Ран гран капитан Кромб с сожалением окинул взором богатую и разнообразную местную флору, буйно произрастающую на гостеприимных берегах Теплого Ручья, бросил прощальный взгляд на земноводную фауну, в лице понравившихся ему шустрых лягушат, несколько насмешливо посмотрел на солидных, медлительных лягушек-чиновников от спорта, и поспешил к своему отряду.

Зрелище, представившееся ему, ни в коей мере не могло обрадовать гран капитана. На Радушной Поляне происходило что-то не то… Чем ближе подходил он к ней, тем больше в этом убеждался.

Ран гран капитан Кромб покинул мирных, робких малявок-низушков, которые приехали сюда, чтобы отпраздновать какую-то свадьбу. И своих людей. Серых медведей, крепко сколоченный отряд наемников, умелых и испытанных бойцов, которым предстояло всего-то задержать смешных, беззащитных малявок и сопроводить их к Черной башне. Ничего серьезного: скука и рутина…

Вернулся он, как будто, в совершенно другое место. Прежде всего, бросалось в глаза, насколько изменились малявки-девицы… Ранее они сидели, что-то пожевывали, с интересом посматривали на бравых солдат, весело переглядывались, пошушукивались и похихикивали. Девицы, как девицы, ничего особенного, только маленькие. За то короткое время, что ран гран капитан Кромб отсутствовал, девицы стали совершенно другими. Стоят ровной шеренгой, как в строю, и вид у них отчаянный, воинственный. Глазки сверкают, щечки горят, у каждой в руках какая-нибудь глиняная посудина, которую она готова швырнуть в голову тому, кто попытается обидеть. Такие вот грозные девочки-малявки… Воительницы. А парни, которые ранее вертелись вокруг девчат и возле пивных бочек, уже успели сбегать к таратайкам, прихватили там колья и сейчас спешат сюда, к ручью. Хороший кол – тоже оружие. Очевидно низушки умели обращаться с этими кольями.

Против этих малявок – Серые медведи в боевом строю. Если издали смотреть, все как положено: плотная шеренга, плечом к плечу, на правом фланге привычно возвышается сержант Гринг, на левом – ветеран отряда, капрал Финк. Мечи обнажены…

Но все достоинство сержанта Гринга сейчас только в том, что он возвышается. А вид у него странный: усыпанный голубыми грибочками и измазанный какими-то салатами, сержант застыл, выкатив глаза и таращась, будто что-то потерял, или его потеряли. И ждет, когда его разыщут. Капрал Финк, желтый жилет которого заляпан каким-то коричневый соусом и облеплен зеленой капустой, не выглядел растерянным. Капрал Финк был злым. Бесконечно злым… Таким, ран гран капитан Кромб, никогда, ни одного капрала не видел. Капрал в армии, должность особая. Это, прежде всего, командир, который в любое время, при любых обстоятельствах, в любом положении, всегда (!), именно всегда, и это главное (!), знает, что должен делать каждый его подчиненный. Каждый (!). По злым глазам капрала Финка, по покрасневшей физиономии, кровоточащему носу, ссадинам на лбу и на щеках, обострившимся скулам и сжатым кулакам, ран гран капитан Кромб понял, что капрал Финк, ветеран с почти двадцатилетним стажем, не знает что делать (!). А если этого не знает капрал Финк, то ни один рядовой, тем более, знать не мог.

«Серые медведи» стояли плотной шеренгой, плечом к плечу. Хорошо стояли. Но лица каждого, от сержанта до последнего новобранца, украшали свежие порезы и ссадины, одежда была заляпана разноцветными соусами, и остатками различных салатов. И запах!... Пахло чесноком, луком, маринадом, кориандром и петрушкой, разными солениями и пряностями, жареным мясом… Запах стоял такой, что хотелось выпить и закусить. Немедленно… А у ног солдат, вдоль всей шеренги лежали многочисленные осколки посуды. Здесь можно было обнаружить коричневые черепки глиняных горшков, обширный набор цветных осколков разнообразных тарелок, обломки чайных приборов и даже совершенно целые, вполне пригодные к употреблению увесистые пивные кружки. Тут же валялись остатки отменного пиршества, в котором вполне могли бы принять участие Серые медведи, если бы не выполняли дурацкий приказ Шкаврцебрандуса… Как и черепки разбитой вдрызг посуды, все здесь смешалось: кабанятинка и огурчики, козлятинка и грибочки, куриные окорочка и солененькая капуста… А пирожки! Румяные, нежные пирожки… Теперь и не разберешь, какая у них начинка…

Это было не просто загубленное пиршество, это был бесславный конец отряда Серых медведей. Ибо отряд, о головы солдат которого малявочки бьют посуду, отряд, измазанный с головы до ног кетчупом и осыпанный голубыми грибочками, не может существовать… Это конец отряда, бесславный конец каждого, кто служил в нем. И позорный конец ран гран капитана Кромба.

Ран гран капитан Кромб представил, как в тавернах, станут рассказывать о том, что девочки-малявки избили Серых медведей тарелками с козлятиной, горшками со сметаной и пустыми пивными кружками. Избили и заставили их отступить. Ран гран капитан Кромб представил себе, как будут над этим хохотать ветераны, смеяться новобранцы, улыбаться совершенно штатские поселенцы. Представил, какими ухмылками и ехидными замечаниями будут встречать ветеранов отряда и лично его – ран гран капитана Кромба… Бывшего ран гран капитана… Опозоренного ран гран капитана… Уничтоженного ран гран капитана Кромба, если он когда-нибудь, в самом захудалом поселении, осмелиться зайти в самую захудалую таверну, где пьянствуют только мародеры и дезертиры… Впору повеситься, или прыгнуть со скалы в пропасть…

«А если попытаться спасти положение?» – ран гран капитану Кромбу не хотелось вешаться, он не желал прыгать в бездонную пропасть. У него были совершенно другие планы на будущее. А, прежде всего, ему хотелось спасти мужественных Серых медведей, спасти славный, испытанный в десятках кровавых сражений отряд. Что для этого сделать? Поговорить с низушками… Не просить… Просто поговорить… Можно ведь придти к какому-то соглашению… Эти малявки разумны и отважны… Заслуживают уважения… Возможен и союз».

Ран гран капитан Кромб направился к Первоцвету…

* * *

– Ты как? – юниор был очень обеспокоен. Если что-то случилось с Эмилием, то виноват будет только он и больше никто. И перед Гарнетом, и перед самым Уллиффом. – Бригсен подал дракону руку, помог подняться.

– Все в порядке, – обрадовал его Эмилий. Он встал и прошелся, доказал себе и показал гному, что все в порядке. – У нас, драконов, очень крепкие кости. Но лошадь неразумная, – пожаловался Эмилий. – Ее, очевидно, используют только в упряжке, и она не имеет даже поверхностного представления о верховой езде. Понимаешь, я уверен, что низушки не обучают своих лошадей верховой езде. Отсюда и такое неразумное поведение этой лошадки.

– Она, наверно, могла и укусить, – Бригсен был настроен благодушно. Теперь он был убежден, что поступил правильно. У гномов кости не такие прочные, как у драконов.

– Вполне, – подтвердил его самые нехорошие опасения Эмилий. – Дикие лошади бывают довольно опасны. А эта, судя по ее поведению, полудикая. Вполне могла.

– Среди лошадей тоже наверно встречаются умственно отсталые.

– Все зависит от воспитания, Бригсен. А у низушков с этим, как мы видели, на конкретном примере, дело поставлено недостаточно прочно.

– Если бы лошади у низушков были правильно воспитаны, мы бы сейчас были где-то на дороге к эльфам…

Им достаточно быстро удалось уговорить друг друга, что во всем виноваты лошади и низушки, которые плохо воспитали своих лошадей.

А они, вроде, решили замириться, – сообщил Бригсен, который, наконец, нашел время посмотреть на Радушное Поле.

Эмилий тоже посмотрел туда, где намечался конфликт между низушками и Серыми медведями. Толары все еще стояли в шеренге. Против них – низушки: девицы с боевой посудой и парни с кольями. А немного в стороне вели переговоры судья Первоцвет и ран гран капитан Кромб. С ими и Максим. Возле судьи пристроился Боевой Петух. Судя по тому, как спокойно вел себя Удар Радуги, можно было считать, что переговоры мирные, и проходят успешно.

– Хорошо, что мы не успели уехать, – рассудил Бригсен. – Конкретно! Все-таки лучше двигаться всем вместе.