Делегации разместились в новом отеле, построенном на острове по совместному советско-греческому проекту. Встретившись с Хрущёвым, президент Эйзенхауэр одобрил выбор советской стороны:
— Вы были правы насчёт Санторини, господин Первый секретарь. Действительно, чудесное место.
— Я плохого не посоветую, господин президент, — ответил Хрущёв. — Кстати, у меня для вас небольшой подарок.
Он повернулся к своему помощнику по дипломатическим вопросам Олегу Александровичу Трояновскому, взял у него небольшую деревянную шкатулку и передал президенту.
— Перед нашей встречей с Вами, господин Президент, советские ученые, инженеры, техники и рабочие порадовали нас запуском ракеты на Луну. Мы не сомневаемся в том, что замечательные ученые, инженеры и рабочие Соединенных Штатов Америки также доставят свой вымпел на Луну. Советский вымпел, как старожил Луны, будет приветствовать ваш вымпел. (источник http://www.bbc.com/russian/russia/2009/09/090929_khrushchev_usa_visit)
Он открыл шкатулку. В ней, на голубоватом бархате, покоился сверкающий шар, составленный из пятиугольников нержавеющей стали, с гербом Советского Союза и надписью «СССР, сентябрь 1958 г.»
(В реальной истории — сентябрь 1959 г, но из-за многочисленных аварий вымпелы неоднократно переделывались на разные даты пуска. В АИ, за счёт тщательной отработки ракеты, на вымпелах удалось существенно сэкономить)
Президент задумчиво взвесил на ладони прославленный на тысячах газетных страниц массивный лунный шарик, солнечный луч празднично блеснул на его отполированных гранях.
— Благодарю вас за уникальный подарок, господин Первый секретарь. Я передам его в музей моего родного города Абилина, чтобы люди могли видеть его, — ответил Эйзенхауэр.
В действительности, президент был взбешён — хрущёвский «подарок» стал ещё одним напоминанием о техническом бессилии Америки в схватке за престиж с более слабым в технологическом отношении противником.
Репортёры тут же сообщили новость о подарке Хрущёва во все газеты и телеканалы. Вернер фон Браун, комментируя сообщение о попадании в Луну, сказал: «Я убежден в том, что, если Россия немедленно остановится, мы сможем догнать ее через один, два или три года»
Как и предсказал Гертер, переговоры с самого начала пошли трудно. Премьер Турции Мендерес, чувствуя поддержку Эйзенхауэра, требовал безоговорочного вывода греческих войск с «оккупированной территории».
В ответ премьер Караманлис выложил на стол переговоров более двух десятков цветных фотографий, где были запечатлены свидетельства турецкого геноцида. Хрущёв, внимательно следивший за Эйзенхауэром и Гертером, обратил внимание на их реакцию. Президент помрачнел и стал выражаться заметно суше, говоря о Турции или обращаясь к премьеру Мендересу. Гертера и вовсе передёрнуло.
Король Павел в ответ на претензии Мендереса заявил, что Турция оккупировала греческую территорию с 1453 года, на протяжении этого периода неоднократно устраивала геноцид греков и других нетурецких национальностей, в частности — армян.
При этих словах Анастас Микоян тут же поддержал короля, и привёл несколько цифр, характеризующих масштабы турецкого геноцида армян в 1894-1896, 1907, и 1914-1915 годах. Хрущёв для себя отметил, что Эйзенхауэр явно не был подробно знаком с этой стороной вопроса, и приведённые Микояном факты произвели на президента сильное впечатление.
— Согласен, все приведённые факты являются серьёзнейшими преступлениями против мирного населения, — согласился Эйзенхауэр. — Но ссылаться на события 500-летней давности в середине 20 века просто несерьёзно.
— Господин президент, Смирна оставалась греческим городом до 1922 года, — возразил Павел. — Всё побережье Анатолии испокон веков было греческим, и мы всего лишь вернули себе то, что принадлежит нам по праву. Константинополь — не просто греческий город, он имеет важнейшее значение для всей греческой нации. Турция фактом геноцида 1955 года в Стамбуле нарушила условия Лозаннского договора 1923 года, в котором было зафиксировано право христианского населения не покидать город. Напомню, что в Стамбуле до 1955 года жило не более 55 процентов мусульман, а в Эдирне — и вовсе 40 процентов. Остальное население было христианами. Турция целенаправленно проводит политику вытеснения христианского населения. Эта преступная практика не могла более продолжаться.
(факты по https://ru.wikipedia.org/wiki/Зона_проливов)
— Если бы речь шла только о принадлежности этого козьего выпаса, который вы именуете Анатолией! — буркнул Эйзенхауэр. — Какого чёрта вам пришло в голову отдать проливы красным?
— А какого чёрта Соединённые Штаты и другие наши союзники по НАТО не сочли нужным вмешаться и остановить резню греков? — так же резко ответил король. — Мы несколько раз обращались с просьбами в Совет НАТО, и в прошлом году, и в нынешнем! Наши русские братья по вере пришли нам на помощь, из чисто христианского сострадания, хотя вы называете их «безбожными коммунистами» ! А «добрые христиане» из США и Англии даже не почесались! Передача проливов под совместный контроль Греции и Советского Союза — эта та необходимая малость, которой мы только и можем отблагодарить русский народ за его милосердие и помощь.
— Советские и греческие войска должны немедленно покинуть турецкую территорию! — заявил премьер Мендерес.
— Да ну? А если нет? Тогда что? Попробуете выбить нас из проливов? — усмехнулся Хрущёв. — Желаю удачи!
— Там, где находятся греческие войска — греческая территория, — жёстко ответил король Павел. — Свои права на Анатолию и Румелию вы потеряли, когда начали резать греков.
— Господа, господа!! — вмешался госсекретарь Гертер. — Так мы ни до чего не договоримся! Давайте сбавим накал страстей и поговорим спокойно!.
Однако в первый день ни о чём договориться так и не удалось. Утомлённые долгой бесплодной беседой переговорщики покинули конференц-зал отеля и проследовали в бар.
— Господин президент, у меня есть к вам разговор, который не касается греко-турецких отношений, — сказал Хрущёв.
— С удовольствием поговорю о чём-нибудь другом, — устало улыбнулся Эйзенхауэр. — Эти упёртые козопасы мне уже надоели.
— А не пройтись ли нам по берегу? — вдруг предложил Хрущёв. — Здесь, говорят, прекраснейшие закаты. Возьмите свою охрану, а я возьму свою.
Лидеры сверхдержав вышли из отеля, сопровождаемые переводчиками и охраной. У выхода их встретила толпа вездесущих репортёров, защёлкали камеры, засверкали вспышки. Никита Сергеевич сделал знак двум мужчинам, ожидавшим неподалёку.
— Господин президент, в составе советской делегации есть несколько крупных учёных. Позвольте представить вам члена-корреспондента Академии Наук СССР, известного вулканолога Бориса Ивановича Пийпа, и доктора биологических наук, палеонтолога Ивана Антоновича Ефремова.
— Господа, — Эйзенхауэр пожал руки учёным. — Чем обязан приятному знакомству?
— Нам бы хотелось, чтобы повод для знакомства был более приятным, — ответил Пийп.
Выслушав перевод, президент удивлённо поднял бровь:
— Простите?
— Господин президент, я должен показать вам несколько фотографий, — сказал Пийп.
Эйзенхауэр с интересом разглядывал снимки.
— Гм... снято с очень большой высоты... Высотная аэрофотосъемка?
— Спутниковый снимок. Снято нашим метеорологическим спутником «Омега-1», — пояснил Хрущёв.
Айк нахмурился.
— Поверьте, господин президент, эти снимки — не хвастовство нашей технологией, — поспешил заверить его Никита Сергеевич. — Просто объект на этих снимках настолько громадный, что никакой аэрофотосъёмкой его не охватить.
— И что это? — спросил Айк.
— Йеллоустоунский национальный парк, господин президент, — ответил Пийп. — Особый интерес представляет второй снимок, он сделан в инфракрасных лучах. Видите это светлое пятно? Это область повышенной температуры. Проще говоря, там очень горячо.
