— Это правильно, Сергей Палыч. — усмехнулся Хрущёв. — Помечтали — и хватит.

Выйдя от Первого секретаря, Королёв и Келдыш переглянулись.

— Надо бы Сергею Никитичу намекнуть, чтобы не давал Никите Сергеичу по вечерам слишком много читать с планшета, — вполголоса произнёс Мстислав Всеволодович.

— Да, верно. А то он в следующий раз решит кукурузу на Луне выращивать, — кивнул Сергей Павлович. — В открытом грунте.

Не успели они дойти до двери приёмной, как дверь кабинета Хрущёва распахнулась.

— Мстислав Всеволодович! — окликнул его Хрущёв. — Пока вы не ушли, вернитесь на минутку.

Синхронно крякнув, оба академика вернулись в кабинет Первого секретаря, плотно прикрыв дверь.

— Скажите, товарищи, а вам ничего не попадалось в документах относительно плодородия лунного грунта? — спросил Хрущёв. — Неужели такие эксперименты не проводили?

Келдыш выразительно посмотрел на Королёва.

— Никита Сергеич, — начал он. — На Луне нет органических остатков, вы же понимаете. Соответственно и плодородного слоя там быть не может.

— Да это-то я понимаю, — Хрущёв озадаченно почесал лысину. — Но ведь на лунной базе оранжерею всё равно устраивать придётся. А если навоза побольше положить?

Келдыш и Королёв переглянулись, едва сдерживаясь. Из всех предложений Первого секретаря ЦК идея гонять на Луну космические корабли с навозом была самой фееричной.

— Всё равно, Никита Сергеич, на реголит я бы в этом случае не рассчитывал, — осторожно сказал академик. — Скорее уж придётся смотреть в сторону гидропоники.

— Да! Пожалуй, вы правы, — кивнул Хрущёв. — Простите, товарищи, что задержал. Эх! А ведь там тяжесть в шесть раз меньше земной! Представляете, какая бы там вымахала кукуруза!!

42. Фестиваль.

28 июля открылся 6-й Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. Он был запланирован ещё два года назад. К фестивалю было построено или отремонтировано значительное количество объектов культурно-хозяйственного значения: в Москве открылся парк «Дружба», гостиничный комплекс «Турист», гостиница «Украина», стадион «Лужники». Именно под влиянием фестиваля получил в 1957 г. свое название проспект Мира. Благодаря фестивалю возник КВН, трансформировавшись из специально придуманной передачи «Вечер веселых вопросов» ТВ-редакции «Фестивальная».

Новое метро к Лужникам и далее — до университета сыграло большую роль в транспортом обслуживании зрителей. Срочно подлатали асфальт дорог и тротуаров в местах движения автобусов делегатов и их прогулок. Отремонтировали фасады на этих улицах, ветхие дома прикрыли заборами.

На фестиваль работал, пожалуй, весь Союз: нужны были камень, цемент, облицовка, металлические конструкции для зданий; нужны были для делегаций не только новенькие автобусы — простенькие, тогда ещё ЗИСы, — но и грузовые машины — именно в открытых кузовах машин все делегации «парадом» везли на открытие и закрытие фестиваля. Новшеством для стадионов страны были электронные табло. Нужны были машины милиции, ГАИ, скорой помощи; нужно было всё до мелочей каждому делегату и гостю. А каково было одеть красиво и современно тысячи делегатов, спортсменов, участников показательных выступлений, обслуживающего персонала, охраны…

Комсомольцы в обязательном порядке, но и прочие москвичи — по личным обязательствам и с энтузиазмом отрабатывали на ударных стройках и благоустройстве столицы десятки часов.

За год до фестиваля провели Всесоюзный фестиваль, в порядке подготовки, и на основе его опыта и опыта фестивалей в соцстранах отработали программы и подготовили персонал. Подготовили сотни спортсменов и танцоров, участвовавших в показательных выступлениях. Не говоря уже о членах делегации Союза, в том числе спортсменах, участвовавших в соревнованиях.

Фестиваль имел большое международное политическое значение, с одной стороны, он должен был подтвердить курс на относительную демократизацию, а с другой — привлечь новых друзей. Идею московского фестиваля поддержали многие государственные деятели Запада — королева Бельгии Елизавета, политики Греции, Италии, Финляндии, Франции, не говоря уж о просоветски настроенных президентах Египта, Индонезии, Сирии, руководителях Афганистана, Бирмы, Непала и Цейлона.

В то время в СССР слово «иностранец» было синонимом слов «враг», «шпион», за исключением разве что представителей стран соцлагеря, но даже и к ним относились с подозрением. Любой иностранец сразу становился экзотикой.

Однако, прочитав в «документах 2012» об итогах фестиваля, Никита Сергеевич серьёзно задумался. Ещё определённее высказался весной 1957 г. насчёт фестиваля Иван Александрович Серов:

— Никита Сергеич, а может, похерим на х...й это бл...ство?

— Нет. Совсем похерить нельзя, да уже и не получится, — ответил Хрущёв. — Но вот минимизировать последствия — необходимо. Вот и подумай, как это организовать.

Серов, как человек военный, подошёл к делу ответственно. Прежде всего, он привлёк к решению вопроса комсомольских лидеров: Шелепина и Семичастного. Ситуацию он обрисовал в ясных и характерных для военного выражениях, выдержанных, впрочем, в несколько излишне апокалиптическом стиле.

Разработанный Серовым, Шелепиным и Семичастным план мероприятий, вкратце, сводился к следующему:

— изменить программу фестиваля таким образом, чтобы сократить возможности для неконтролируемых контактов делегатов с населением СССР.

— ограничить число делегатов фестиваля разумным количеством.

— при отборе отдавать предпочтение делегатам — девушкам.

Как недвусмысленно выразился Серов: «Пусть уж лучше наши — их, чем они — наших».

Изменения в программе фестиваля заключались в том, что основные мероприятия было решено проводить не в Москве. Основной трудностью для организаторов было обставить всё таким образом, чтобы никто не догадался.

Проведя в глубоких размышлениях несколько дней, Серов, Шелепин и Семичастный представили Никите Сергеевичу развёрнутый и проработанный план, включавший программу фестиваля и подробное описание мер предосторожности.

Решено было в полной мере задействовать возросшие транспортные способности СССР. Количество делегатов удалось изрядно сократить — с этим помогло Министерство иностранных дел и лично Громыко. Изменения в количестве принимаемых делегаций МИД объяснял проблемами со сдачей в срок фестивальных объектов. Вместо 34 000 делегатов приехало менее 10 000.

При отборе делегатов отдавали предпочтение странам ВЭС и соцстранам.

Доставляли их в Москву самолётами, на поездах, а также речным транспортом. Для поездов с делегатами было решено использовать тепловозы вместо паровозов, чтобы свести к минимуму время стоянок на промежуточных станциях. Железнодорожное расписание скорректировали, предоставив поездам с делегатами «зелёную улицу», как армейским эшелонам. Пароходы по рекам шли и вовсе почти без остановок, бункерование проводилось по ночам. Обслуживающий персонал был особо подобран.

Все делегаты на границе проходили медосмотр в специально построенных пограничных передвижных медцентрах. Тут же, в экспресс-лабораториях, делались анализы для выявления различных заболеваний, особенно тропических, с которыми наши врачи до того мало имели дела.

Вся программа каждой делегации была расписана заранее, и не только к каждой делегации, но и на каждое её мероприятие были «прикреплены» «хозяева», принимавшие гостей. С одной стороны, гости были окружены заботой, им некогда было скучать. Но главное — они были под постоянным неусыпным надзором, так как в группах «хозяев» были и сотрудники соответствующих органов.

Открытие фестиваля проходило на стадионе в Лужниках. Автобусов не хватало, делегатов доставляли на грузовиках, в кузовах которых установили наскоро сколоченные скамейки. С грузовиками вышла смешная история. На тот момент все грузовики в СССР являлись мобилизационным резервом и окрашивались в зелёный армейский защитный цвет. Такая окраска была утверждена директивой Генштаба.