Видно, для компенсации недостатка растительности на голове, человек отрастил солидные усы, которые напоминали Келли Винсу старые английские фильмы, где командиры неизменно щеголяли подобными усами. И еще обращали на себя внимание его несколько тронутые сединой густые брови, в тени которых скрывались светло-карие с зеленью глаза. Кроме того он обладал крупным носом четкого абриса: выдаваясь вперед, он нависал над тонкогубым большим ртом, которому было присуще, если не добродушие, то хотя бы дружелюбие. Завершал рисунок лица квадратный подбородок.

Человек с усами командира эскадры облизнул губы и напряженно нахмурился, словно опасаясь, как бы Винс не пролил виски, которое он продолжал осторожно переливать в тросточку. Но когда Винс, с трудом справившись с дрожью рук, завершил работу, не пролив ни капли, человек улыбнулся, обнажив крупные белые зубы, которые могли быть только его собственными.

— Не хотите продать мне эту забавную штучку? — приятным баритоном обратился к нему мужчина.

— Она не моя, — сказал Винс и отвернулся, чтобы повесить тросточку на стойку бара.

Когда Винс занял прежнее положение, человек вновь обратился к нему:

— Вы не думаете, что владелец мог бы продать ее мне?

Винс задумчиво уставился на соседа по стойке, словно оценивая его намерения.

— Могу спросить.

Человек кивнул, по всей видимости, удовлетворенный ответом.

— Взбрело почему-то в голову, что было бы неплохо обзавестись ею, — сказал он, запуская руку в карман светло-синей с искрой рабочей рубашки, которая, скорее всего, несколько лет назад была куплена у «Сирса». Из кармана он вытащил визитную карточку. Его рубашка и потертые сапожки военного фасона находились в разительном контрасте с его брюками в синюю полоску изысканного покроя, которым, вне всякого сомнения, должны были сопутствовать такой же изящный жилет и пиджак. Несмотря на поношенную рубашку и стоптанные каблуки сапог, Винс подумал, что лысый мужчина далеко не так прост. Глянув на визитную карточку, Винс убедился, что он был прав.

Под этими словами — или эпитафией — в левом нижнем углу стояли номер телефона, по которому Винс мог дозвониться, и номер почтового ящика и индекс, по которым он мог написать.

Подняв глаза от карточки, Винс в первый раз за день улыбнулся:

— Чего это ради Бог позволил себе забыть Дюранго, шеф?

Допив пиво, Сид Форк вытер усы тыльной стороной ладони.

— Это был не Бог… во всяком случае, не он лично. Это был старый отец Серра, который проезжал тут в 1772 году, направляясь на юг от Монтерея, и забыл поставить тут миссию, что, как мы чертовски уверены, привлекало бы теперь сюда туристов.

— Он в самом деле забыл… или просто проехал стороной?

— Вы католик?

Винс отрицательно покачал головой.

— Когда десять лет спустя, в 1782 году, тут проезжала компания францисканцев, и они снова не основали миссию — это было уже во второй раз, так? И возьметесь ли вы отрицать, что Бог явно подзабыл дать хороший пинок и отцу Серре и всем остальным?

— Похоже, что так, — согласился Винс, который давным-давно дал себе зарок никогда не вести в барах споров о религии, политике или достоинствах того или иного подающего в бейсболе.

— Другую ошибку, которую они совершили — и францисканцы, и Господь Бог, — заключалась в том, что они возвели миссию в Санта-Барбаре, где погода совершенно не такая, каковой должна была бы быть.

— Я всегда считал, что в Санта-Барбаре отличная погода, — Винс уже не без удовольствия начинал ощущать себя в роли прямого и откровенного человека.

— И сравнения быть не может, — возразил Форк, подав знак, чтобы принесли еще пива. Когда молодой сероглазый мексиканец-бармен поставил перед ним бокал, Форк сделал два больших глотка, быстрым движением руки провел по усам и продолжил: — Если вы хотите убедиться, что такое абсолютно безукоризненная погода, мистер… э-э-э… боюсь, я не расслышал ваше имя.

— Келли Винс.

— Как я говорил, мистер Винс, если вы ищете совершенные погодные условия, то можете считать, что поиск закончен, ибо этот город обладает, по оценке Всемирной Организации Здравоохранения, «самым здоровым климатом на зеленой земле Господа Бога», — Форк сделал паузу, — если не считать несколько заброшенных деревушек на Итальянской Ривьере… но никто и не слышал о нем.

Винс вежливо и даже с некоторой долей заинтересованности кивнул, с наслаждением сделал глоток «Кровавой Мэри» и оглядел по-прежнему пустынный бар отеля.

— Я бывал в Дюранго в Колорадо, в Дюранго в Мексике и в таком же поселении в Испании, но никогда не знал, что есть еще одно такое… до встречи с вами.

Уголки широкого рта Форка опустились, словно он услышал грустную новость.

— По сути, о нас, в самом деле, мало кому известно, так как к нам идет единственная дорога, — разве что вы решитесь добираться вплавь — убийственное двухполосное шоссе, которое отходит от 101-й трассы и где еще надо вовремя увидеть знак поворота, что дано далеко не всем. — Помолчав, он отпил еще пива и спросил: — Как вы сюда добрались — на машине?

— Привезли. Но у меня была толковая девушка-проводник.

Шеф полиции ухмыльнулся.

— Если бы вы сказали, что добирались по воздуху или поездом, или автобусом, я бы ответил, что вам это приснилось, поскольку федеральные власти закрыли наш так называемый аэропорт два года назад, ибо этого, как было объявлено, требовали соображения безопасности полетов, а последний пассажирский поезд останавливался тут одиннадцать — да нет же, Господи! — двенадцать лет назад, и даже компания «Грейхаунд» отменила тут автобусную остановку, так что в следующем месяце минёт два года, как «Дженерал электрик» закрыл свое предприятие по соседству.

— Похоже, вы существуете в полной изоляции, — заметил Винс, на этот раз пропустив два глотка «Кровавой Мэри».

— Вы не входите в число отшельников?

— Пока еще нет.

— У нас тут есть несколько таких — которые не имеют ничего против того, чтобы оказаться отрезанными от всего мира.

Винс сочувственно кивнул и предпочел подождать, что последует дальше.

— Хотя все мы чувствуем себя как нельзя лучше, — продолжил шеф полиции, еще раз отдав должное пиву. — У нас даже выходит чуть ли не ежедневная газета, сообщения в которую, как и во все подобные, приходят аж откуда-то из Лондона в Англии. Что же касается культуры, то у нас тут на сто процентов автоматизированная радиостанция, которая с рассвета до заката гонит коммерческие объявления вперемежку с роком, после чего затыкается. Вот касательно телевидения, о нем говорить не имеет смысла, потому что нас закрывают горы, и ни одна кабельная компания в здравом уме не будет сюда добираться. Но человек всегда может купить себе тарелку спутниковой антенны, чтобы ловить новости, или же взять напрокат видеокассеты, даже такие, где ребята из колледжа трахаются с девчонками.

Форк остановился, ожидая реакции своей аудитории из одного человека. Винс сделал глоток «Кровавой Мэри» и согласился:

— Рай земной.

Шеф полиции принял его оценку удовлетворенным кивком, но его довольство исчезло, когда он обвел взглядом почти пустой холл.

— Это место, скорее всего, по окончании лета пойдет с торгов.

— Гостиница или только бар?

— Гостиница. Хотите купить ее?

Винс пропустил вопрос мимо ушей, чтобы самому задать свой.

— Как давно вы числитесь шефом полиции?

По лицу скользнуло выражение, которое Винс оценил как ностальгическое с примесью горечи; оно же сказалось и в голосе Форка, с этакими мечтательными нотками.

— Примерно в шестьдесят восьмом в старом школьном автобусе «Дженерал моторс», размалеванным психоделическими узорами, нас сюда приехало из Хейгта девять человек — ехали мы в Дюранго в Колорадо. Хейгт умер или, в крайнем случае, умирал, и мы направились в Скалистые Горы; в головах у нас все перемешалось: и наркота, и политика, и Бог знает, что еще. Вы же должны помнить, как все это тогда было.