Молодые люди стояли друг против друга, чуть выставив вперёд правый бок и были похожи на мартовских котов, готовых в любой момент броситься в драку. Причём эту позу они приняли инстинктивно, потому, как друг друга совершенно не знали и, на данный момент, у них отсутствовали все причины вести себя агрессивно.

Обстановку разредила девушка.

– А разве улицу Кривую ещё не снесли? – спросила она.

Лейтенант сразу же повернулся к ней, выпрямился и стал охотно отвечать на вопрос.

– Нет. Правда, её уже мало осталось. Но года два ещё протянет, пока молокозавод не уберут.

– Я в одном классе училась с Лидкой Цвейко с вашей улицы.

– С Лидкой Цвейко? – лейтенант сначала удивился, а потом обрадовался – Так это же моя родственница.

– Серьёзно? – девушка игриво улыбнулась, чуть дёрнув бровями.

– Да, тесен мир – произнёс лейтенант "пожирая" глазами девушку.

Возня солдат заставила его обернуться.

– Всё подняли? – спросил он и, не дожидаясь ответа, приказал – "Скрутите и верните верёвку". Он снова повернулся к молодым людям с озабоченным выражением на лице.

– А что здесь произошло? Откуда эта яма?

– А мы сами не знаем – почти хором ответили молодые люди – Мы пришли, она здесь уже была – добавила девушка.

13 ЛЕТ СПУСТЯ

ЧЕЧНЯ

СЕЛЕНИЕ АШЕ-РУК

Сегодня, с самого утра, у Андрея было подавленное настроение. Он везде и всюду чувствовал какое-то невидимое сопротивление всем своим действиям. Казалось, что кто-то шептал ему в затылок – "Не ходи… не делай… оставь… вернись… остановись". Из-за этого у него буквально всё валилось из рук. Появилась какая-то тревога, предчувствия чего-то нехорошего, какой-то опасности. Хотя для военных опасность здесь была всегда. Но они уже привыкли, научились трезво оценивать обстановку, рассчитывать, предсказывать развитие предстоящих событий. И Андрей теперь не мог понять причину появления у него чувств апатии и тревоги. Проверка паспортного режима – дело привычное, накатанное, не сложное. Посёлок Аше-Рук не большой, дворов около пятидесяти, расположенный в равнинной местности. Население здесь относилось к военным если не дружелюбно, то лояльно уж точно.

Погода была хорошая: небо ясное, воздух чистый, безветренно. Зима здесь полная противоположность – слякоть, сырость, холод. Везде серость и уныние. Но зимой, всё-таки, как-то спокойнее.

Дом Ганкуева находился почти в центре селения.

БТР остановился у ворот. Выждав, пока осядет пыль, Андрей осмотрелся и дал команду личному составу «к машине».

Высокий кирпичный забор и массивные ворота свидетельсвовали о том, что глава этого семейства – хороший, преуспевающий хозяин. Это значит крепкий, здоровый мужчина. И возможно не один. А к здоровым, крепким мужикам здесь всегда надо было относиться с настороженностью.

Андрей посмотрел на другую сторону улицы. Там хозяйство выглядело намного скромнее: неровный забор из сетки-рябицы, простенькие ворота, сваренные из арматуры. Дом находился в глубине участка и почти полностью был скрыт деревьями и кустами. В просветах между ними виднелось невзрачное строение.

Вдруг Андрей заметил, как по этому участку пробежала женщина с ребёнком на руках. Причём, бежала от дома, в сторону небольшой хозяйственной постройки, расположенной в глубине сада. И это обстоятельство ему очень не понравилось.

– Внимание, Томский, Кубилин, Быков – остаются здесь. Рымс, Морозов, Чайковский, Токарев и Мальцев – контролируют двор. Со мной идут Попов и Степанов – давал указание Андрей.

Обычные команды, обычный расклад, обычные действия которые они проделывали много раз.

– Док, ты где? Мамедов?!

Андрей обернулся, ища глазами участкового милиционера. Тот должен был идти с ними и разговаривать с хозяевами.

– Здесь я – Мамедов вышел из-за БТРа, поправляя за спиной автомат. Андрею показалось, что лицо у него какое-то бледное.

– Ты здоров? Всё нормально?

– Да, всё хорошо.

И вдруг…

Всё произошло очень быстро – отрывисто зашуршали листья вверху, резко дёрнулась и сломалась ветка акации, послышалось несколько резких щелчков по броне, словно сухим горохом бросили в стекло. Эти звуки были знакомы каждому военному, хотя бы раз участвовавшему в боевых действиях. И говорили они только об одном – их сейчас обстреливают.

– К бою! – что есть силы крикнул Андрей, и прижавшись спиной к БТРу, добавил – Занять круговую оборону!

Токарев лежал, спрятавшись за колесо машины и матерился. Видно в него попала пуля. Автоматная пуля на большом расстоянии бронежилет не пробивает, однако, удар от неё очень болезненный.

Первых выстрелов никто не слышал из-за работающего двигателя БТРа, поэтому определить, где противник, было невозможно. Вдруг крупнокалиберный пулемет, установленный на БТРе, дал очередь. Звуки его выстрелов похожи на тяжёлые, частые удары молота. По внутреннему каналу радиосвязи наводчик-оператор дал ориентиры – по ходу, вдоль улицы, справа кустарник. Андрей громко продублировал сообщение. Сразу же в указанном направлении заработало несколько автоматов. Их стрекотание слилось в один сплошной треск.

Стрельба прекратилась так же внезапно, как и началась.

Прошло около минуты без единого выстрела. У военных даже появилась надежда, что на этом всё закончится. Но вдруг снова начали стрелять одновременно с нескольких мест.

Степанов, укрывшийся за валуном, дал длинную очередь, после чего повернулся к Андрею.

– Их здесь как минимум человек десять! – крикнул он – Это засада!

Андрей понимал, что если это засада, то все они теперь находятся под прицелом. Значит, кто-то планировал это нападение, готовился, расчитывал. И сейчас, чтобы избежать напрасных жертв, им надо действовать очень осторожно, а повозможности – отойти. Но прежде чем отходить, Андрей связался с базой.

База находилась приблизительно в десяти километрах отсюда. Связь была хорошей. Ответили сразу.

Андрей не просил помощи. Он просто доложил обстановку. Но там решение приняли своё.

«Ждите хорошей погоды. Небо проясняется. Укажите путь дракону».

Эфир мог прослушиваться, поэтому информация кодировалась. Понимать это следовало так – ждите поддержку с воздуха. Учитывая расстояние, вертолёты могут быть здесь минут через пять. Значит им надо продержаться всего-то пять или десять минут. «Указать путь дракону» – означало скорректировать огонь, дать ориентиры.

Андрей достал планшетку с картой и развернул её.

И вдруг резкая, сильная боль в левом бедре, парализовало его сознание.

Так получилось, что за всю свою военную жизнь – служба в армии, учёба в Высшей школе милиции, работа в райотделе и полгода пребывание на Северном Кавказе – он ни разу не был ранен. У него даже не было серьёзных ушибов и ссадин. И теперь, когда пуля попала в ногу, адская боль, неведомая до этого, заставила его дико зареветь.

Он обеими руками схватился за рану, словно таким образом хотел остановить боль, и упал на правый бок.

Какое-то время он ничего не соображал. Потом, отдельные мысли начали постепенно проявляться в сознании и даже выстраиваться в логическую цепочку. «Это снайпер – подумал он – Но откуда? Где? Надо быстрее определить иначе он здесь всех положит»

Железные ворота высокие, сплошные, массивные. Такой же высоты калитка. Забор кирпичный, на полметра ниже ворот и тоже сплошной. Здесь личная жизнь была сугубо личной и надежно укрывалась от посторонних глаз.

Андрей был уверен, что стреляли в него сзади. Причём стреляли профессионально. Профессионалы бьют в незащищённые бронежилетом части тела.

Превозмогая боль, Андрей приподнялся на локте и посмотрел назад. В том месте, где заканчивался забор, у подножья ветвистой акации, рос густой кустарник. «Там – мелькнула мысль – Надо бы предупредить ребят». Он попытался отползти, но это было невозможно: от малейшего движения боль стократно усиливалась, затмевая глаза. Казалось, что гигантская пчела вонзала своё острое жала прямо в мозг.