В августе принц Вальдемар обвенчался с принцессой Каликстой, и по рекомендации профессора молодожены переехали жить в свою баварскую резиденцию, поближе к Мюнхену и самому Метцу.

Профессор начал лечение методом, который в своё время ему запретила императрица Александра Фёдоровна - переливанием крови. Принц Вальдемар дал своё полное согласие на процедуру, и профессор с головой погрузился в гематологию, не только ради принца, но и своей старшей дочери, что с недавних пор стала питать силы исключительно от человеческой крови.

Современная медицина научилась различать кровь по группам, а значит, прямое переливание стало безопасным. Но профессор Метц безуспешно бился над проблемой непрямого переливания и искал способ консервировать кровь не только для нужд принца, но и Лили. До него доходили отрывочные сведения о подобных экспериментах в Америке, но технология по-прежнему оставалась для него неизвестной.

Острейшую необходимость в собственной разработке консерванта, профессор Метц в полной мере осознал, когда однажды ночью в его квартире раздался телефонный звонок от принцессы Каликсты. У принца Вальдемара открылось внутреннее кровотечение, а в больнице поблизости не было не то что препаратов для переливания, даже инструментов и соответствующего специалиста. Профессор Метц наказал молодой супруге немедленно привезти мужа к нему в Мюнхен.

Принц был плох, опираясь на руку своего водителя, он с трудом поднялся в квартиру профессора. Не теряя самообладания, принцесса четко и точно рассказала Метцу, когда начались боли в груди, об их характере и продолжительности. Профессор Метц понял, что требуется срочное переливание. Но донора не было.

Взбудораженный появлением чужаков, Дирк с лаем выбежал в коридор, и Лили стоило немалых трудов затащить его обратно в комнату. Даниэль и Сандра проснулись от шума и вышли узнать, что же случилось. Отец старался убедить дочь, что она ничем не может помочь, но Сандра отказывалась в это верить.

- Я отдам принцу свою кровь, - твердо решила она.

- Нет, это исключено, - отрезал профессор Метц, - ты серьёзно болела и едва не умерла.

- Но это же было больше года назад. Я здорова.

- Нет, Сандра, - категорично заключил он. - Я не разрешаю.

- Но где ты будешь искать донора в такой час? Папа, ты же знаешь, что у меня универсальная группа крови.

- Первая, - поправил он.

- Папа, можно же сделать пробу на совместимость.

Как не упрямился профессор Метц, он понимал, что Сандра права - времени на поиски донора не осталось. Будь у него самого подходящая принцу группа крови, он отдал бы её, не задумываясь. Так поступил бы любой врач. Но дочь... Она и есть его плоть от плоти, кровь от крови. Но почему же ему так претит её самоотверженность?

Даниэль, поднаторевший за последние месяцы в гемотрансфузии, с лёгкостью настроил аппарат для прямого переливания и аккуратно, почти безболезненно ввел иглу под кожу жене и ночному гостю.

Когда процедура окончилась, профессор Метц наказал Даниелю отвести Сандру в их спальню, а сам оставил принца Вальдемара отдыхать на кушетке. Разглядывая обстановку кабинета, тихим голосом принц поинтересовался:

- У другой вашей дочери тоже заболевание крови?

- С чего вы так решили? - насторожился профессор Метц.

- Просто когда мы сегодня прибыли в больницу, там упомянули ваше имя. Сказали, что в Мюнхене практикует профессор Метц, и он часто приглашает в дом доноров за вознаграждение. Ведь это для вашей незамужней дочери?

- Вы правы, - вынужден был согласиться Метц.

- Сегодня она не выглядела вялой или больной, даже уставшей. Это вселяет в меня надежду, что когда-нибудь и я избавлюсь от этих ужасных болей.

Профессор Метц благодушно улыбнулся, но только для того, чтобы подбодрить пациента и его супругу, тихо сидящую подле него. Ему не хотелось разочаровывать этих милых людей, но вряд ли он когда-нибудь сможет излечить принца. Профессор Метц всего лишь нашёл лекарство от смерти, но не от гемофилии.

12

Закончилось второе десятилетие века потрясений. Теперь стало абсолютно очевидным, что это столетие будет всецело принадлежать разуму, и скоро не останется вещей, ему не подвластных. Новый век ждут великие свершения и преображение целого мира. И в этом веке не останется места Богу.

Студенты подчеркнуто не ходили в церковь и всё чаще взахлёб спорили о философии Ницше. Некогда тот писал, что война свершила больше великого, чем любовь к ближнему, и что милосердные лишены стыда. Видимо такая философия нравилась не только студентам, но и людям куда более зрелым и даже облечённым властью.

С каждым годом в Веймарской республике появлялось всё больше переселенцев из России. От эмигрантов профессор Метц, наконец, узнал, что же произошло с российскими подданными, высланными из Германии в 1914 году, в самом начале Великой войны. Профессор слушал и не мог поверить, что немецкие офицеры были способны на издевательства и бесчеловечность, о коих ему поведали. При высылке жён разлучали с мужьями, а матерей с детьми. Их держали в одиночных камерах, а поутру раздевали, грубо обыскивали и сажали в вагон, где всю дорогу отказывались дать пищи. Порой, у самой границы, состав останавливали и людей везли обратно, говоря, что пути взорваны. Российские подданные добирались на родину обессиленными и сломленными. Но всё это происходило лишь с аристократами и мещанами. Крестьян никуда не высылали, их оставили в Германии на положении рабов, а взбунтовавшихся попросту расстреляли.

От услышанного у профессора потемнело перед глазами. Теперь он всё понял. Тогда, в 1914 году, Агапею Тихоновну никуда не увозили из Германии, лишь потому, что она принадлежала к крестьянскому сословию. А ведь она родилась в крепостной семье и пережила немало горя, будучи дворовой девкой при барской усадьбе. Кто же знал, что получив свободу от российского царя, Агапея вновь потеряет её в землях германского императора. Но останься она жива после четырёх лет рабства, то нашла бы способ добраться до дома, в Мюнхен к любимым девочкам. Профессору Метцу было горько и страшно признавать, но Агапея уже никогда не увидит Лизу и Сашу, как и они её.

Но жизнь шла своим чередом. Даниэль, наконец, окончил своё обучение в университете. По ходатайству профессора Метца, Даниэль Гольдхаген остался на службе при альма-матер и с головой погрузился в экспериментальные исследования. Так в доме профессора Метца появились клетки с мышами, крысами и морскими свинками.

Даниэль мог часами делиться с супругой своим восхищением грызунами:

- Сандра, ты знаешь, что у людей и мышей кости устроены одинаково? Если бы мышь была ростом с человека и ходила на двух задних лапах, её скелет был бы очень похож на человеческий. А крысы? Они же умнейшие животные. В природе крыса всего лишь мелкий грызун, лёгкая добыча для птиц и зверей. А рядом с человеком она эволюционировала в весьма умную и проворную особь. Что только не вытворяют крысы, когда охотятся за едой... А как мигрируют! Между прочим, на каждого жителя Мюнхена приходится по три крысы. С их сообразительностью и плодовитостью однажды может наступить момент, когда крысы отвоюют у людей города, а то и вовсе заполонят мир и станут его полновластными хозяевами. Тогда людям останется лишь ютиться в хижинах и довольствоваться скудной пищей, которую крысы соблаговолят им оставить.

Сандра пыталась спорить, что господства крыс на Земле никак не может наступить, но всё было безуспешно. Багаж знаний об этих грызунах у Даниэля был куда богаче бытовых познаний Сандры, и после подобных разговоров крысы нравились ей все меньше и меньше.

Зато среди грызунов мужа у Сандры нашёлся любимиц - упитанный самец морской свинки с рыжей шерсткой, которому она дала прозвище Людвиг. Каждый день Сандра подкармливала его капустным листом или морковкой. Но однажды она обнаружила, что клетка Людвига пуста, а его бездыханная разделанная тушка лежит на столе для аутопсии.