Дело было так...
Уж не знаю, как так вышло, я ничего про это не помню. Как такой дворовый пес, как я, мог оказаться в окружении таких состоятельных, солидных, и влиятельных людей, ведь для них даже четвероногий друг служит всего лишь оправданием материального статуса. Этот вопрос не раз всплывал в моей собачей голове, но я старался об этом не думать, вернее, даже не хотел. Я просто был тихо счастлив.
Тогда мне было всего пара месяцев, но жизнь в этом знатном доме казалась мне раем. Еда вкусная, корзинка с теплым одеялом, ежедневные прогулки и игрушки. За мной ухаживали, меня любили. Жил я себе счастливо и горя не знал.
Я рос, хулиганил немного, как и все щенки, на это никто особого внимания не обращал, ведь это обычное явление, но вскоре произошел случай, который перевернул буквально все.
В один злосчастный день хозяева роскошного дома уехали по делам, не знаю куда, оставив меня наедине с няней и их избалованным сыном, которого звали Люк. Я не очень его любил, потому что этот юный живодер постоянно меня доставал. То за хвост дернет, то на лапу наступит, то и вовсе начнет со мной бороться. Ладно, чего греха таить - иногда мне это нравилось.
В тот день все было хорошо, пока этот маленький проказник не решил со мной немного поиграть в догонялки. Ему было пять лет, поэтому гонялся за мной он исправно. Как сейчас помню: Люк с дикими криками бегал за мной, я удирал, как мог, благо, что дом был огромный, и порезвиться можно от души. Эта веселая игра продолжалась около двадцати минут. Уже практически догнав меня, Люк, будучи довольно упитанным мальчиком, случайно задевает очень дорогую японскую вазу эпохи Реставрации Мэйдзи, стоявшую на миниатюрной мраморной римской колонне с живописными коринфскими ордерами. Она, немного качнувшись, упала на пол и разбилась на десятки маленьких осколков. И как раз в это время разбилась и моя счастливая, размеренная жизнь. Ребенок, понимая, что натворил, проворно убежал в свою комнату с места преступления. Я, пораженный этой картиной, застыл на месте. И что же теперь делать? Вдруг вбегает няня и, видя меня рядом с разбитой вазой, естественно считает меня виновным. Но ведь я не виновен! Это все Люк...
Вскоре приходят хозяева. Нянька сразу же рассказывает им о произошедшем несчастном случае. Ох, что было дальше! Крики, ругательства, обреченные вздохи, ярость. Хозяин сокрушался над осколками вазы. По профессии он был искусствоведом, и эта ваза очень много значила для него. Я знал, что мне не жить. По крайней мере, в доме, но в моем маленьком собачьем сердце еще тлела надежда, что все обойдется.... Но, к сожалению, она оказалась ложной...
Хозяин, узнав, кто зачинщик беспорядка, нянька поспешила отчитаться, про несносного сына не сказав ни слова, тут же выкинул меня на улицу.
В тот день шел сильный дождь. Ливень. Черное небо ярилось оскалами молний, гром мощным набатом следовал за ослепительным всполохом электрического разряда, а ветер невидимой рукой неистово гнул к земле хрупкие осины, что росли неподалеку, словно они были его злейшими врагами. Погодка была что надо. Лучше и быть не могло.
Несколько часов я прождал у ворот, в надежде, что меня простят за несовершенный проступок, выйдут, погладят, после чего плюнул на все и решил уйти отсюда навсегда.
После этого я жил в глухом переулке, питался отбросами из помоек, спал в мокрой картонной коробке, тихими ночами тоскуя по прежней жизни.
Жизнь - боль...
Будучи в безопасном доме, я не то, что не понимал, я даже не знал такого выражения, но тогда, уже тогда, как только я ощутил на своей шкуре, что такое жить на улице, оно врезалось в мою собачью память и жгло нутро ненавистью.
Жизнь - боль. Все это время я питал напрасные иллюзии, считая себя каким-то особенным...
Я ненавидел всех. Прошло две недели, две чудовищные недели после моего изгнания. За эти дни меня била какая-то молодежь, решив, видимо, немного развлечься, кусали такие же бродячие псы, как и я сам, отбирали еду. Никому не было до меня дела. Люди проходили мимо и на несчастного пса не обращали никакого внимания.
Любители поиздеваться над животными приходили ко мне все чаще. Я кочевал с места на место, но зло, агрессия и холодное равнодушие ходили за мной по пятам. С каждым ударом или укусом, не важно, моя ненависть росла, всех без исключения я стал считать своими потенциальными врагами. Даже те, кто просто проходили мимо, казались мне злобными тварями, от которых следовало ожидать чего угодно.
Шло время. Я подрос, стал огрызаться, но в ответ получал только больше тумаков. Я смирился, но ненависть все росла и росла, словно снежная лавина. Но она была бессмысленной, ибо я осознавал собственную беспомощность.
Но в один прекрасный момент все прекратилось. Не вкушая пищи несколько недель, я в полном изнеможении лежал на углу дома на какой-то невозможно вонючей подстилке и попросту ждал смерти, которая семимильными шажками подбиралась ко мне, но, видимо, рано мне еще было в собачий рай.
Кто-то бережно взял меня на руки, я почувствовал опасность, и хотел было огрызнуться, но силы полностью покинули мое тело.
- Ну-ну, тише, малыш! - Сказал мне приятный голос. - Пойдем-ка домой, я тебя накормлю. Боже, ты весь дрожишь.... Все, все, тебе больше нечего бояться.... Все уже позади.
Морщинистые руки ласково гладили меня по головке и я, впервые за все это время, почувствовал себя в полной безопасности, почувствовал себя кому-то нужным. Быть может впервые в жизни?
"Быть может со мной еще не все кончено?" - вот, что я тогда подумал.
...Старый пес лежал возле камина, в чреве которого звучно хрустели поленья. Позади собаки в кресле сидела не менее пожилая женщина с газетой в руках и уже практически дремала. Пес, не отрываясь, смотрел на острые языки пламени, вспоминая свою жизнь.
Вот он положил голову на вытянутые лапы и подумал:
"Жизнь - боль? Какой абсурд..."
ИСТОРИЯ ОДНОГО ДНЯ
***
Ранее утро.
Мелкие, холодные капли осеннего дождя неприятно падали на лицо, доставляя моему искалеченному заразой телу волну неприятных ощущений. Противная влага проникала в глубокие язвы, после чего они немного пощипывали, принося с собой все больше и больше неудобств. Это немного раздражало, даже злило, но сопротивляться и вставать не хотелось из упрямства - надеялся перебороть дождь. Я долго пытался одержать победу: переворачивался на бок, закрывал голову дряблыми и разъеденными проказой руками, но, в конце концов, мерзопакостная погода взяла вверх и я сдался.
Открыв глаза, в мое поле зрение сразу влилось серое небо, с хмурыми и еле-еле плывущими куда-то на запад тучами.
Осень.
Когда-то давно эта пора считалась моим любимым временем года. Помню, как я с друзьями-романтиками, такими же, как и я сам, приезжали ночевать в лес, будто первобытные люди - без всяких технологий и разнообразных примочек - только мы, костер, страшные городские легенды и неутолимая жажда приключений. Оставаться наедине с природой было для нас тогда величайшей наградой в жизни. Но теперь все это далеко-далеко позади, словно это и не обрывки моей прошлой жизни, а воспоминания какого-то старого фильма.
Дождливое время года здесь обычное дело, и свой этакий статус оно оправдывало регулярно, сполна обдавая здешние земли влагой. Мне это уже порядком надоело, но повлиять на происходящее не в силах.... На самом деле я не спал, просто лежал с закрытыми глазами, предавшись воспоминаниям о прошлой жизни, силясь припомнить нечто сокровенное. Зомби никогда не спят - достоверный факт...
Встав с уже сырой земли и оглядевшись по сторонам, с большим удивлением понял, что нахожусь в совершенно незнакомом мне месте. Такое бывает. Остаток мозга иногда дает сбой в своей важной работе, который очень часто приводит вот к таким нелепым последствиям.
Я расположился со всеми удобствами, которые мог себе позволить в густом и практически непроглядном лесу. Метровый пяточек голой земли без каких-либо насаждений - вот и все мое жизненное пространство. Вокруг него росли могучие деревья, названия которых припомнить я уже не смогу, кусты с какой-то красной ягодой и высокая, неестественно сочная трава.
