– Чего встал? Вниз иди…
Игорь обернулся не без ужаса. На него смотрел давешний малец, стоял у входной двери, придерживал руками штаны – скорее по привычке, чем по необходимости: держались они на лямке – и улыбался. Переднего зуба у мальца не имелось. Судя по возрасту, молочные у него выпали давно, а коренного, видимо, он лишился в драке. Бывает…
– Иди-иди, не боись, – молвил малюточка басом, шмыгнул, как и вчера, носом, повернулся, не прощаясь, и выскочил на улицу. Счел свою миссию оконченной.
Выходит, за Игорем следили. Точнее, не за Игорем, конечно, – подумаешь, персона грата! – а за домом. И заочно уважая дядю Матвея, а тем более Пеликана, можно было утверждать, что не один малец фланировал вокруг дома, кто-нибудь еще тем же занимался. И постарше, посолидней и посерьезней.
Да, интересно, как Лида на мальца отреагировала? Сочла подозрительным или нет?..
Игорь осторожно спустился по лестнице – двенадцать ступеней вниз, сосчитал, – и уперся в низкую, обитую железом дверь. Ничего на ней не написано, никаких табличек не висит. Постучал. Сначала тихонько, а потом и посильней. Из-за двери раздался приглушенный голос:
– Кого надо?
– Мне дядю Матвея, – сказал Игорь.
– А от кого будете?
– Мне вчера сказали, чтоб я пришел…
– Погоди…
Чем-то загремели, что-то с лязганьем грохнулось. Дверь приоткрылась, и в щель Игорь увидел глаз. Глаз помигал, кто-то кашлянул, и дверь наконец распахнулась. На пороге стоял высокий сутулый старик с великолепными – под стать Буденному! – пшеничными усами.
– Игорь, что ли? – спросил старик.
– Ну, я…
– Заходи, ждут.
Игорь вошел в крохотную прихожую, вернее, в пространство, отделенное от всего остального плотной занавеской. Старик сзади лязгал замком. Игорь отодвинул занавеску, увидел маленькую комнатку с низким потолком, стол посередине, керосиновую лампу на его голых досках. И за столом, выложив на него огромные лапищи, улыбаясь в сто зубов, сидел Пеликан.
14
– Здорово, Игоряха, – сказал Пеликан. – Не ожидал?
– Обижаешь, Пеликан, – улыбнулся Игорь. Он рад был его видеть и не собирался это скрывать. – Не только ожидал, уверен был, что ты где-то здесь обретаешься.
– Ишь ты! – удивился Пеликан. – Какой проницательный, ехали бояре… С чего бы так?
– А с того, что если я кому-то и нужен, так тебе, а не мифическому дяде Матвею.
– Логично… А почему мифическому? Вот он, во плоти. Знакомься.
Усатый старик поставил хлипкий венский стульчик рядом с Пеликаном, сел и подкрутил усы. Жест был книжный, описанный всеми, кому не лень, но тем не менее…
– Здрасьте, – поклонился Игорь, а дядя Матвей ему на свободный стул указал:
– Садись. В ногах правды нет.
Честно говоря, дядя Матвей напоминал этакого традиционного революционера-подпольщика. Тут тебе и усы, и хриплый голос, и руки, как положено, жилистые, корявые, рабочие руки. Но он и не мог быть иным, потому что своя память, перемешанная с чужой, подарила Игорю именно то прошлое, какое он ждал, какое хотел видеть.
– Как профессор? – спросил Пеликан.
– Нормально. Гуляет по площади у фонтана.
– Он знает, куда ты пошел?
– Не-а, мы от него сбежали.
– Мы?
Надо было признаваться.
– Там, у подъезда, Лида…
– Что-о?..
– Так получилось, – зачастил Игорь. – Я не смог смотаться из дому, сначала Леднев увязался, город ему, видите ли, посмотреть захотелось, а потом и Лида, я же не сказал им, что иду к тебе…
– Погоди, – остановил Пеликан Игореву пулеметную очередь. – Где она?
– Лида? Гуляет возле дома.
Пеликан посмотрел на дядю Матвея.
– Там же Сом и Колька?..
Дядя Матвей смущенно кашлянул в кулак – это тоже у него вышло традиционно, по-книжному.
– Девка ведь… Чего за ней смотреть…
– Какая разница, – жестко сказал Пеликан, – ладно – Колька, но Сом-то, Сом…
– Я скажу им…
Игорь слушал этот малопонятный разговор и делал свои выводы. Дом под наблюдением неизвестного человека по фамилии или по кличке Сом. Ему в помощь придан некто Колька, – видимо, тот самый малец. Пеликан недоволен, что они никак не отреагировали на фланирующую у подъезда Лиду. Прав Пеликан, девка тоже может в охранке служить. Или не в охранке, охранка при царе была – в контрразведке…
– Ты говорил ей, куда идешь? – Пеликан явно нервничал.
– Что я, псих? – обиделся Игорь. – Не из детского сада.
Сказанул и осекся: какой тут, к дьяволу, детский сад? О них пока не слыхивали в России…
Но Пеликан на промашку внимания не обратил, а может, воспринял словосочетание буквально: сад, где гуляют дети. С боннами. Городской парк, к примеру…
Пеликан встал и заходил по комнате. Она была ему тесна, как тюремная камера: три шага в одну сторону, три в другую. Дядя Матвей по-прежнему сидел молча и, не отрываясь, смотрел на Игоря.
Игорь терпеливо ждал, пока Пеликан отмерит задуманное количество шагов и что-нибудь скажет. Наконец Пеликан остановился, взялся ручищами за гнутую спинку стула, Игорь даже испугался: не сломал бы…
– Вот что, парень. Я чего опасаюсь? Можно ли тебе доверять?
Другой бы стал убеждать Пеликана в своей верности, клялся бы и божился, а Игорь лишь плечами пожал.
– Твое дело. Я тебя понимаю: чужая душа – потемки.
– Не в том суть, – покривился Пеликан. – При чем здесь душа. Парень ты надежный, да больно дорога далека…
– Куда дорога?
Дядя Матвей разлепил губы – а Игорь думал, что они у него навеки склеились, – и вставил свое:
– Не путай малого, Гриня, дуй по порядку…
А Пеликан словно и ждал этих слов. Сразу успокоился, опять умостился на стуле и начал «дуть по порядку».
– Про взрыв и пожар в казармах слыхал?
– Весь город взбудоражен…
– Какие-то умные люди постарались. – Пеликан подмигнул Игорю, полагая: тот поймет, что к чему, кого он в виду имеет. Может, просто так подмигнул, от хорошего настроения, а Игорь напридумал себе невесть чего. – Так из-за этих громких дел, – продолжал Пеликан, – мне из города трудненько будет выбраться…
Игорь усмехнулся. Он знал то, что не было известно Пеликану.
– К Софье Демидовне из контрразведки приходили, про тебя спрашивали…
Дядя Матвей быстро глянул на Пеликана.
– Я упреждал, не ходи сюда…
– А не пришел бы – ни хрена б не было! – рявкнул Пеликан.
Но дядя Матвей на рявканье внимания не обратил, сказал спокойно:
– Зря гоношишься. И без тебя справились бы…
И опять Игорь почувствовал, что он здесь лишний, что разговор идет о чем-то своем, тайном, может быть, даже о взрыве в казармах. И посвящать Игоря в суть этого разговора никто не собирается.
– Не ходил бы, сам пошел бы… – непонятно сказал дядя Матвей. А Пеликан немедленно отпарировал:
– Другой сходит, ехали бояре. Вон он… – И на Игоря кивнул.
– Идти далеко, – кротко заметил дядя Матвей. – А тебе сидеть и сидеть…
Игорь наконец не выдержал полного неведения – слушал дурак дураком, ушами хлопал, – взмолился:
– Может, объясните, о чем речь?
– Объясни человеку, Гриня, – строго сказал дядя Матвей. – Он мне нравится. Серьезный.
Вот и дождались! Игорь усмехнулся про себя, большое дело: нас серьезными назвали…
– Плохих не держим, – заносчиво подтвердил Пеликан и бухнул, не раздумывая, без подготовки: – Понесешь кое-куда один пакетик. Ба-альшой ценности вещь!
Странное дело: Игорь совсем не думал сейчас об опасности. Более того, ни разу не вспомнил ни о темном дворе на Кутузовском проспекте, ни о вежливых мальчиках, ни об их угрозах, ни о своих – неподдельных! – страхах. Чужая память делала его смелым и решительным, а своя ни о чем неприятном не напоминала. Услужливой была.
– Хорошо, – сказал он. – Куда идти?
Пеликан перегнулся через стол, почти лег на него. Зашептал. Правда, шепот у него – в соседней комнате слышно.
– В сотне километров на северо-запад – по вашей с профессором дороге, крюка давать не придется – должна стоять сейчас двадцать вторая кавдивизия. Командиром у них Иван Федорович Сокол, человек геройский. А начразведки – Семен Дворников. Запомни их фамилии. Придешь к Семену, доложишь обо мне так: сидит Пеликан в подполе, пряники жует. И передашь пакет.