В первый момент Виталию показалось, что Вероника имеет в виду его болезнь и возможную скорую кончину. Но тёща вскоре рассеяла сомнения – она боялась не дожить до встречи сама.

- Ну, что вы, Вероника Григорьевна… - Мясников невесело усмехнулся. – Вам ещё жить да жить…

- Нет, Виталик… - усевшись напротив, тёща так и не сводила с него глаз. – Я чувствую… стала очень сильно болеть. А ты изменился… Ты не болеешь, Виталик?

- Кто же не болеет в моём возрасте? – он предпочёл обойтись без откровений. – А вот вы совсем не изменились!

- Ну, что ты… что ты… - в старческой улыбке не было ни тени кокетства. – Восьмой десяток… Да мне грех жаловаться… Живу, как у Бога за пазухой. Одно только гложет…

- Что же вас гложет, Вероника Григорьевна? – Виталий добродушно улыбнулся – тёща всегда была единственным человеком в этой семье, кто относился к нему с душевной теплотой.

- Виновата я перед тобой, Виталик… Одна только я и виновата…

- Да будет вам…

Исповедь Вероники Григорьевны была недлинной. Она без утайки рассказала Мясникову обо всех событиях, предшествовавших его женитьбе на Александре. Он слушал молча, без видимых эмоций. Написанная на лице усталость была неестественной для утреннего часа, поэтому со стороны могло показаться, что разговор его быстро утомил.

- Если бы я тогда не промолчала… - Вероника тяжело вздохнула, - Алю что винить… Она ещё глупая была. Ребёнок… А вот я могла расставить всё по местам, рассказать Семёну Ильичу… А я струсила. Алю пожалела… Получается, тебя в жертву принесла… Прости меня, Виталик.

- Будет вам, Вероника Григорьевна… - он поднял на тёщу тяжёлый взгляд. – Всё давно в прошлом.

- Если бы ты знал, как я мечтала встретиться… Эта вина моя жить мне не даёт. Всё наперекосяк – и у Али, и у тебя… да и у Олега…

Мясников понял, что имела в виду Вероника Григорьевна, упоминая своего сына. Конечно, не живи он тогда с Сандрой, не познакомился бы с Татьяной… Не закрутился бы у них роман. Он и сейчас не знал, как закончилось всё для Тани… Слишком мстительным был его бывший партнёр Олег Дзюба… Вряд ли он простил до конца свою жену.

- Живите спокойно, Вероника Григорьевна… - он произнёс эти слова, едва разжимая губы, глядя куда-то вниз. – Если есть Бог на свете, то он всех нас простит.

- Без покаяния не простит… - женщина неожиданно всхлипнула и, вытащив носовой платок из кармана, вытерла глаза.

- Как Таня? – Виталий задал этот вопрос неожиданно, видимо, он не считал его не деликатным.

- Таня хорошо… - Вероника с готовностью кивнула. – Олежек тогда её нашёл… Она в монастырь хотела уйти. Но он нашёл, привёз домой. Сначала тяжело всё у них было… Но потом как-то образовалось. Мальчик у них ещё родился, сейчас ему уже десять лет. Недавно Артурчика женили… Всё слава Богу…

- Ну, да… - Мясников как-то недобро усмехнулся про себя. – Всё слава Богу…

- Ну, а ты-то как, Виталик?.. – бывшая тёща подняла на него участливый взгляд. – У тебя-то всё хорошо?

- И у меня всё слава Богу.

- И хорошо… - Вероника Григорьевна снова вздохнула – теперь уже с облегчением. – Вот и повинилась я… Теперь можно и умереть с лёгкой душой…

***

Осадок, оставшийся после разговора с бывшей тёщей, был слишком тяжёлым, чтобы сразу решать какие-то другие проблемы. Виталий и раньше знал, что в своё время стал жертвой какой-то нечестной игры… Но подробности стали известны только сегодня… Только сегодня, наконец, сложился пазл, который не давал ему покоя долгие годы.

Несмотря на слабость, уже давно забытая злость накатывала волнами… Нужно было немного отдохнуть, и Мясников решил вернуться в гостиницу.

- Виталий Иванович, это Корсаков… - узнав по голосу своего онколога, Виталий внутренне напрягся. Просто так врач не стал бы звонить – значит, есть какие-то новости.

- Слушаю вас…

- Пришли результаты последней гистологии. Вам нужно подъехать ко мне в клинику, и как можно скорее.

- Всё так плохо? – что-то холодное, липкое прокатилось по организму – сверху вниз.

- Не в том дело… Это не телефонный разговор. Когда вас ждать?

- Я не в Москве… - Виталий лихорадочно соображал, когда лучше вылететь и как закончить срочные дела. – У меня есть ещё двое суток в запасе?

- У вас есть больше. Но я жду вас не позже понедельника.

Часы показывали начало третьего, когда он вновь вызвал машину. Усевшись в салон, назвал водителю адрес гуманитарного лицея, затем, откинувшись на подголовник, устало прикрыл глаза. Он не знал, на месте ли Анна, но решил понадеяться на удачу.

…Он пытался забыть о своей болезни, но она не забыла о нём… Времени оставалось слишком мало, и никто не знал, что ожидало его в скором будущем.

- Я бы хотел видеть Анну Сергеевну… - войдя в приёмную директора лицея, Виталий с ходу обратился к секретарше. – Она у себя?

- Да… - девушка посмотрела на него с нескрываемым интересом. – А вы по какому вопросу? Вы – родитель? Она вам сама назначила?

- Нет, я не родитель… Но мне нужно её увидеть, это срочно.

- Как вас представить?

- Мясников.

- А… должность?.. Вы же по учебному вопросу?

- Просто – без должности. Она знает, кто я.

- Хорошо, я сейчас спрошу… - девушка выпорхнула из-за своего стола и, стуча каблучками, прошла в кабинет директора. Выйдя через минуту, кивнула на дверь. – Проходите. Анна Сергеевна вас ждёт.

Глава 27.

Когда Анне доложили, что в приёмной её дожидается Мясников, она совершенно спокойно велела пригласить его в свой кабинет: за последнее время эта фамилия стала для неё привычной и вопросов не вызывала.

Сказать, что Анна окончательно смирилась с фактом наличия у супруга внебрачного сына, значило бы покривить душой, чаши весов которой то и дело перевешивали одна другую. Однако за последние несколько месяцев она почти сжилась с этой мыслью, тем более, что произошедшие события требовали определённого – крайне уважительного – отношения к Михаилу.

За время пребывания супруга в новом качестве Анна не могла упрекнуть его в излишне повышенном внимании к новоиспечённому сыну. Декабрьский визит так и остался единственным. Из рассказа Саши Анна знала, что он виделся с Сандрой, но совсем недолго и ни о чём с ней не разговаривал. Она чувствовала, что мужу неприятно говорить об этой встрече, поэтому с расспросами не лезла, проявляя присущую ей деликатность.

Михаил тоже не докучал Морозовым. Они несколько раз перезванивались с Александром – поздравляли друг друга с новогодними праздниками, а перед Рождеством Миша и Злата приезжали в гости к Дмитрию. Это был дневной визит – вечером молодые Морозовы давали очередной концерт. Гости одарили всех рождественскими подарками – особенно радовались маленькая Анюта и Валерик, которым достались говорящая кукла и большой самосвал, в который можно было загружать мелкие игрушки, а потом сваливать их где-нибудь у взрослых под ногами. Впервые увидев детей Морозовых, Злата почти не сводила глаз с Анечки – это заметили абсолютно все. Она так и норовила взять её на руки, чему Анюта сопротивлялась не очень долго – к удивлению родителей, которые в один голос утверждали, что к чужим их дочь не идёт. Когда Злате под весёлым давлением пришлось «признаться», что у них с Мишей тоже будет девочка, Анна почувствовала, как внутри всё сжимается в холодный комок… Осознать, что ещё не рождённый ребёнок – родной Сашин внук, оказалось нелегко. Однако она старалась не выдавать своего состояния. В конце концов, у Анечки и Валерика должна была появиться двоюродная сестра, а это вовсе не плохо. Ничем не хуже, чем неродной брат от Наташиной сводной сестры.

Заметив, как непринуждённо общаются между собой Дима и Миша, Анна почувствовала новый прилив – уже материнской ревности, но в очередной раз смогла справиться с собой. Гости вели себя ненавязчиво, да и Саша оставался обычным – играл с внуками, шутил с Димой, а вернувшись домой, как всегда обнимал её и называл «своей Анюткой». Несмотря ни на что, Анна была вынуждена признать, что праздник получился по-семейному тёплым и душевным.