— Я так и поняла, — снисходительно заметила Лена.
Она повела Игоря через площадь Революции к Историческому музею, а оттуда уже были видны и Красная площадь, и Кремль, и мавзолей.
Игорь так обрадовался встрече с центром страны, откуда начинали считать свои километры все дороги, ведущие из Москвы, хотя и говорят, что все дороги ведут в Рим, а Москва — третий Рим, может, потому дороги все шли из Москвы.
Он подозревал, что такую радость он мог испытать лишь от неожиданной встречи со своими исчезнувшими родителями, которых он не знал и о которых не было никаких сведений.
Игорю повезло, и он застал смену караула у поста номер один, у мавзолея. Смена караула уже давно превратилась в своеобразный ритуал, в действо, хорошо отрепетированное, рассчитанное на воспитание благоговения перед вождем мирового пролетариата, вечно живым трупом, возле которого возник и кормился целый институт бальзамирования, с интересными, впрочем, разработками.
Лена хотела было взять на себя роль гида, но раздумала, очень уже она не любила эту экскурсию, а рассказывать о том, чего она терпеть не могла, не хотелось.
— Где твои вещи? — поинтересовалась Лена невзначай.
— В камере хранения, естественно! — ответил Игорь. — Не таскаться же с ними по городу.
— Только надо пораньше явиться за ними! — сообщила Лена.
— Это еще зачем? — не понял Игорь.
— Бывает; что ячейка не хочет открываться, — пояснила Лена, — а чтобы дежурную по залу отыскивать, нужно время. Хорошо еще, что с Казанского на Ленинградский вокзал перебираться недолго.
— Это я знаю! — гордо сообщил Игорь.
Лена прикинула, сколько еще времени они имеют в запасе, выходило, что не более часа, полутора.
— Так! — решила она. — Большой театр ты видел снаружи, музеи Ленина и Исторический тоже, Красную площадь, Кремль и мавзолей удосужился, даже смену караула тебе показали. Теперь небольшая экскурсия по старой Москве и по «вставной челюсти», а там и на вокзал.
— По «вставной челюсти», это как? — не понял Игорь.
— Новой Арбат так называют, — охотно пояснила Лена, — а рядом есть старые улицы, которые были и в дореволюционной Москве.
И она устроила ему небольшую экскурсию по центру Москвы, рассказывая о каждом здании, имеющем, с ее точки зрения, историческую и художественную ценность, о которой стоит говорить.
Ее знания удивили Игоря, о чем он не преминул сказать Лене, но она не отреагировала на его комплименты.
— Ты историк? — напрямую спросил Игорь.
— И даже не экскурсовод! — усмехнулась Лена. — У меня замечательная память, и то, что мне рассказывали, я хорошо помню. Я все хорошо помню!
— Программное заявление! — улыбнулся Игорь.
— Просто учти! — посоветовала Лена. — Может, пригодится.
Они сначала получили небольшой чемодан на Казанском вокзале, куда прибыл Игорь, а затем взяли роскошный кожаный чемодан на колесиках в камере хранения непосредственно на Ленинградском вокзале, куда приехала Лена из бывшей столицы Российской империи.
Разительный контраст бросился Игорю в глаза: старый фибровый чемоданчик, которым его снабдили при расставании с детдомом, не шел ни в какое сравнение с заграничным кожаным совершенством.
Но ни в первом, ни во втором случае никаких эксцессов не произошло, ячейки безропотно открывались, и вещи были на месте.
Фирменный поезд «Эстония», правда, пришлось немного подождать, с его подачей к перрону запаздывали.
Игорь сразу определил туристическую группу, впервые собравшуюся вместе. У него была замечательная зрительная память. Он мог через много лет увидеть человека и сразу же определить: откуда он его знает, где видел и когда. Все имена он не помнил, мимолетное знакомство к этому не обязывало, но лица он запоминал всегда.
Первым Игорь увидел того самого мужика из очереди, стоявшего впереди Лены и усмехавшегося, когда подслушивал их беседу.
Он тоже увидел Игоря с Леной и помахал им рукой то ли в виде приветствия, то ли приглашая присоединиться.
Но Игорь с Леной не хотели ни к кому присоединяться. Им было и так хорошо вдвоем.
Когда подали наконец поезд, они поспешили в вагон, чтобы успеть обменяться местами в каком-либо купе: либо у Игоря, либо у Лены.
У Игоря не получилось, там ехали трое приятелей, которые с ходу предложили Игорю присоединиться к ним и расписать «пулю» по полкопейки за вист.
Игорь играл в преферанс, какой студент не играет в эту игру, но сейчас ему хотелось лишь одного: быть с Леной и днем и вечером, а если удастся, то и ночью. Правда, он вполне отдавал себе отчет в том, что в поезде это нереально.
Но в Ленином купе нашелся столь страстный преферансист, что сразу же высказал готовность поменяться местами с Игорем, и не успел Игорь вынести из купе свой фибровый чемоданчик, как игроки уже расстилали на столике заранее приготовленный лист бумаги и расчерчивали его под «пулю».
А Лену Игорь застал уже мило беседующей с тем самым пожилым мужчиной, что приветственно махал им рукой несколько минут назад.
— Вот и влюбленный появился! — сказал он с некоторой иронией. — Но не думайте, что это сказано с осуждением. Обычная зависть. Самое лучшее состояние человека.
— Во всяком случае, самое естественное! — вступилась за Игоря Лена.
— Не возражаю! — тут же согласился мужчина средних лет. — Но тогда надо признать, что это одно из естественных чувств.
— Самое лучшее! — напомнила ему Лена. — Забыли свои слова?
— Я сказал: «самое лучшее состояние», — поправил ее мужчина, — но, например, ненависть, может быть намного естественнее, чем любовь, а уж сильнее бывает просто неизмеримо. Разрешите представиться: Дарзиньш Виктор Алдисович.
— Лена, — представилась возлюбленная Игоря, — а этого юношу зовут Игорем.
— Помню, — кивнул Виктор Алдисович. — Лена Савушкина и Игорь Васильев. У меня великолепная память на имена и фамилии. Лицо могу позабыть, но как только услышу имя и фамилию, сразу же вспомню и лицо, и где, и когда встречались.
— Интересно, — удивился Игорь, — а у меня, представьте себе, все наоборот: лицо помню, где бы его не встретил, а вот имя могу и позабыть.
— Соединить бы вас вместе, — пошутила Лена, — получился бы гениальный человек.
— Как я понимаю, вы — студенты? — поинтересовался Виктор Алдисович.
— Заканчиваю юридический факультет! — с некоторой гордостью поведал Игорь.
Легкая тень беспокойства мелькнула на лице у Лены, даже мгновенный испуг появился в глазах, но она быстро подавила в себе чувство страха и безмятежно улыбнулась своему избраннику.
Но от внимания Виктора Алдисовича ничего не могло ускользнуть.
— Леночке не очень понравилась ваша будущая профессия, — усмехнулся он. — Честный судья — нищий судья. Если только настраивать себя сразу же на адвокатуру.
— А почему не на прокурора? — усмехнулся Игорь.
— Туда берут только своих! — ответил ему такой же усмешкой Дарзиньш. — Взятки брать надо уметь.
— Так уж все и берут! — не поверил Игорь.
— Все — нет, но возможности есть у всех, — пояснил Виктор Алдисович.
— А чем вы занимаетесь? — внезапно спросила Лена.
— Я главный пастух у заблудших овец! — туманно пояснил род своих занятий Виктор Алдисович. — Вернее, у заблудших волков в овечьих шкурах. — Он рассмеялся. — Хотя смешно говорить о волках заблудившихся, скорее, заблудивших. А других волков и не бывает. Блуд в крови волков, они созданы природой блудить и резать всех, кем можно утолить свой голод.
Игорь так ничего и не понял из его объяснений, но Лена внезапно выскользнула из купе, взглядом поманив Игоря.
В эту минуту поезд медленна тронулся, провожающие встрепенулись от скуки, которая уже стала их томить, и обрадованно, с энергией замахали отъезжающим. Поезд быстро набрал скорость, и за окном поплыли сначала городские, а за ним и пейзажи природы, которые в сумерках выглядели таинственными и несколько картинными.
Лена пристроилась у окна и с какой-то печалью стала смотреть на проплывающие пейзажи. Она сразу догадалась о профессии Дарзиньша, но не стала говорить Игорю. Однако и будущая профессия Игоря восторга у нее не вызвала.
