отвлекая от работы,

навалившейся под вечер.

Бабка в ужасе безумном,

что не сберегла мальчишку,

полумёртвая от горя,

себя смерти предлагает,

чтоб не трогать пацанёнка.

Весы замерли, качнулись

от мольбы овеществлённой,

но, что может тут старуха

со своей  любовью к внуку.

Разве что ценою жизни

упросить подзадержаться

стрелку чёрную тугую

на его секундомере.

Маму просят к телефону,

интересно будет глянуть,

что она сейчас положит

на весов вторую чашу,

чем помочь сумеет сыну.

Вот тогда и разберёмся,

кто грешил, когда и сколько,

где любовь, а где притворство

и  чего слова их стоят.

Свет померк и стало чёрным

небо ровно в 5.15,

мастер точечным ударом

положил 3 шара в лузу,

разрубив Гордиев узел.

Лишь кусты в солёных каплях

то ли слёз, то ли помоев

молча жались к балюстраде

двухэтажной горбольницы.

Папе новая сказала,

что опять подзалетела,

но что резаться не будет,

а родит ему ублюдка.

Да, развод на сороковник,

понял папа и собрался

в Москву ехать, чтоб с женою

ситуацию обкашлять.

Пару раз звонил, но тщетно,

не снимают, гады, трубку,

наобум придётся ехать,

чтоб им всем там пусто было.

Папа взял билет и водки,

встал, промокший, возле стойки

проклиная всё на свете

баб, судьбу, Москву, погоду.

Таким был его последний

светлый  день

в паскудной жизни.

Москва-Минск-Санкт-Петербург-Москва