Зенобия. Что? Нет, наверно, нет. Мы не имеем права. Если бы он был сиротой…
Мать. А вы не думали о том, чтобы все-таки обзавестись ребенком?
Слышно, как проезжает автомобиль.
Зенобия. Да, мы думали, но все как-то не могли решиться.
Мать. Мне кажется, что я смогла бы помогать вам. Понимаешь, я не чувствовала бы себя такой ненужной.
Зенобия. Поговорите об этом с Анджеем, когда он вернется.
Шаги на лестнице. Зенобия выбегает в прихожую.
Шаги стихают.
Мать подходит к двери соседней комнаты, открывает ее.
Мать. Спи… спи, маленький, дядя сейчас приедет.
Голос ребенка. А ты кто?
Мать. Я старенькая добрая бабушка. Спи, спи. (Закрывает дверь.)
Звонит телефон. Мать берет трубку.
Да. Говорит его мать. Почему вас это удивляет? Простите, но это уж мое дело. Нет, его еще нет, но он, вероятно, скоро вернется. (Пауза.) Да, вы правы, это очень важно.
Зенобия возвращается.
Разумеется, передам. Нет, не забуду. Спокойной ночи. (Обращаясь к Зенобии.) Звонил какой-то гражданин насчет стадиона.
Зенобия. А, знаю. Анджей им помогает. Речь идет о санитарном оборудовании и врачебном контроле.
Обе женщины садятся рядом. Проезжает автомобиль.
Шаги на лестнице. Зенобия берет спички, но не зажигает.
Мать. Боюсь я, Зенобия, страшно боюсь. Знаешь, когда этот милицейский говорил по телефону… Впрочем, нет, нет. А ты?
Зенобия. Я? Я тоже. И хотя Анджей часто выезжает… к этому невозможно привыкнуть. Но если один человек тревожится за жизнь другого, только тогда…
Мать. Зенобия, не говори мне «вы», обращайся ко мне иначе.
Зенобия. Когда Анджей вернется, хорошо?
Мать. Как угодно. Знаешь, теперь, после смерти мужа, мне не хватает его шагов на лестнице. Когда проживешь вместе столько лет… Он тоже первые годы после свадьбы бежал по лестнице от самого парадного… а последнее время все останавливался на площадках между этажами, словно в нем самом что-то притормаживало… (Смол- кает, прислушивается.) Нет, мне показалось. (Пауза.) Еще и теперь, услышав чьи-то шаги, я подхожу к двери и выжидаю, а потом спохватываюсь, что уже некого ждать. Может, и впрямь человек живет лишь до тех пор, пока кого-нибудь ждет?
Зенобия. Верно вы сказали об ожидании. Так оно и есть. Ведь я тоже каждый день дожидаюсь Анджея и особенно волнуюсь, когда знаю, что у него операция. Понимаете, иногда достаточно пустяка… Прежде, вскоре после свадьбы, я об этом не думала столько, сколько теперь. Сейчас-то я знаю куда больше, хоть и без образования.
Мать. У тебя нет образования, говоришь?
Зенобия. Да. Может, не столько по неспособности, но… не получилось. Сама хорошо понимаю, что не такая женщина должна быть рядом с Анджеем. Он приехал сюда… (Замолкает, прислушивается.) Мы познакомились, он был одинок, как и я… я забеременела и не думала, что он женится на мне, а он женился. Ребенок прожил только два месяца, я и сама чуть не умерла, может, поэтому он и остался со мной… Никто не неволил. Я всегда знала, что родители были против меня.
Шаги на лестнице. Зенобия подбегает к двери.
Мать. Сядь, пожалуйста. Когда ты нервничаешь…
Зенобия. Может, надо что-то сделать, позвонить, поехать. Я больше не могу ждать сложа руки, не могу выдержать этого ожидания, шума этих машин, шагов на лестнице!..
Мать. Ты сделала все, что могла! Ваш милицейский обещал послать машину. Мы должны только ждать. Сядь, прошу тебя.
Зенобия садится. Она почти в оцепенении.
Продолжай.
Зенобия. Я уже все сказала. Знаете, я… я постараюсь уговорить Анджея, чтобы он вернулся в Варшаву и к вам. В Варшаве он окажется среди таких же людей, как вы…
Мать. Перестань.
Зенобия. Не будет так рисковать, станет больше зарабатывать…
Мать. Перестань.
Зенобия. Я не могу с ним ехать. Моя мама… а кроме того, у нас тут своя могилка на кладбище.
Мать (шепотом). Перестань.
Зенобия. После того, что случилось, я уже никогда не смогу иметь ребенка. Сама не знаю, почему Анджей остался со мной. Может, поэтому. (Снимает кольцо.) Анджей подарил мне его еще до свадьбы, но оно… оно всегда было мне слишком велико. Я никогда не считала, что оно принадлежит мне. Возьмите его, правда.
Мать. Перестань, перестань. Я только теперь поняла… все, понимаешь, все — его, и тебя, и то… что я потеряла столько лет счастья, этого, этого уже никогда…
Проезжает автомобиль.
Я уже стара, Зенобия, нет-нет, не возражай, я знаю, что так полагается, но не перечь. Я совершенно одна. Я принадлежу к тому поколению, которое уже уходит. Навсегда.
Зенобия. Пожалуйста, не говорите так, особенно при Анджее. Он вас очень любит.
Мать. Мне страшно, что я окажусь одна в тот день, когда это начнется, и поэтому хотела бы… Но теперь знаю: несмотря на то, что со мной случится, я должна подобно всем людям пройти через это одна.
Зенобия. Пожалуйста, не говорите так, очень прошу!
Мать. Недавно ушли из жизни несколько моих близких. Это было так, словно я уходила сама. Шаг за шагом, словно каждый из уходящих уносил с собой частицу времени, которое мне еще осталось. И поэтому…
Проезжает автомобиль.
Поэтому, понимаешь? (Пауза.) Скажу тебе больше: по пути сюда я даже подумала, нельзя ли мне… насовсем… Не знаю, как долго еще… этого никто не ведает… Я так боялась того, что тут застану— какую семью, каких людей… ведь за столько лет… люди меняются, даже собственные дети, вот я и боялась, но сейчас…
Зенобия. В самом деле? Вы могли бы?..
Мать. Да. Благодарю тебя, от души благодарю.
Зенобия. Вы — меня? За что?
Мать. За то, что ты так громко, так ясно сказала «нет». Я… я только теперь… Идет!
Шаги на лестнице.
Зенобия. Да, это он! Боже милостивый! (Стремительно выбегает, оставляя дверь открытой настежь.)
На пороге появляется плечистый Крестьянин в длинном пальто, в шапке. Он слегка пьян:
Крестьянин (вваливаясь в комнату). Доктор дома?
Зенобия. Нет.
Крестьянин. Не беда. Подожду. Мне не к спеху. (Замечает Мать.) Слава Иисусу Христу и так далее. Мое почтение, барыня.
Мать. Вы пьяны, прошу вас выйти.
Крестьянин. Пьян? Чуточку. За это в ад не отправляют. (Садится в кресло.)
Зенобия. В самом деле, может, подождете на улице или придете в другой раз, когда будет муж?
Крестьянин. Так ведь я не за лекарством пришел, а для разговора.
Мать. Вы слышали…
Крестьянин. А вы, бабуля, кто будете? Ага, мамаша, извиняюсь. Вроде бы нездешняя. Так вы, бабуля, помолчите, потому как мы не любим, когда нездешние вмешиваются в наши дела.
Зенобия подходит к телефону, берет трубку. Крестьянин вскакивает с кресла, вырывает у нее трубку и бросает на рычаг.
