(После ухода от Шокли, Гордон Мур, Роберт Нойс и остальные 6 «отцов-разработчиков» американской электроники до 1968 года работали в компании Fairchild Semiconductor. В АИ генерал Серов решил этот этап пропустить. :) )
— Отожгли!... — усмехнулся Хрущёв.
— Дело поставлено так: наши люди говорят, что нужно сделать, и контролируют, — рассказал Серов. — Американцы решают, как лучше сделать. Наши, разумеется, законспирированы, официально ни одного русского в компании нет. Мы постепенно вводим наших инженеров в процесс производства и в исследования, но работа только началась, да и с кадрами есть определённые проблемы.
— У нас, что, умных инженеров нет? — спросил Хрущёв.
— Умных-то полно! А вот чтобы умные, и одновременно хорошо английский знали, действительно хорошо, на уровне граждан США, да чтоб говорили без акцента, это проблема, — пояснил Серов, — Борьба с космополитизмом нам ещё не раз аукнется. Сейчас мы их готовим в наших учебных заведениях и по нашим методикам, а потом ещё приходится стажировать их в Америке, чтобы усвоили местную культуру, манеру общения, манеру говорить... Сложно, долго, недёшево, между прочим... На западе многие аспекты для наших людей совершенно незнакомы. По телефону позвонить — и то проблема!
— Да-а... — согласился Никита Сергеевич.
— Я ещё вот о чём хотел доложить, — сказал Серов. — Точнее, хотел порадовать...
— Давай, давай, порадуй старика, — усмехнулся Хрущёв, уже предвкушая очередную шпионскую байку.
Серов не разочаровал.
— Группа информации, само собой, не только документы распечатывает, — сказал он. — Она их ещё и просматривает, сортирует, каталогизирует. Заодно Селин и в электронную энциклопедию заглядывает. Я его попросил поискать там информацию об ЭВМ, всяких высоких технологиях, особенно обратить внимание на иностранные компании, которые образовываются в 50-х. Всё, как ты и говорил тогда, Никита Сергеич.
— В общем, Селин накопал информацию на троих человечков, — рассказал Серов. — Двое из них — Кеннет Ольсен и Харлан Андерсон, работали в Исследовательском центре имени Линкольна при Массачуссетском технологическом институте. Делали там ЭВМ, вроде бы по заказу ВВС США. Работа шла с 1952 года. За 5 лет парни поднакопили опыта и желания создать собственный бизнес, но, как водится, всё упиралось в недостаток стартового капитала. Тут и нарисовался около них наш товарищ...
— Так-так, — улыбнулся Хрущёв.
— Разговор был исключительно предметный. Транспортная компания All-American Trucking Co — это мы после покупки McLean Trucking Co так переименовали — вложила 70 тысяч долларов в перспективных молодых людей, заказав им мини-ЭВМ для управления логистикой перевозок.
(В реальной истории Ольсен и Андерсон получили 70 тыс. долларов от венчурного фонда American Research and Development.)
— Эти 70 тысяч долларов — стоимость 70% акций новой компании Digital Equipment Corporation. То есть, в нынешней истории мы, Союз Советских Социалистических Республик, фактически владеем компанией, в той истории занимавшей второе место после IBM на мировом рынке компьютеров в 70-х-80-х.
— Мощно! — Никита Сергеевич одобрительно показал большой палец. — А третий кто? Ты сказал — троих нашли?
— Третий — брат Кена Ольсена Стэн, — пояснил Серов. — Вот, смотри, что в их активе в недалёком будущем.
Он раскрыл свою папку и начал одну за другой выкладывать на стол перед Хрущёвым фотографии:
— Первый их компьютер PDP-1, в той истории сделан в 1960 году, мы надеемся, что в этот раз получится быстрее.
(Первое время компания DEC разрабатывала и продавала элементарные модули для вычислительной техники http://alasir.com/articles/alpha_history/index_rus.html)
— Между прочим, он уже имел быстродействие 100 тысяч операций в секунду. Затем у них были несколько неудачных машин, пока в 1964м не появился PDP-6, 36-битная машина с разделением времени. Следующая их машинка, довольно-таки удачная — PDP-7, тоже 1964й год. На ней в 1969м «той истории» была написана первая версия операционной системы, которая стоит на твоём ноутбуке, и которую сейчас пытается запустить Лебедев на наших ЭВМ.
— Ну, и дальше, довольно-таки удачная разработка PDP-8, 1965 год, затем были PDP-9 и PDP-10, 1966 года, и в 1970-м они сделали невероятно удачную PDP-11, 16-битную машину, которая продержалась на рынке около 20 лет. Кстати, очень многие решения DEC в «той истории» копировались в наших ЭВМ 1970-х. Сейчас мы не собираемся их копировать, но сам факт свидетельствует о потенциале этих разработчиков. Хотя некоторые их решения, вроде 12-битных и 18-битных архитектур, с высоты наших сегодняшних знаний будем приводить к 16 битам с самого начала.
— А почему не 64 или хотя бы не 32 бита? — поинтересовался Хрущёв, уже поднахватавшийся компьютерной терминологии при общении с Лебедевым и другими разработчиками. — Сергей Алексеевич, к примеру, считает, что бОльшая длина слова увеличивает быстродействие.
— Сергей Алексеич, конечно, голова, — пояснил Серов. — Только он привык мыслить категориями ЭВМ величиной с дом. А тут предполагается делать относительно небольшие и дешёвые ЭВМ, величиной с холодильник.
— Очень неплохо, — покивал Хрущёв, разглядывая фотографии. — А как вы собираетесь запрет на экспорт и будущие ограничения КОКОМ обходить?
— А мы сразу предложили Ольсену и Андерсону с целью удешевления вынести сборочное производство в Южную и Юго-Восточную Азию, — усмехнулся Серов. — Сказали им, что у нас там есть много деловых контактов, и трудовые ресурсы там дешёвые. Они согласились. А при сборке ЭВМ за границей, сам понимаешь, КОКОМ за всем уследить не сможет. Ну и, опять же, с IBM конкурировать придётся, чем ниже будет цена одного экземпляра машины, тем проще.
— Ну, вы молодцы, такие операции провернули... — одобрил Никита Сергеевич. — А у нас, как обычно, левая рука не знает, что делает правая. Вон, в прошлом году, сделали лазер. Сразу в двух организациях — в ГОИ, и в ФИАНе, независимо друг от друга. Всё потому, что ГОИ — институт военный, прикладной наукой занимается, а ФИАН — фундаментальной. Ты только представь, насколько легче было бы им работать, если бы они делали эту работу совместно. Или, хотя бы, имели возможность обмениваться информацией.
— А ведь, между прочим, твои люди решают, какую информацию и по какой степени секретности засекречивать, — нахмурился Хрущёв. — Давай решать, как сделать, чтобы секретность развитие нашей науки не тормозила. А то будет, как с электрофотографией. Сделали — и сразу засекретили, как бы чего не вышло.
— Есть такой грех, — признал Серов. — Любят у меня секретить всё, что надо и не надо. Но, если подумать, можно ведь как сделать... — он задумался... — Погоди-ка! А ведь в закрытых организациях наши секретчики каждую тетрадку по каждой работе регистрируют и в журнал записывают. Надо составить общесоюзный реестр научных работ, в том числе и закрытых.
— Ну, и будет твой реестр совершенно секретный, — возразил Хрущёв. — И кому он нафиг нужен?
— Не, ты дослушай, — пояснил Серов. — Предположим, ситуация, как ты описал. Секретчик, при регистрации работы, проверяет по реестру. Если существует подобная открытая работа, её результаты могут быть полезны людям, работающим по закрытой тематике, так?
— Гм... конечно!
— Тогда вменяем в обязанность секретчику информировать исполнителей об открытых работах сходной тематики, — предложил Серов. — А они уже, скажем, через Академию Наук, запросят информационные материалы. Надо это ещё с Келдышем обсудить...
— А тем, кто по открытой тематике работает, как это поможет? — спросил Никита Сергеевич. — Нам народное хозяйство поднимать надо.
— Тут сложнее, — признал Серов. — Может, Мстислав Всеволодович что подскажет?
Келдыш действительно нашёл решение: консультации по теоретическим вопросам. Авторы открытых работ получили возможность общаться с представителями закрытых НИИ, задавать им теоретические вопросы, не вдаваясь в секретную суть конкретной реализации. Хотя затем было допущено и обсуждение технологий двойного назначения, хотя и ограниченное.
