Что это было за великолепное кушанье! Нет ничего лучше нежного, сочного оленьего окорока. Старые трапперы всегда считали бизоний горб и олений окорок двумя лучшими блюдами на свете. А мальчикам, которым уже порядком на доела рыба, этот окорок показался воплощением самой идеи хорошей пищи, и они ели и ели, пока мясо не было съедено до последней крошки, а кости не только обглоданы, но и тщательно выскоблены.
После ужина Джо, который припрятал всю содранную с туши шкуру, выскоблил ее дочиста кремневым лезвием, а затем натер смесью мягкой глины и оленьих мозгов, растянул на раме из веток и подвесил на шесте меж двух сосен, привязав полосками коры.
– Вечером найду нитки, – сказал Джо Уиллу, который почтительно взирал на его труды. – Потом буду делать красивую рубашку тебе.
– Где ты тут нитки возьмешь? – недоверчиво спросил Уилл.
Джо не ответил. Он стал вытягивать из ног оленя сухожилия.
– Нет, – ответил он на немой вопрос Уилла. – Это для ниток плохо. Потом буду делать тетиву. Нитки я буду покупать в другом магазине.
Джо спрятал добытые жилы в шалаше и, позвав Уилла за собой, направился к склону горы.
– Ты ищи мне большую черную ель[28], – распорядился он.
– Как скажешь, – ответил Уилл и через несколько минут остановился у большого дерева.
Джо презрительно фыркнул.
– Это – нет. Это белая ель[29]. Никуда не годится.
Он отломал ветку и продемонстрировал Уиллу, что иголки торчат почти под прямым углом к ней, отчего ветка на ощупь кажется колючей и грубой. Через несколько шагов он остановился у другой ели. Опять отломал небольшую ветку и показал, что здесь иголки растут наклонно, и если сжать ветку, она кажется мягкой, а не колючей. Порывшись в земле, индеец выкопал тонкий корень футов четырех длиной и толщиной с трубочный чубук. Он отрезал корень своим кремневым лезвием и им же сделал расщеп на конце; затем, зажав половинки между большими и указательными пальцами обеих рук, быстро разорвал корень пополам вдоль. Для этого требовалось немалое умение: когда Уилл попробовал проделать то же самое, разрыв быстро пошел на сторону, и в руках мальчика остался короткий обрывок. После этого Джо оборвал с половинок корня кору – для этого он, прижав обеими руками кусок коры кедра к круглой стороне, зубами протянул через нее корень. Не прошло и минуты, как у него были два длинных гибких шнура. Индеец продолжал эту работу, пока у него не набралось еловой «дратвы» достаточно, чтобы сшить не пару рубах из оленьей шкуры, а пару полных костюмов. Полученный материал он, вместе с оленьими жилами, спрятал в тайничке, устроенном в крыше шалаша. До темноты оставалось еще несколько часов, и мальчики решили набрать ягод на ужин. Но до этого Джо отправился к речке; там он подобрал несколько камней и, после некоторых усилий, изготовил пару тяжелых острых рубил, похожих на колуны для дров. С их помощью ребята под руководством Джо разрубили оленью тушу на четыре части и подвесили их над сушащейся шкурой. Джо объяснил Уиллу, что мясо можно не коптить: оленина, повешенная на ветру в сухом месте, не портится.
Через несколько минут мальчики были на старом пожарище и в четыре руки собирали ягоды в берестяные туеса. Вдруг Джо показал товарищу на трухлявый ствол, увитый каким-то растением с мелкими овальными листочками и гроздьями белоснежных ягод на стебельках.
– Волчья ягода[30], – определил Уилл, довольный представившимся случаем продемонстрировать свои познания.
– Индейский чай, – сказал Джо. – Собери все листья, сколько можешь. Вечером будет чай, хороший чай.
И мальчики набрали по охапке побегов, прежде чем возобновили сбор ягод.
После этого они двинулись на ту часть поляны, где еще не бывали прежде. Здесь ягоды всевозможных видов росли в невиданном изобилии. Мальчики работали обеими руками, так что их неуклюжие берестяные короба скоро наполнились блестящими спелыми ягодами. Тут оба пришли к решению поесть ягод и на месте. Они рвали ягоды и горстями кидали их в рот, совсем как встреченный Уиллом медведь, и съели не меньше чем по кварте каждый. Уилл остановился первым.
– Эй, братец скаут, – воззвал он, – ты бы оставил немного медведям! Или ты решил объесть всю поляну в один день?
Джо ухмыльнулся, поднялся с земли, напоследок забрасывая в рот горсть ягод, и двинулся к Уиллу. Но когда он огибал большой ягодный куст, прямо перед ним раздался тонкий звенящий звук, напоминавший, пожалуй, стрекот кузнечика, но громче, и в нем слышалась некая угроза. Уилл тоже услыхал его.
– Осторожно, Джо! – крикнул он. – Там… там… там г-гремучник[31]!
Но было поздно. За кустом лежала свернувшаяся кольцами змея в сернисто-желтых и темно-коричневых чешуйках. Это была древесная гремучая змея, владычица темных уголков леса – настоящая смертельная ловушка. Погремушка змеи, одиннадцать погремков ее хвоста быстро дрожали, издавая тот самый угрожающий звук. Из середины змеиных колец поднималась треугольная голова с золотистыми овальными глазами и неподвижными холодными черными зрачками. Они служат отличительным знаком семейства ямкоголовых гадюк, в которую входят две ядовитые змеи американского Севера – гремучая змея и медноголовый щитомордник[32]. Между лишенными век глазами и ноздрями были заметны ямки, давшие название виду.
Джо не успел остановиться и босой ногой наступил в самую середину свернувшейся гадюки. Пара длинных блестящих изогнутых зубов, острых как иглы, выдвинулись из белой верхней десны змеи. На середине такого зуба находится крошечное отверстие, из которого выделяется смертельный желтоватый яд. Голова змеи нанесла мгновенный удар, и ядовитые клыки впились в смуглую кожу Джо над самым коленом – и в тот же миг змея вновь свернулась как пружина, так что глаз едва мог уследить за ее ударом. Джо охнул и отскочил назад, как раз вовремя, чтобы избежать второго укуса. Он схватил валявшийся рядом сухой сук и изо всех сил нанес по змее удар, потом еще и еще. Первый же удар сломал гадюке позвоночник, и пока она извивалась, шипела и трещала хвостом в агонии, тщетно пытаясь вновь свернуться и напасть, мальчик, задыхаясь от ярости, буквально вколотил ее голову в землю. Все кончилось почти мгновенно, и когда Уилл подбежал к товарищу, Джо стоял над еще дергающимся трупом ядовитой твари, хмурый и неожиданно бледный для своей смуглой кожи. Чувствовался тяжелый мускусный запах, обычный для рассерженного гремучника.
– Ужалил? – крикнул Уилл.
Джо, не говоря ни слова, указал на пару маленьких проколов над левым коленом, из которых выступили капельки крови. И тут Уилл показал, на что годится его скаутская подготовка.
– Быстро давай сюда ножик, – скомандовал он.
Джо молча передал ему кремневый ножик, который он положил на всякий случай в свой короб. Уилл оторвал от своей корзины заменявшую ручку веревку, свитую из коры кедра. Он обвязал ее вокруг ноги Джо над местом укуса, затянул так туго, как смог, подсунул под этот жгут палку и закрутил, пока он не врезался глубоко в тело; но он помнил, что не позже чем через пять минут жгут на до снять, чтобы не допустить гангрены.
– Теперь мне придется сделать тебе больно, Джо, – предупредил Уилл. – Но иначе через несколько минут тебе будет гораздо хуже.
– Начинай, – бесстрастно ответил Джо.
Кремневым лезвием Джо глубоко, на всю длину змеиных клыков, рассек каждую из ранок от них. Хлынула кровь. Уилл опустился на колени и принялся энергично высасывать яд, то и дело сплевывая отравленную кровь.
– Теперь быстро в лагерь, – сказал он. – Худшее еще впереди.
– Погоди, – ответил Джо и нагнулся, чтобы поднять все еще слабо шевелящуюся змею. – Заберу кожу. Делать счастливый пояс, – и он осторожно взял гадюку прямо за размозженную голову. В ней было не меньше пяти футов, а в самом толстом месте ее тело было с предплечье Джо.
