— Не могу знать! — ответил Неделин.

— То-то... И я не могу. Но что-то простая арифметика мне подсказывает, что на данном этапе безопасность страны скорее обеспечит истребительная авиация и зенитные ракеты, которые, кстати, уже испытываются, — сказал Хрущёв. — Потому строим ещё один старт в Плесецке, один в Индии на этом острове, блин, как его, никак не могу запомнить...

— Шрихарикота, — подсказал Келдыш, заглянув в свои бумаги.

— Во, точно. И ещё один, может быть, на Дальнем Востоке, но это сильно попозже, — заключил Хрущёв. — В общем, что я вам хочу сказать. Р-7, как я уже говорил неоднократно, ракета ни разу не боевая. Это — космическая ракета-носитель, и рассматривать её надо, в первую очередь, в этом качестве. Конечно, если возникнет угрожающая международная ситуация, её можно использовать в качестве боевой ракеты. Но, это уже будет жест отчаяния с нашей стороны. Если только... — Хрущёв вдруг задумался, глядя на Королёва.

— Сергей Палыч, а вы мне третью ступень для «семёрки» показывали в прошлом году? — спросил он. — Она готова?

— Она ещё не испытывалась в полёте, Никита Сергеич, — ответил Королёв. — Только на стенде.

— А если поставить на «семёрку» третью ступень, и на неё сверху — термоядерную бомбу?

— Так в этом случае бомба выйдет на орбиту, Никита Сергеич, — ответил Королёв.

— Вот именно. И получится у нас с вами глобальная ракета, которая наносит удар в течение, скажем, часа после получения приказа. А не через пять суток, и даже не через двенадцать часов. В угрожаемый период можно вывести на орбиту две-три таких боеголовки заранее.

— А если кризис будет преодолён мирным путём, куда потом эту бомбу девать? — поинтересовался Жуков. — Кроме того, атомной бомбе особые условия хранения нужны, температурный режим, а в космосе их обеспечить не так то просто.

— Можно перевести её на вытянутую эллиптическую орбиту и взорвать в апогее, — предложил Келдыш. — Желательно — над восточным полушарием, когда у нас день. Тогда в Штатах будет ночь, меньше шансов, что они что-то заметят, тем более — с полушария, обращенного в другую сторону. Но тут есть сложность. Спутник ведь далеко не на каждом витке проходит на территорией Штатов.

Он покопался в своей папке и показал Хрущёву картинку с проекцией орбиты спутника на поверхность Земли, выглядящую как набор параллельных синусоид.

— Видите? Из-за вращения Земли проекция орбиты постоянно смещается. Поставленную вами задачу логичнее решать другим способом — запускать Р-7 таким образом, чтобы боевая часть выходила на цель с неожиданного направления, — продолжил Келдыш. — Например, с юга. То есть, виток будет один, и неполный. Зато теоретически такая ракета может поразить цель в любой точке планеты. А если боевых блоков на ней будет несколько, притом, оснащённых собственными небольшими двигателями для манёвра и схода с орбиты, то одним запуском можно накрывать сразу несколько целей. Но пока это всё — чистая теория.

— Вот именно, нам бы пока научиться сводить спускаемый аппарат с орбиты так, чтобы он садился в заданном районе, — проворчал Королёв.

— А что атомщики скажут? — спросил Хрущёв. — Юлий Борисович, Кирилл Иваныч, чем порадуете?

Академики Харитон и Щёлкин переглянулись, затем Юлий Борисович сказал:

— Нам удалось несколько уменьшить массу термоядерных зарядов. Сейчас уже можно достаточно уверенно сказать, что мы укладываемся в 1100-1300 кг при мощности в одну мегатонну. С ростом мощности этот показатель улучшается.

(Для ракеты Р-12 были примерно в это время созданы головные части массой 1100 и 1600 кг, мощностью в 1Мт и 2,3 Мт соответственно)

— Через год-два, полагаю, нам удастся сделать боевой блок мощностью около 3-х мегатонн и массой примерно полторы тонны.

Харитон взглянул на Щёлкина, передавая ему слово.

— Мы провели на Новой Земле завершающее испытание маломощного тактического заряда, — сказал Кирилл Иванович. — Работа проводилась в рамках создания атомного заряда для артиллерии резерва Главного командования, и для артиллерии флота. Первые снаряды на флот поступили в ещё в ноябре прошлого года, сейчас мы закончили устранять отдельные мелкие недочёты.

— А, это атомных снаряды для флота! Мне докладывали, — Хрущёв заинтересованно повернулся к академику. — Какую мощность получили, кстати?

— От пяти до десяти килотонн. Можно сделать и меньше, вплоть до килотонны, при этом, правда, увеличивается количество непрореагировавшего плутония, соответственно, происходит заражение местности. Можно сделать и побольше. Задача-то ставилась как раз чтобы поменьше, и в минимальных габаритах заряда.

— Сколько-сколько? — перебил академика маршал Неделин.

— От пяти до десяти, — повторил Щёлкин.

— Ничего себе! А сколько весила ваша штучка? — Неделин не на шутку заинтересовался.

— Сам заряд без корпуса весил килограммов пятьдесят при диаметре около 300 миллиметров. То есть, мы его упаковали в стандартный 12-дюймовый калибр наших линкоров и железнодорожной артиллерии особой мощности.

— Ёшкин кот! А помощнее заряд сделать нельзя? Хотя бы килотонн на двадцать, а лучше бы — на пятьдесят? Мы бы его на Р-5-2 поставили, — сказал Неделин. — Это же, считай, решение наших проблем! До Америки достанем!

— Ты ещё горохом в Америку кидаться начни, — ехидно подколол Неделина Жуков. — Хрена ли толку с этих двадцати килотонн? Вот, я понимаю, мегатонна. Хрясь — и в дамках. Был Нью-Йорк — и нету.

— Узко мыслишь, Георгий, — Хрущёв достал из ящика стола карту Соединённых Штатов и развернул на столе. — Смотри. Вот тут, на восточном побережье, от Бостона до Вашингтона практически сплошной город. А теперь прикинь. Р-7 у нас пять тонн закидывает на восемь тысяч километров? А если она туда полсотни штук такого «гороха» по 10-15 килотонн привезёт? И высыплет?

— Бл..., … — внезапно осипшим голосом произнёс Жуков. — Это ж... баллистический самосвал получается... (1957 год, разделяющиеся головные части ещё даже в проекте не существуют)

— Вот-вот! Кирилл Иваныч, фактически, сейчас своим «горохом» обеспечил нам если не ядерный паритет с Америкой, то возможность в скором времени этого паритета достичь.

— Полсотни штук не получится, Никита Сергеич, — урезонил Хрущёва Щёлкин. — Надо же ещё теплозащиту головной части обеспечить. Я бы рассчитывал на массу 200-250 кг при габаритах 1,5 метра в длину и 500 миллиметров в диаметре. Ну, и для Р-7, соответственно, штук двадцать таких головных частей, плюс удерживающая конструкция и система разведения боевых блоков. А мощность... ну, да, поставим дополнительно внутренний бустер, с его помощью можно довести количество прореагировавшего плутония примерно до 20% и мощность, соответственно, килотонн до 40-50.

— Фактически, — поразмыслив, сказал Хрущёв, — надо анализировать площадь городской застройки в США и, исходя из характера целей, планировать, какими головными частями куда наносить удар. И делать несколько вариантов, на случай, если часть наших ядерных сил будет уже небоеспособна в результате удара противника. Георгий, поручи Генеральному штабу проработать вопрос.

— Есть! — ответил Жуков.

— Осталось придумать, как оповестить об этом Эйзенхауэра, — криво усмехнулся Келдыш. — Может, открытку пошлём? Они и в спутник-то не сразу поверили.

— М-дя... Насчёт этого подумать надо, — согласился Хрущёв. — Кирилл Иваныч, мы вас перебили, простите. Продолжайте, пожалуйста.

— Так вот, — продолжил Щёлкин, — Кстати, мы закрепили в паре десятков метров над зарядом толстую стальную плиту, обмазанную графитовой смазкой. Ещё две плиты закрепили по сторонам на массивных бетонных упорах.

— И что стало с плитами? — поинтересовался Хрущёв.

— Верхняя улетела, — развёл руками академик Щёлкин. — Где она сейчас — мы сказать затрудняемся. По результатам анализа скоростной киносъёмки она получила скорость в районе 60-70 километров в секунду. Так что либо она сгорела от трения об атмосферу, либо её остатки сейчас покидают Солнечную систему. Вообще-то плита была толстая, могла и не сгореть.