Но не отвечать на вопрос князя было невежливо. Пришлось выкручиваться.

— Не сказать, что она красива, но что‑то привлекательное в ней есть несомненно. Простушка, но обаятельная, я бы так сформулировал.

Ромуальд вдруг презрительно хмыкнул, но тему развивать не стал.

Уже ближе к ночи в сторону имперской границы отправились несколько агентов княжеской тайной службы. Перед ними была поставлена задача: выкрасть кольцо и вернуть его в Амондиран. Если нет другого выхода, то вместе с княгиней.

Проводив гостей, Лина вернулась на кухню, и застала Тину, задумчиво помешивающую в кастрюльке с жарким. Опять красавица замечталась. Небось, представляет в уме синие глаза и темные кудри князя и млеет.

Лину всегда удивляло, как в подруге уживаются два совершенно разных человека. Даже три. Или нет, все‑таки два, потому что главное качество Тины — доброта, проявлялась в обоих случаях.

Но иногда было трудно поверить, что это одно и то же лицо. Вот перед вами супер профессионал, ведьма высшего разряда, на редкость искусно умеющая работать с потоками, уважаемая целительница, великолепная хозяйка и кулинарка. То, чем она занимается, она делает безупречно.

Но вот Тина закончила работу и на сцену выходит…романтичная дура с типичным ведьминским уклоном: она влюбляется во всех встречных — поперечных. Только чудом не все ее влюбленности доходят до постели. Правда, надолго Тины никогда не хватает. После мужа, которому она, к удивлению Лины все три года брака хранила верность, ни один хахаль не продержался у нее больше пяти декад.

На вопрос, почему она не изменяла мужу, Тина поначалу обиделась, а затем ответила, что во — первых, она его любила, а во — вторых не хотелось делать ему больно. Но с тех пор как Этьен лежит под камнем где‑то в Драконьих горах, она, как истинная ведьма, себе ни в чем не отказывала.

Так вот. Первую ипостась Лина любила и уважала, а вторую терпела, да и то с трудом. Разговоры Тины о мужчинах были Лине скучны и неприятны. Особенно сейчас, когда, с мечтательным видом выставившая кастрюльку на стол ведьма начала делиться своими впечатлениями.

Столько ахов, охов, вздохов и превосходных степеней рациональный мозг Эммелины выносил еле — еле. Ситуация ухудшалась еще тем, что ведьма не определилась пока, в кого влюбится. В сущности, у нее не было никаких гарантий, что кто‑то из мужчин вообще вернется, так что все ее переживания относились к области умозрительного, но девушка об этом даже не думала.

К удивлению Лины, склонялась подружка к суровому советнику, а не к прекрасному князю и отнюдь не потому, что считала его положение слишком для себя высоким. Тина такими вещами никогда не заморачивалась. Да хоть император, ей плевать.

Нет, советник ей понравился своей надежностью и силой. А вот Ромуальд слишком красив, просто чересчур. Такой тип обязательно должен быть самовлюбленным, разве нет? А зачем Тине тот, кто влюблен в себя?

Жалко, она мага плохо рассмотрела. Тот ведь тоже симпатичный? Или не очень? Уж маг‑то точно в нее влюбится, тут не приходится гадать. Маг и ведьма — это же закон природы.

Лина одним ухом слушала ее разглагольствования, а сама думала о том, что забыла самое главное: не сказала ни князю, ни советнику о том, когда в настройки колец были внесены изменения, а также не посоветовала вспомнить, кто имел физическую возможность это сделать.

Естественно, это был маг, сильный и опытный, но он мог скрываться под личиной и чужим именем. Здесь это просто: магов в Амондиране немного, сильных и вовсе нет. Не рассматривать же всерьез этого Стефана? Фамилия придворного мага ей почему‑то не запомнилась, хорошо хоть имя зацепилось в памяти.

Тут в размышления Лины ворвался голос ее подруги:

— Ну скажи, как по — твоему, этот маг, он симпатичный?

Задумавшаяся артефакторша встряхнулась, как вылезшая из воды собака, и ответила:

— Маг? Да, пожалуй, он ничего. Славный такой. Добродушный, искренний. Глазки голубые, наивные.

— Лин, а он высокий? Я как‑то не успела понять, какого они все роста.

Ну как можно было забыть?! Тинка всегда и прежде всего оценивала мужчин по росту. Чем выше, тем лучше. Ну, тут советник всех превзошел, следующим за ним по росту вышел маг, а Ромуальд оказался на последнем месте.

Так она и сообщила подруге, вызвав новый виток романтических бредней, где в качестве героев участвовали все трое.

Можно подумать, будь тот же советник или князь низенькими, было бы иначе.

Хотя что греха таить, все они не маленькие и то, что князь ниже своего подчиненного на пол — головы, не делает его рост маленьким. Просто Дамиан действительно высокий и какой‑то соразмерный. Крупный, но не громоздкий. Маг же тощий и сутуловатый, а если распрямит спину, то не уступит советнику в росте. Но в целом оба, на вкус Лины, чересчур длинные.

Зато Ромуальд — самое оно. Высок умеренно, не надо подставлять скамеечку, чтобы с ним поцеловаться, плечи у него широкие, осанка просто идеальная, да и вообще внешне он — само совершенство.

Тьфу, о чем она только думает! Скоро станет как Тина на мужиков бросаться. Только ей до подруги далеко и результат будет не тот.

Она не красавица и не ведьма, при виде нее мужчины не падают, сраженные страстью. А самой сохнуть по красавцу — князю глупо, тупо и нелепо. И вообще, она в Амондиран не за амурами приехала, а ради заработка и безопасности.

Теперь вот думает, не просчиталась ли.

Заработки тут не ахти, все‑таки богатых людей, способных оплатить услуги магистра, в княжестве немного. Но если князь хоть изредка будет прибегать к ее помощи, то лет за пять удастся не только окупить переезд и покупку дома, но и скопить кое‑что для новой жизни. А там она будет свободна и сможет выбрать, куда податься. Только вот Тину бросать не хочется.

Остается надеяться, что подруге за это время сонная жизнь в княжестве надоест и она согласится перебраться в места повеселее.

Вообще забавно, что обе они очутились здесь, ведь Амондиран ни для кого не был родиной. До недавнего времени Лина вообще не подозревала о его существовании. Просто когда она искала места, где можно будет безопасно обосноваться после получения диплома магистра, то получила письмо от Тины, с которой до этого не виделась три года. Та писала, что наконец получила наследство после мужа: симпатичный дом и участок земли в Ардене, столице княжества Амондиран, и предлагала подруге поселиться вместе.

В другое время, при других обстоятельствах Лина съездила бы в гости, а затем вернулась в Элидиану или в родную Афросилайю и постаралась бы устроиться там. Но тут предложение обосноваться в забытом богами княжестве пришлось как нельзя кстати.

После блестящей защиты диссертации Эммелина подхватила загодя собранные вещи и короткими портальными переходами, путая возможную погоню, переместилась в Ардену. Тина встретила ее с ликованием: она никого здесь не знала и ужасно скучала. Пациенты не в счет, а с новоиспеченным магистром можно было и прежнее вспомнить, и о новом побеседовать. К тому же уроженка Афросилайи отлично разбиралась в садоводстве, а потомственная горожанка Валентина, получив в собственность целый сад, полюбила копаться в земле, но ничего в этом не смыслила.

Сначала Лина поселилась у подруги, а затем купила себе соседний дом, который очень кстати продавался.

Можно было этого и не делать, сэкономить денежки и жить вместе, но, во — первых, несолидно, во — вторых так площадь сада увеличивается вдвое, а в третьих чтобы сохранить дружбу нужно время от времени друг от друга отдыхать.

За годы, проведенные в одной комнате общежития, Лина усвоила: разумная дистанция и наличие собственной территории уменьшает количество ссор и делает мягче их течение. Что можно вообще не ссориться с подругой, она теоретически предполагала, но вот практически узнала только переехав в дом номер пятнадцать по Садовой улице.

За все время пребывания Лины в Амондиране они с Тиной ни разу не поругались. Стоило конфликту замаячить на горизонте, как разумная артефакторша мигом вспоминала, что у нее есть срочные дела и уходила к себе. А так как действительно серьезных противоречий между ними не было, то через небольшой промежуток времени никто не мог вспомнить, из‑за чего сыр — бор разгорелся. В тех же обстоятельствах в университете они ссорились и потом по два дня друг на друга дулись. Вроде ничего особенного, со всеми бывает, но в эти дни у обеих все из рук валилось, а это ни для целителя, ни для артефактора неприемлемо.