заброшенного аэродрома. Рядом мог шататься кто угодно, от бывшей подружки по общежитию до

кровожадного монстра с клыками в руку толщиной. Лучше бы конечно первое, но и второе тоже не

исключалось. – Я с вами пойду. – Настойчиво закивал Семен.– Не буду я тут в рыло оставаться. Кто

знает, что тут по ночам гуляет без привязи.

– Хелл прав. – Семен обернулся и подмигнул струхнувшему приятелю. – Боезапас штука

дорогая. Запрись внутри автомобиля, сними автомат с предохранителя и слушай радио.

– Так не работает же!

– А ты диск поставь. – Хелл открыл пассажирскую дверь и, запустив руку в бардачок,

вытащил несколько компашек.

– Эх вы. – Огорченный Семен надулся, будто мышь на крупу и ни слова не говоря, забился на

водительское сидение нивы. Очень быстро после этого сквозь узкую щель в приоткрытом окне

послышались раскатистые гитарные аккорды.

– Вроде нормально. – Всеволод глянул на часы и, кивнув, зашагал в сторону терминала.

Шли легко, быстро и не таясь. С вышки и из здания самого терминала, даже несмотря на

темень, можно было прекрасно видеть припаркованный на взлетной полосе автомобиль и две

рослые плечистые фигуры в разгрузках уверенно топавшие вперед. С какого-то момента Всеволод

настолько обнаглел, что даже решил включить налобный фонарь, но старая военная закалка дала

по ушам, напомнив о том, что не стоит облегчать снайперу жизнь, и от идеи пришлось отказаться.

Стеклянные двери первого этажа были не заперты. Толкнув одну из них, бойцы легко попали

в центральный зал. Электронные табло не светились, конторки, кассы и рамки металлодетектора

застыли в нелепом молчании, сиротливые и темные. На транспортной ленте посреди зала лежали

пара чемоданов. Видимо маленький аэропорт предназначался не только для частных рейсов.

– Где мы видели свет? – Курехин повел стволом автомата по залу, выискивая цель.

– В башне. – Тут же отозвался Хелл. – Тут топать через весь первый этаж. Не раздумал еще?

– Уверен. Час времени нужно чем-то заполнить. Это Сема наш может рефлексировать под

гитарные ритмы, а мне делом заниматься надо.

Хелл кивнул и зашагал, ориентируясь по указателям на стене.

– А как ты, Всеволод, отдыхаешь? Неужели полежать в гамаке или посидеть на берегу реки

удя рыбку для тебя недоступное занятие?

42

– Ну почему? Здоровая толика безделья – майор толкнул дверь и, войдя в подсобное

помещение, осмотрелся. – Еще никому не помешает. – Последние слова получились, какие-то

скомканные и будто мешавшие говорить. Подсобка заканчивалась пустотой. Не то чтобы она была

пуста. Просто дальше ничего не было. Черная антрацитовая стена с бледными белесыми

прожилками отгораживала этот мир от чего-то еще. Терминал, дверь, замок, дальше ничего не

было.

– Вот и сходили поискать единомышленников. – Хелл осторожно дотронулся до стены рукой.

– Теплая.

– Иди ты. – Майор так же прикоснулся к преграде и с удивлением признал правоту

проводника. – Правда. Как живая.

– Что-то неуютно мне здесь. – Вдруг занервничал Хелл, перехватывая удобнее автомат и

осторожно пятясь к выходу. – Уходить бы нам надо.

Антрацитовое марево вдруг шевельнулось и исказилось волнами боли. Что-то невиданное,

странное и пугающее вдруг зашевелилось в черных недрах небытия и, дернувшись, стена

расцветилась десятками мелких трещин. Затем последовал удар, и в облаках пыли и черного

крошева возникло нечто, не поддающееся описанию. Длинная изогнутая спина с торчащими

позвонками делала существо невероятно гибким, а узловатые короткие ноги, коих Всеволод

насчитал не меньше десятка, придавали всей этой ситуации нотку комичности, отвращения и

животного ужаса одновременно. Такую бурю эмоций Курехин не испытывал никогда.

Первым среагировал Хелл. – Сорвав с плеча АКС, он одним ловким движением, будто

семечку в рот, отправил в тупое рыло ГП-25 один из ВОГ-ов, пристроившихся у него в разгрузке и, встав на колено, потянул за спусковой крючок.

– Близко! – заорал Всеволод, но было уже поздно. Подствольник харкнул, закашлявшись как

туберкулезник и снаряд ушел в цель, ровно в острую треугольную морду пришельца. Клацнула

пасть, на секунду показались белые до неприличия клыки и розовое нутро с шевелящимся

раздвоенным языком. Тварь изогнулась, сдвинув жвала, и проглотила гранату.

Некоторое время ждали, что же будет дальше. Хелл молчал, а Всеволод искренне надеялся,

что эта треугольная, почти рисованная физиономия, облепленная странными коричневыми

наростами, вот-вот расколется надвое, будто спелый арбуз. Однако время шло, но ничего не

происходило. Застыли бойцы, застыло существо, пытаясь переварить смертельный гостинец, а

когда монстр развернулся, и узкие щели глаз со змеиными зрачками встретились с взглядом

полицейского, тот понял что нужно бежать.

– Ноги! – Заорал Курехин, срывая с гранаты чеку и бросая, размахнувшись, ее под ноги

огромной сороконожки. – Ноги, Хелл!

– Ага. – Проводник вдавил курок и, огрызаясь короткими очередями, попятился к двери.

Всеволод, последовав его примеру, попытался уложить новую опасность одиночными, метя по

глазам, но то ли автоматы были не пристреляны, то ли чудовищу было плевать на пять сорок пять, но ничего путного из этого не выходило. Оно дернулось, изогнувшись всем телом и вдруг

распрямившись, будто хлыст пастуха, нанесло молниеносный удар хвостом в то место, откуда еще

секунду назад Хелл поливал её свинцом. Программа-проводник, сразу почувствовавший опасность

и тут не сплоховал. Порадовавшись, что не закрыл дверь, он одним гигантским прыжком отскочил

назад, не переставая огрызаться очередями.

Воспользовавшись замешательством и видя, что тварь готова нанести новый удар, Курехин

сорвал уже две гранаты и, вновь бросив их под ноги многоножки, ринулся в коридор. По полю

бежали быстро, быстрее, наверное, чем следовало. Монстру еще предстояло расширить проход,

чтобы прорваться в основное здание аэропорта, а проводник и майор, забыв об усталости, уже

неслись по бетонке.

– Сколько до перехода? – Заорал, захлебываясь потоками встречного воздуха Всеволод.

– Тридцать минут, – Хелл перезарядил на ходу автомат, ловко отщелкнув магазин и нарочито

бережливо убрав опустевший в карман. – Так что уходим в глухую оборону.

Внутри здания что-то грохнуло, и градом осыпались стекла. Это многоножка, наконец,

разбила хлипкие для нее бетонные перегородки и стремительно выходила на оперативные

просторы. Грохот, скрежет и бульканье, казалось, заполонили все пространство аэродрома.

Развернувшись, Хелл загнал еще одну гранату в подствольник и, вздернув АК, таким образом,

чтобы ствол смотрел немного вверх, послал смертельную игрушку ровно в центральную

переборку дверей.

– Думаешь, остановит? – Покачал головой Всеволод.

43

– Думаю, что надо делать ноги. – Визг и скрежет метала, раздались на втором этаже, и

треугольная голова со змеиными глазами застыла в образовавшемся отверстии, перебирая

передними лампами.

– Чтобы ты грохнулась, дура змеиная! – Пожелал добродушный проводник.

– Слушай, Хелл, – Всеволод пару раз нажал на спусковой крючок, но так как стрелять

приходилось на бегу, притом передвигаясь вперед спиной, большинство из пуль ушли в белый

свет. – А чего мы в этого червяка стрелять начали? Может он насквозь мирный и добродушный

тип.

– А теперь на нас обиделся, когда конфету сожрал, – Хелл добежал до внедорожника и

забарабанил в стекло водительской двери.

Очнувшись от собственных мыслей, Давыдов спешно отомкнул солдатик и в тот же миг был

бесцеремонно вытащен из теплого салона.

– Что стряслось? – Было начал он, но кивок Всеволода расставил все на свои места. Здание