Растревоженное сердце Эллен успокоилось только на следующий день, когда ей пришлось заняться Дженнифер перед визитом к деду.

– Он полюбит меня? – без конца обращалась она к мачехе с одним и тем же вопросом, и ее темные глаза испуганно расширились от тревоги.

– Если нет, – в конце концов сказала Эллен, – тогда он и сам не заслуживает любви, Дженнифер. Главное, держаться независимо и не волноваться.

– Папа никогда не говорил мне, почему он поссорился с дедушкой, – сказала девушка. – Но я думаю, что это из-за мамы. Это так, Эллен?

Девушка – не ребенок, которого можно успокоить какой-нибудь сладенькой историей.

– Отчасти из-за нее, – отвечала Эллен. – Но послушайте меня, Дженнифер. Ваш отец женился на вашей матери вопреки воле своего родителя, и до самой смерти он нежно любил вас. Так что вам не о чем беспокоиться. Если ваш дедушка не полюбит вас, это его проблема, а не ваша. Но давайте не будем предрекать исход встречи.

Дженнифер вздохнула.

– Хорошо бы поскорее все это кончилось, – сказала она. – Слава Богу, сегодня утром я была слишком занята, чтобы думать обо всем, что нам предстоит. Мистер Кэррингтон и Анна – замечательные люди, Эллен. И мистер Фелпс, друг Анны, – тоже очень любезный джентльмен. Я так чудно провела время. И еще одно счастливое совпадение – мы встретили там лорда Идена и миссис Дженнингс. Хотя, конечно, мы же еще вчера знали, что он собирается сопроводить ее в библиотеку.

– Я рада, что вы хорошо провели утро, – сказала Эллен.

– Как вы думаете, тетя Дороти не обиделась, что я за завтраком так мало ела? – спросила Дженнифер. – Боюсь, у меня совершенно пропал аппетит после того, как мы вшестером отправились в кондитерскую. Миссис Дженнингс была очень мила, Эллен. И знаете, ее отец – арендатор лорда Эмберли. Она, оказывается, знакома с лордом Иденом и леди Мэдлин всю жизнь.

Щебетание падчерицы немного отвлекало ее и Дороти от не совсем приятных мыслей, пока они ехали в экипаже к дому сэра Джаспера Симпсона на Клиффорд-стрит. Едва их проводили в гостиную, Эллен подумала, что узнала бы отца Чарли, даже если бы комната была полна народу, – такой же высокий и крепкий. То же открытое, веселое лицо…

Она присела в реверансе.

– Моя дорогая! – Пожилой джентльмен в глубоком трауре пересек комнату и по-родственному крепко взял ее за руки, тряся их, всматриваясь в ее лицо. – Вот вы какая – жена Чарли. Такая молодая и такая хорошенькая. А перед вами глупый старик, моя дорогая. Да, глупый старик.

Эллен смущенно улыбнулась.

– Рада познакомиться с вами, сэр, – сказала она. – Я обещала Чарли, что представлюсь вам, если это будет возможно.

– Если это будет возможно! – воскликнул он, стискивая ее руки. – Я глупый старик, моя дорогая.

Дороти уже представила отцу и ее, и Дженнифер. Но Эллен, слегка повернув голову в сторону падчерицы, улыбнулась.

– А ваша внучка, разве с ней вы не хотите поздороваться? – спросила она.

Сэр Джаспер отпустил руки невестки и повернулся к Дженнифер.

– Дайте-ка мне посмотреть на вас, моя милая, – проговорил он. Затем кивнул. – Красавица! Вот уж действительно красавица. Стало быть, вы – дочь Чарли, да? Вот и прекрасно, дитя, поцелуйте-ка вашего деда!

– Да, дедушка, – сказала Дженнифер и, подавшись вперед, запечатлела поцелуй на щеке сэра Джаспера. – Вы очень похожи на папу.

– Вот как? – воскликнул он. – Даже с этой плешью? Ваш отец тоже полысел?

Дженнифер закивала. Сэр Джаспер повернулся к мужчине и женщине, до сих пор молча стоявшим позади него рядом с леди Хэвершем.

– Познакомьтесь, это ваша тетка и ваш дядя, моя милая, – проговорил он, – а ваши деверь и свояченица – Филип и Эдит, моя дорогая. – Он вновь дружелюбно улыбался Эллен.

Мистер Филип Симпсон накрыл своей ладонью руку Эллен и посмотрел ей прямо в глаза.

– Вы и есть Эллен? – произнес он с грустью. Он не носил траура, только черную повязку на рукаве фрака. – Рад, что вы приехали. Старые ссоры не должны растягиваться на двадцать лет.

Эдит Симпсон чмокнула Эллен в щеку, выразив удовольствие видеть ее.

Эллен подвели к ее месту, и, оказавшись между деверем и его женой, она беседовала с ними, пока подавали чай. Филин совсем не похож на Чарли, думала она. Он худощав, узколиц – с волосами цвета песка. И Эдит чем-то похожа на него.

Весьма вежливая пара, хотя в их обращении не чувствовалось особой теплоты. Они рассказали ей о своих двух сыновьях, племянниках Чарли, которые сейчас находятся в школе. Эллен задавалась вопросом: сожалеет ли Филип, что не увиделся с братом до его смерти? В детстве они были близки. В большинстве историй, рассказанных Чарли, фигурировал младший брат.

Она с удовольствием слушала, как Дженнифер довольно оживленно болтает с дедом. Из отрывков их беседы, которые долетали до нее, Эллен заключила, что девушка рассказывает о школе и о своем пребывании в Брюсселе.

– Что ж, – наконец сказал сэр Джаспер достаточно громко, чтобы привлечь общее внимание, – мы непременно должны доставить себе это удовольствие еще раз – вновь: собраться на чаепитие. А возможно, я устрою нечто вроде обеда или званого вечера, чтобы соответствовало трауру, который мы все носим. Надо отметить мое воссоединение с невесткой и внучкой.

Для леди Хэвершем его слова послужили сигналом к окончанию визита.

– Теперь, после того как я обрел вас, я ни за что не соглашусь вас потерять, – сказал он Эллен, пожимая ей руку на пороге гостиной. – Я вел себя как глупец. Прожил все эти годы, не видя родного сына. Но я не лишусь его детей. Клянусь.

Эллен улыбнулась и проглотила комок в горле.

– Я рада, что мы встретились, – сказала она. – Чарли был бы нами доволен.

– У вас будет сын? – спросил он, гладя ее по руке. Эллен покачала головой:

– Не знаю.

– Что ж, – сказал он, – будем надеяться, моя дорогая. – И он, наклонившись, поцеловал ее в щеку.

Эллен поспешила вниз по лестнице, догоняя Дороти и Дженнифер.

Наконец-то Мэдлин убедила своего жениха собраться с духом и переступить порог дома графа Эмберли. Там он сможет увидеть и ее мать.

Мэдлин с облегчением сразу же поняла, что Эдмунд решил принять гостей в нижней гостиной. И не было нужды помогать Аллану, когда они вошли в дом. Она только шла с ним рядом, пока он неуклюже переступал на своих костылях, готовая тут же броситься на помощь жениху, если это понадобится.

– Я сам справлюсь. Не беспокойтесь обо мне, Мэдлин, – сказал он, даже не пытаясь улыбнуться.

Тогда она с довольным видом уселась подле него и принялась болтать. Слава Богу, Доминика не было. Так ей почему-то было легче.

– Надеюсь, вы не против того, что наши дети присутствуют в гостиной, лейтенант, – с улыбкой сказала Александра. – Они всегда пьют чай с нами. Боюсь, мы привязаны к нашим детям вопреки всякой моде.

– О нет! – бодро вскричала Мэдлин. – Аллан не против, не правда ли, Аллан? Они такие хорошие дети. Нисколько не мешают взрослым.

– Похоже, что битва при Ватерлоо может остаться вехой в истории, – сказал граф, обращаясь непосредственно к лейтенанту. – Все задаются вопросом: что станет делать Европа теперь, когда Бонапарт уже не тревожит ее покой?

И не пожелает ли кто-нибудь занять его место?

– Всем хочется надеяться на всеобщий и вечный мир, – отвечал лейтенант Пенворт. – Но думается, человеческая природа, к сожалению, возьмет свое.

– Господи, – вновь перехватила инициативу улыбающаяся Мэдлин, – зачем толковать о таких мрачных вещах? Я думаю, мы должны как-нибудь съездить полюбоваться на деревья, пока с них не опала вся листва. Кто-нибудь заметил, как они прекрасны? – Она понимала, что ведет себя не лучшим образом. Но ей так хотелось избежать всех острых углов в разговоре, ничем не расстроить Аллана.

– Ваше поместье находится в Девоне? – немного погодя спросила вдовствующая графиня. – Ваше семейство должно быть, ждет не дождется вас?