Здесь – это где? Девочка непроизвольно вся сжалась и попыталась спрятаться с головой под одеяло. Женщина, заметив движение, тут же перевела взгляд на нее.

– Я ведь сказала, беспокоиться не о чем. – Она принялась заботливо расправлять складки на одеяле, вытаскивая поочередно из сведенных судорогой пальцев края материи, между делом поправила подушки и ласково пригладила растрепанные волосы. – Вот так уже гораздо лучше выглядит.

И в противовес ее словам вихор непослушных волнистых волос тут же вернулся в прежнее положение, топорщась пружинистыми кудряшками во все стороны, заставляя нахмуриться красивое лицо незнакомки. «Однако я точно перестаралась с подравниванием волос».

– Да уж… Надо будет потом подумать над этим, – произнесла она вслух и погрозила непонятно кому пальцем.

В палату заходили незнакомые люди, кто-то, считая своим долгом засвидетельствовать почтение выздоравливающей больной, а кто-то лишь затем, чтобы удовлетворить нездоровое любопытство. В итоге в тесном помещении народа набилось столько, что уже не было возможности свободно вздохнуть. Дети, подростки, юноши и девушки с неприкрытым любопытством разглядывали ее, как какую-то неведомую зверюшку.

«Что происходит? Где я?»

Она перевела взгляд на дверной проем: там толпилось не меньше народа, жаждущего зрелища и для себя. «Это всего лишь плохой сон». Она в ужасе оглядывалась, перебегая с одного незнакомого лица на другое. Задержалась на белых глазах незнакомки и на мгновение крепко зажмурилась. «Надо просто попытаться проснуться». С силой ущипнула себя. Тихо застонала. Удивленно распахнула глаза и от увиденной реальности снова попыталась залезть с головой под одеяло. «Я больше не могу! Если сейчас это все не прекратится – я закричу!» Положение спас величественный голос, прозвучавший откуда-то из коридора, но при этом услышанный всеми.

– Что здесь происходит? – Тишина. – Я так посмотрю, все разом вдруг забыли о своих обязанностях?!

Народ послушно двинулся к выходу, тихо переговариваясь между собой, толкаясь и мешая друг другу в узком дверном проеме, тем самым еще больше замедляя продвижение остальных. Ребенок от страха едва дышал в преддверии встречи с новой опасностью в лице страшного голоса, сумевшего с такой легкостью разогнать в считаные секунды толпу любопытствующих. Наконец в помещении осталась только она и целительница.

В палату вошел высокий худой человек. Встретившись с испуганным взглядом ребенка, запнулся и нахмурился, останавливаясь и о чем-то про себя раздумывая. Мгновение он изучающе рассматривал ее, затем подошел к кровати, оглянулся и встретился взглядом с целительницей, подтянул ближайший стул и грузно опустился на него.

– Как тебя зовут? – был первый его вопрос.

– Джим Ветерн, – шумно сглотнув, не раздумывая ответил ребенок.

– Сколько тебе лет? – Он сканировал ауру ребенка. Когда прозвучал ответ, брови его невольно сошлись на переносице, взгляд удивленно скользнул по ее лицу. Ребенок говорил правду. По крайней мере, верил в это.

– Не знаю, – честно призналась Джим, – может, четырнадцать? – проговорила шепотом и юркнула под одеяло.

– Не надо меня бояться! – Его лоб прорезали глубокие морщины. Он наклонил голову и как бы прислушивался к чему-то. – И вообще не надо больше бояться…никого и ничего! – очень аккуратно потянул из ее рук одеяло, которое она незаметно подтягивала все выше и выше. – У меня столько вопросов, что я даже не знаю, с чего начать! – наклонил голову, грустно улыбнулся. – Что же случилось с тобой, Джим Ветерн? Откуда ты? Что делал ребенок четырнадцати лет в брошенном районе, в сумеречном подземелье, в закрытых катакомбах, о которых нормальный человек побоится даже думать, не говоря уже о том, чтобы рискнуть туда пойти? Как ты сумела выжить там? – перевел дыхание, тепло улыбнулся и ласково пригладил волосы на голове ребенка. – А самое главное, почему у такой симпатичной девочки имя мальчика?

Целительница скептически изогнула бровь и попыталась скрыть усмешку, когда непослушный вихор солнечных кудряшек встал на свое привычное место, а глава Академии удивленно округлил глаза.

– Джим Ветерн. Меня так зовут, – утвердительно произнесла девочка, почему-то страшно при этом разволновавшись. Снова потянула одеяло на себя. Увидев, как переглянулись между собой взрослые, быстро добавила: – Это мое имя. – Потом она наморщила лоб и долго молчала, а когда подняла глаза, они были полны слез. – И я не могу ничего больше вспомнить.

– Ничего страшного, Джим, – женщина запнулась, произнося странное имя, – Джими. Ты ведь позволишь, чтобы я так тебя называла? – Целительница успокаивающе погладила ее по плечу. – Так иногда бывает. Шок от случившегося. Со временем память восстановится, и ты непременно все вспомнишь.

Девочка долго молчала, о чем-то раздумывая, потом подняла взгляд на присутствующих и твердо проговорила:

– Нет, я – Джим Ветерн, – растерянный взгляд побежал по стенам палаты, – и другого имени я не знаю.

– Хорошо, – согласился высокий мужчина, строгим взглядом посмотрел на целительницу, – пусть будет Джим Ветерн. – Помолчал, задумчиво разглядывая ребенка. – Тогда поступим так: я расскажу тебе, Джим Ветерн, что это за место такое и как ты сюда попала. А еще я расскажу, как мы поступим с тобой.

Девочка замерла и даже перестала терзать одеяло, подняла глаза и в ужасе воззрилась на него: «Наверное, выгонят?»

Цитариус Инарион удовлетворенно кивнул, затем откинулся на спинку стула и начал свой неспешный рассказ.

Она узнала, что находится в престижной Рутонской Академии величественного города Рутона, что нашел ее ночной патруль в нежилом заброшенном районе сумеречного подземелья, в закрытых и магически запечатанных катакомбах. Сам факт ее пребывания там вызвал недоумение и бурные споры среди высшего руководства магического круга, непосредственно занимающегося вопросом безопасности и охраны периметра жилого города, и если бы не свидетели, словам которых просто невозможно не доверять, они ни за что не поверили бы в реальность произошедшего.

Она с удивлением узнала, что дважды пересекала тонкую грань, опасно балансируя между жизнью и смертью. Множественные переломы, внутренние повреждения не оставляли никаких шансов на выздоровление. Трое суток не отходя от кровати больной и не оставляя ее одну даже на минуту, за ее жизнь боролись четверо достойных магов, поочередно подменяя друг друга, щедро делились своими жизненными силами и подпитывали энергией искалеченное тело. Да, конечно, у нее еще будет возможность познакомиться с этими людьми (точнее – с нелюдьми), которые спасли ей жизнь, а также с теми, кто нашел ее, вынес из подземелья и принес сюда. Самое главное: отныне она находилась под защитой магического договора, а значит, была неприкосновенна. Какого договора? Стандартного договора, заключающегося с каждым учеником Академии. Да, она является теперь младшей адепткой Рутонской Академии. Оплата обучения производится в счет будущих услуг самой Академии и высшего магического сообщества. И нет никому никакого дела до того, кем она раньше была и как жила. Ее жизнь началась в стенах этого древнего замка с того момента, как маленькая капля ее крови коснулась зачарованного пергамента, и до определенного времени всецело принадлежит теперь только Академии. А так как Академия находилась под многослойной магической защитой, то, находясь в ее стенах, ты еще становился и недосягаем для внешнего мира.

Удивленно хлопая золотистыми ресницами, девочка переводила взгляд с худого человека на изящную целительницу и не могла поверить в то, что только что услышала. Переспрашивать почему-то было стыдно. Колебалась лишь мгновение и вдруг твердо проговорила:

– Но у меня же нет никаких магических способностей, как же я буду здесь учиться?

Цитариус Инарион удивленно изогнул бровь, долго вглядывался в лицо ребенка, затем посмотрел на озабоченное лицо Шельги и твердо проговорил:

– Да, мы знаем, поэтому тебе придется особенно постараться, чтобы достойно носить на своих плечах цвета Академии, – улыбнулся он, и вокруг глаз разбежались морщинки, – неужели ты думаешь, что из этих стен выходят только одни маги?