– В гробу я видал такие каникулы… – простонал Васька, с трудом разгибая поясницу. – Все люди как люди – на каникулах отдыхают и веселятся, а мы с утра до ночи пашем на этих проклятых грядках!

– Хватит ныть, – буркнула я, сидя на корточках и ожесточенно выдирая сорняки. – Скажи спасибо, что нам вообще позволили тут ковыряться, а то пришлось бы тебе бегать по окрестным лесам до посинения.

– Да я б лучше побегал.

– Нет проблем. Бросай лопату и иди добывать змеиный яд. Шмулю с Зыряном наверняка скучно на болоте, да и Мартину больше не придется изображать приманку.

Васька демонстративно отвернулся и принялся яростно драть вымахавшую до колен траву.

– Не дело это – благородным медведям по болоту лазать. Еще утопну во цвете лет – кто вам тогда грядки копать будет?

Фуф, жарко!

Я утерла выступивший на лбу пот.

– Найдем кого-нибудь. В крайнем случае вампира попрошу – Рисьяр мне должен, так что отказываться не в его интересах.

– Ну-ну, – фыркнул Васька. – А на ком ты будешь благословения испытывать, если меня не станет?

– Дык на нем же. Надеюсь, он окажется покрепче Асаки.

– Злюка ты, Хель, – покачал головой оборотень. – Замужество плохо на тебя повлияло.

– Еще вопрос, кто на кого повлиял. Мужу от меня тоже, знаешь ли, досталось.

– Я и говорю – злюка. Наверняка он был добрее, пока на тебе не женился.

– Кто? Темный Князь?!

– А разве нет?

– Так, хватит! – не выдержала Улька, ползающая на коленках по другую сторону грядки. – Препираетесь, будто заняться больше нечем, а у меня, между прочим, зелье недоваренное в лаборатории стоит! И учебник по нейтральным расам еще не дочитан!

Я нахмурилась (вот кто ее просил брать из библиотеки не предусмотренные программой обучения книги?), а Василек отбросил в сторону куст крапивы и благоразумно умолк – спорить с баньши по поводу ее очередного эксперимента было себе дороже.

– Хеля, волосы подбери, – буркнула Улька после нескольких минут передышки. – А то Васька на них сейчас наступит.

Мы с оборотнем шарахнулись в разные стороны. Он – потому что уже знал, чем это может ему грозить, а я – потому что не хотела отрывать похожие на крючья локоны от нежного Васькиного горла. Когда-то я думала, что с ними не будет проблем, но фигушки – эти заразы не только отказывались собираться в хвост и норовили снять с меня скальп, если их пытались заплести в косу, но и, стоило мне разозлиться, тут же пытались кого-нибудь убить.

– Сколько нам еще здесь париться? – смахнув со лба мутные капли, осведомился оборотень, когда стало понятно, что угроза миновала.

Я с кряхтением выпрямилась и, сдвинув на затылок панамку, оглядела преобразившееся кладбище.

Личиана оказалась более чем щедра, выделив нам почти пятую часть своих владений. И теперь у нее за склепом был разбит небольшой огородик, где произрастало все, на чем мы могли заработать: растительные яды, сырье для получения благовоний, редкие ингредиенты для зелий, в том числе и целительных, в которых Улька нуждалась постоянно. Благодаря умертвию оборотню больше не требовалось еженощно мотаться в лес в поисках ценных растений. Шмулю не надо было воровать, чтобы добыть для нас лишний золотой. Баньши могла без проблем экспериментировать в студенческой лаборатории, а Мартин мог не переживать, что мы все глубже увязаем во тьме.

Да и мне стало намного спокойнее – чем меньше риска быть пойманными, тем больше вероятность, что нас отсюда не вышибут. И тем больше шансов, что я сумею реализовать свои задумки.

К несчастью, магия смерти частенько меняла свойства растений. Вплоть до того, что могла превратить целительные травы в смертельно ядовитые и наоборот. Поэтому нам с Мартином приходилось регулярно наведываться к склепу и накладывать на грядки малые благословения. Однако поскольку благословлялось при этом все подряд, то получалось как с блохами: сорняки шли в рост ускоренными темпами, а полезные травки заметно отставали. Но самое печальное заключалось в том, что мы все лето потратили на земляные работы, через пару дней начинался новый учебный год, а никто из нас даже отдохнуть толком не успел!

– Ничего, еще пара грядок осталась, – вздохнула Улька, тоже поднимаясь с колен и отряхивая юбку. – Да и какой смысл спорить, если мы по своей воле решили тут остаться?

Это правда – в родные миры на летние каникулы не захотел возвращаться никто. Ваську в свое время из стаи безжалостно выгнали. Зыряну не повезло еще больше, поскольку он с детства рос сиротой. От баньши с ее неуверенностью и неумением призывать смерть решительно отказалась мачеха. Шмулю родные вообще запретили показываться на глаза до окончания университета, а Мартину деваться было некуда – в немагическом мире, откуда родом его мать, ангелу было не место, а на Небеса полукровок не брали.

Васька хмуро покосился на баньши, но сказать ничего не успел – со стороны леса послышался какой-то шум, а затем оттуда по направлению к кладбищу метнулось что-то небольшое, лохматое, опасно искрящееся фиолетовыми разрядами и отчаянно орущее:

– Хе-э‑эля-а‑а!

Мы с ребятами тревожно переглянулись, заметив, как следом за феем из леса выскочил смешно вскидывающий колени Мартин, а по пятам за ним, с трудом неся свое грузное тело, мчался Зырян. Причем лица у всех троих были такими, словно за ними гнались все болотницы вместе взятые, да еще с поддержкой леших, лишившихся наваренной втихаря от директрисы мухоморовки.

– Хель! – Заметив нас, Шмуль заложил крутой вираж и опрометью ринулся к склепу. – Вот ты где! Стой на месте, не двигайся!

Я в недоумении вскинула брови.

– Что у них стряслось? Змеи на болоте разбежались?

– Скорее, со страху весь яд растеряли, – пробормотал Васька. – И теперь наш фей спешит обратно, чтобы спросить пару капелек у тебя.

– Может, он что-то спер у кикимор? – предположила Улька, на всякий случай подтянув поближе сумку с зельями. – Или темное заклинание случайно использовал?

Я пожала плечами. Мог и спереть. А мог и заклинание сотворить. Шмуль же в темной ипостаси, да еще и под проклятием, так что всякое возможно.

– Хелечка! – Запыхавшийся фей резко спикировал вниз и тяжело плюхнулся на землю. Но тут же вскочил, суетливо пригладил топорщащиеся в разные стороны вихры, утер рукавом перепачканное в болотной тине лицо. После чего чинно подошел и с торжественным видом протянул мне изрядно помятый цветок, с которого прямо на глазах облетали ярко-желтые лепестки. – С днем рождения тебя!

Я в полном обалдении уставилась на гордо надувшегося фея. И особенно – на издыхающее растение, подозрительно похожее на болотную лилию. Красивую, но смертельно ядовитую дрянь, к которой даже прикасаться было опасно.

– Хм… это мне?

– Тебе, – гордо сообщил Шмуль, настойчиво протягивая отраву. – Прими от меня этот скромный дар! Счастья тебе и долголетия, дорогая подруга!

Я перевела такой же обалделый взгляд на бегущего со всех ног ангела, в руках которого болтался роскошный куст конопли, затем – на отставшего оракула, который в этот момент торопливо рвал цветы с чьей-то могилы. Подметила, с какими лицами следят за ним редкие посетители соседнего кладбища. Покосилась на медленно бредущую в нашу сторону траурную процессию, в рядах которой наметилось беспокойство. Наконец взяла «подарок» двумя пальцами и, подумав о том, что яду в этом невзрачном цветочке хватит, чтобы травануть весь преподавательский состав университета, неловко кашлянула.

– Спасибо. Я, как бы это сказать, тронута…

Мартин, наконец вспомнивший, что умеет передвигаться не только пешком, внезапно исчез и мгновение спустя возник рядом со мной. После чего оттолкнул фея плечом и торопливо протянул коноплю.

– Поздравляю тебя, Хель. Прости, что с опозданием, но этот… – метнув на Шмуля свирепый взгляд, Мартин проглотил какое-то слово, – не напомнил с утра, поэтому я долго искал, что подарить, но нашел только ее… Короче, вот! – окончательно смешался наш ангел, тряхнув коноплю так, что с перекрученных неведомой силой корешков осыпались остатки земли. – Пусть все твои мысли сбываются, а мечты исполняются!