Я выскочил на маленький перрон и облегчённо вздохнул. Поезд замедлял ход. Синий экспресс резал плотный летний воздух. Я улыбнулся. Скоро я буду далеко. Накинул куртку. Лучше не светиться оружием. Немного застегнул снизу.
Сзади застучали шаги туфель. Отлично! Есть вполне цивильный пассажир. Полноценная остановка. Всё один к одному. Человек встал сбоку от меня. Улыбка растянула мои губы. Сейчас мне ничто не способно испортить настроение.
Поезд натужно заскрипел тормозами. В окнах мелькали лица пассажиров. Некоторые стояли у поднятых окон, рассматривая окрестности. Поезд потихоньку залёг на рельсах. Железно-туалетная вонь окутала меня, но сейчас это был лучший запах в мире. Запах свободы. Полноватая проводница лет тридцати лязгнула дверью.
Я повернулся к своему неожиданному попутчику. Он хмурился и как раз открыл рот, чтобы что-то сказать проводнице. Но слова застряли в его глотке, а улыбка приклеилась к моему лицу, когда мы узнали друг друга.
Передо мной стоял высокий брюнет с холодным лицом. Только сейчас он одет в чёрные джинсы и синюю футболку. Наверху лёгкая курточка.
Мы на мгновение застыли. В следующую секунду его рука нырнула под куртку, а Психея рванулась на него. Пуля прошла сквозь Психею и сквозь моё сердце. Я уже не слышал выстрела. Пуля вышибла меня из света во тьму.
Аскольд среагировал быстрее, чем успел обдумать ситуацию. Голова глухо стукнулась о железный борт, и бывший начальник охраны распростёрся на асфальте. Проводница взвизгнула и захлопнула дверцу.
Молодой мужчина лежал на спине. Глаза полуоткрыты и бессмысленно смотрят в пространство. Губы приоткрыты. На чёрной коже лётной куртки дымится дыра, а по рубашке расползается тёмное пятно.
Психея видела красные капли жизненной силы, уходящей в сухую чёрную землю смерти. Та жадно впитывала всё, что проливалось на неё. Душа возвратилась в тело носителя, и энергия побежала по нервным центрам. Тёмное пятно на рубашке перестало расползаться. Человек распахнул глаза. Обычные глаза с необычным выражением. Пустой экран без впечатлений. Но человек приподнялся на руках и посмотрел вслед уходящему экспрессу. Гулко гудели шпалы под железными колёсами. Человек перевёл взгляд на лежащего неподалёку другого человека. Тот лежал лицом вниз. Волосы промокли от крови.
Первый человек больше не смотрел на второго. Он поднялся, покачнулся и вынужден был опереться ладонью на землю. Осторожно выпрямился. Стоял, опустив руки. Не стал отряхиваться, как это сделал бы любой человек на его месте. Покачиваясь, пошёл к леску, в котором перед этим ждал поезда. Через несколько шагов неловко покачнулся и упал на четвереньки. С усилием выпрямился и тяжело переваливаясь, пошёл дальше.
Кассирша на вокзале при звуке выстрела нырнула за кассу и вызвала полицию. Она не стала вылезать, чтобы посмотреть что происходит. Во-первых, опасно, во-вторых, не стоит быть свидетелем чего бы то ни было.
Второй человек приподнялся на руке и мотнул головой. Тихо застонал. Приподнялся на руках и осмотрелся. Вдалеке виднелась точка уходящего поезда. Брюнет тихо чертыхнулся и выпрямился. Он не стал трогать себя за голову. Только в крови измажешься. Отряхнул куртку, брюки и полез в карман за мобильником. Не думал, что придётся набирать заветный номер снова. Звонок пойдёт в европейскую часть России в специальный центр. Оттуда передадут по назначению. Впрочем, нет. После его ухода, они обязаны сменить позывные. Что за непруха!
- Алло, - сказал приятный женский голос. – Информационная справочная служба приветствует вас.
- Пожар в тайге, - сказал Аскольд. – Браконьеры замучили, а лесников не видно.
- Простите, - сказал голос. – Вы ошиблись номером.
Бывший начальник вздохнул. «Так проходит мирская слава!» А ведь прошло всего несколько часов.
- Срочность ноль.
- Я вас не понимаю.
- Просто передайте Музею, что экс ищет связи. Нулевое сообщение.
В трубке пикнуло. «Соединение завершено». Остаётся надеяться, что на базу поступит разгневанная шифрограмма о недопустимости выхода на связь бывших сотрудников, которые давали подписку о неразглашении. Рюрика она обязательно заинтересует.
Сирена смолкла в нескольких шагах от него. Синий проблесковый маячок продолжал мигать. Аскольд повернулся навстречу полицейским.
Я поднял веки. На глазах шоры тьмы. Я успел отвыкнуть от неё. Психея всегда всё видит. Я потянулся к Психее и почувствовал, как сияющая волна циркулирует в моём теле.
Я сипло вздохнул. В груди коротко стрельнуло болью, но тут же мягкое золото притушило боль.
Трава впивается в шею. На далёком небе начали проясняться звёзды.
Сердце продолжает неуверенно биться. И если бы не Психея, я бы никогда не услышал эти слабые звуки. Но я чувствовал, как золотистое тепло в груди заращивает рану, как с каждым, пока что редким ударом, сердце крепнет, сокращается более уверенно, более целеустремлённо.
Я вздохнул глубже и потёр рукой по груди. Что-то мокрое.
Я поморщился. Рука, словно горит. И вторая тоже. И ноги, и туловище, и голова. Что со мной? Похоже на голод, только разлитый по всему телу.
С трудом сглотнул. Хорошо было бы выпить воды. Много воды. И много еды.
И я понял, что Психея меня невольно убивает. Не со зла, конечно. Она могла заживить в считанные часы практически любую рану. В своё время эту энергию создали именно для этого. Но она не могла превратиться в материю и сама залатать ткани. Только стимулировать регенерацию и поддерживать жизнь. Второе брала на себя, а первое – целиком за счёт ресурсов организма. Безжалостно выкачивала из тела всё, что можно и чего нельзя. С самыми лучшими намерениями, но от этого не легче. Ещё немного и Психея буквально сожрёт меня заживо.
Нужно топливо. Нужна еда. Тело болит от голода.
Я приподнялся на локте. Медленно встал. Кровь отхлынула от щёк. Я пошатнулся. Опёрся о ближайшее деревце. В следующую секунду колени подогнулись, меня согнуло пополам и стошнило желчью.
А ещё, Психея сама не может восполнить потерю крови. Надо помочь друг другу. Мне, чтобы не умереть, Психее, чтобы не осиротеть. Некого будет выгуливать, не о ком заботиться. Или наоборот. Без разницы.
Выходить смертельно опасно. Но я видел воспоминания Психеи. Как она приложила Аскольда о поезд. Есть надежда, что он ещё долго не очухается. Жалко, Психея не способна на хладнокровное убийство. Тогда, всё было бы намного проще. И почему мне досталась душа пацифистка! А сейчас, просто придётся рискнуть. Иначе, завтра здесь найдут труп человека с раной в груди, но который умер от истощения. А мне предстоит долгая и скучная жизнь призрака.
Я распрямился и, опираясь о деревца, пошёл из леса. Туда, где еда.
На тёмной улице почти нет людей. Я видел только пару размытых силуэтов. Но я для них – просто пьянчуга в сумерках.
В голове пусто. Нечем думать. Недостаток крови даёт себя знать. Я плыву в каком-то тумане. Психея сама несёт мои ноги, затрачивая последние бесценные крупицы материальной энергии. Но нужно идти. Даже не знаю куда, но чувствовал, что есть место, где кормят. Какое-то место.
Я поднял ногу, чтобы ступить на ступеньку. Стопа подвернулась, и я мягко опустился на нечто каменное. Упёрся лбом в прохладную поверхность. Оттолкнулся руками, выбрасывая в пространство последние силы. Перед глазами поплыло, и я снова нырнул во тьму.
- Пусть войдёт.
Директор поднял голову. Дверь распахнулась, пропуская крупную фигуру Рюрика.
- Докладывай, - сухо сказал директор.
Боевик стоял, свободно опустив руки. Заговорил спокойным низким голосом.
- Аскольд звонил на секретный номер. Я связался с ним. Он сейчас в полицейском участке, но убедил ментов не отбирать телефон. К счастью, его знают в лицо, даже наручники не надели.
