыхалась от бега, но все равно говорила.

– Я пыталась поймать вас, – она уперлась руками в колени, глубоко дыша. – Я хочу пригласить вас на мое выступление в воскресенье. Я не была уверена, что у меня это получится, но всё вышло.

– Выступление? Чем ты занимаешься?

Она стояла, прижав руку к боку. К счастью, на мне были солнцезащитные очки, так что, когда она, в конце концов, перевела дух и подняла глаза, не заметила моих слез.

– Я пою. Это как вечер открытого микрофона для детей. Полагаю, что-то новенькое. Для участия тебе должно быть не более семнадцати лет и их проводят только днём по воскресеньям. А не тогда, когда клуб открыт для ночных развлечений.

Она подняла пальцы, чтобы показать кавычки на словах «ночных развлечений», словно это было так банально для неё.

– Пожалуйста, приходите. Несколько других ребят из класса тоже придут. Для меня многое будет значить, если вы там будете.

– Как насчет того, чтобы ты прислала мне адрес на e-mail, а я сделаю все возможное, чтобы прийти?

Я не могла сказать девочке, что горевала из-за утраты единственных отношений, которые когда-либо хотела иметь. Это был её звездный час, и я была уверена – она будет великолепна. Просто не знала, как буду чувствовать себя в воскресенье. Пока что, эта неделя походила на американские горки взлётов и падений, от хороших дней до плохих, от периодов, когда я с трудом могла оторвать голову от подушки, до дней, когда храбрилась, чтобы сделать это. Я понятия не имела, какую версию меня буду представлять из себя в воскресенье.

– Спасибо, мисс Грей, до воскресенья! – тяжело вздохнув, она посмотрела на склон и бросилась бежать.

По возвращении домой я плюхнулась на диван и перечитала все пять открыток. В мыслях я могла слышать, как Эван играл на рояле, пел песню, и вновь чувствовала её. Особенно после той открытки, которая пришла сегодня. Возможно, он вовсе не уезжал, а я снова отталкивала его. Я не хотела, чтобы он уходил. Я хотела, чтобы он остался. Со мной. Я хотела повернуть время вспять к тому воскресному утру, и никогда не читать чертово смс. В конце концов, он наверняка собирался рассказать мне, что оно означало. Вместо этого я прочла его, предположила худшее и все разрушила. Сколько бы не пыталась убедить себя, что он солгал, что совершенно не изменился – мне с трудом верилось в это. В тех дурных мыслях не было ни грамма правды, лишь образы того, что он вновь может бросить меня, терзали мой испуганный разум. И черт возьми, я знала, что он этого не сделает. Я знала его. Он так не поступит. Черт, я так сглупила!

Так что же останавливало меня теперь? От того, чтобы позвонить ему и сказать, что я хотела вернуться домой, чтобы провести остаток жизни вместе с ним? Гордость. Вот что меня останавливало. Я всё испортила. Я не слушала его.

Я не только не слушала, я даже не дала ему шанс высказаться. Всегда ли я буду так себя вести в жизненных ситуациях? Эван сказал, что по-прежнему любит меня, тем не менее, я думала, что он сдастся и что я не достойна его усилий. Точно так же, как и в прошлый раз.

Но он не сдался. В этот раз он постарался донести до меня, что верил в нас и что я стою затраченных усилий. Наши отношения того стоили. Каждым сообщением, каждым звонком, каждой доставкой цветов и каждым стихом Эван был твёрдо намерен показать мне, что в этот раз он готов сражаться.

Мой телефон чирикнул. Я отложила открытки в сторону и вытащила его из кармана.

“Мы возвращаемся домой в воскресенье утром. Менее чем через 48 часов. Ты разобралась с ситуацией?”

Я просмотрела её сообщение, отмечая крайний срок. Улыбнулась, думая о том, что не важно, как сильно я хотела услышать её голос в течение всей недели, не важно, как сильно я хотела услышать Эвана – они знали меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что мне нужно было время, чтобы самой во всем разобраться. Откуда она так точно знала, когда меня нужно подтолкнуть – я никогда не узнаю. Но всю жизнь буду ей за это благодарна.

“Пока нет. Но я готова.”

В считанные секунды, после отправки смс, она прислала ответ.

“Хорошая девочка. Люблю тебя, сестренка.”

Я бросила телефон на журнальный столик и подтянула ноги под себя. Вновь схватив открытки, я, казалось, вечность сидела там, снова и снова перечитывая каждую из них, пытаясь решить, как позвоню Эвану и что скажу. Вскоре солнце скрылось за горизонтом и в доме стемнело. Я потянулась за пультом, включила телевизор и убрала громкость, так как нуждалась в освещении, обеспечиваемом телевизором, а не в звуке. Снова взяла в руки телефон и повертела его в руках, пытаясь собраться с духом, чтобы позвонить.

Мне просто нужно было это сделать. Как сорвать лейкопластырь.

Нажимая на кнопки, нашла избранные контакты. Я рассматривала лицо Эвана, сексуальную ухмылку, большие шоколадно-карие глаза, которые могли рассказать мне о его чувствах, не произнеся ни слова, и нажала вызов прежде, чем смогла отговорить себя сделать это.

Он ответил, не дожидаясь окончания первого гудка.

– Мэдди, боже мой, Солнышко. Почему ты так долго не объявлялась? – Я прослезилась от его отчаянного голоса. Его ответ красноречиво говорил, как хорошо он знал меня. Ему было не важно знать почему я молчала, лишь почему у меня заняло так много времени, чтобы нарушить это молчание. Я люблю этого мужчину.

Я пыталась говорить сквозь всхлипывания.

– Я люблю тебя, Эван Джеймс. Мне так жаль. Не знаю, что ты подписал или какую заключил сделку, но если ты уезжаешь, мы во всем разберемся. Я не отталкиваю тебя, я хочу, чтобы ты остался со мной. Навсегда. Но если тебе нужно уехать, мы найдем способ. Я не позволю тебе снова уйти.

Слёзы ручьями текли по моим щекам, когда я излила ему свою душу. Ему нужно было знать, как сильно я любила его, и как мне было жаль за то, что на этой неделе заставила нас пройти через ад.

– Тише-тише, Солнышко. Я никуда не уезжаю, клянусь. Сделка, которую я заключил, не имеет ничего общего с гастролями и даже с альбомом. Мои гастрольные дни закончились, Мэдди. Ты застряла со мной. Мы собираемся пожениться, помнишь? – он усмехнулся, и я через телефон почувствовала его улыбку.