Наверное, также умирала и Зоя Космодемьянская. Но ей все же было чуть-чуть полегче, и ибо в петле почти сразу же ломаются шейные позвонки и твое сознание отключается. А тут коллективный огонь, причем гореть он будет медленно по сырым бревнам.

Фашисты хотят внушить советским людям и всему прогрессивному человечеству страх. Но на самом деле, они получат лишь ненависть к себе. Ту жгучую, яростную, невообразимую волну, торнадо которое сметет Третий Рейх будь хоть у него в десять раз больше сил, чем у Красной Армии.

У Мария остался только один глаз, но он смотрит зорко. Вот дюжина эсесовских палачей. Они в красных балахонах, только в отличие от средневековых истязателей у них еще и белые кружочки с черной свастикой на груди и спинах. У Марии же на спине выжжена раскаленным железом пятиконечная звезда. Как это было это больно, тем более перед клеймением эсесовские палачи специально вкололи такой препарат, чтобы жертва не теряла сознание от раскаленного железа. Мария едва тогда не раскололась, и не попросила пощады.

Но переборов, пережив геенну девушка-комсомолка стала еще сильнее и крепче. Вот сейчас их - всего комсомолом сорок, привязывают цепями к пяти сосновым столбам. После снега ступать на колкие ветви хвороста очень болезненно. Некоторые девушки охают, но Мария терпит.

В огромной согнанной толпе полно провокаторов и предателей. Они то и дело начинают шуметь и сыпать проклятия. Но народ явно их не поддерживает. Люди безмолвствуют, многие особенно женщины и дети тихо плачут. Хмуро, морозно... Но вот подул с севера ветер и на мгновение туча сошла с неба, и открылось скупое, январское солнце.

Почему-то от этого становиться легче, хотя золотые лучи светила почти не греют.

Девчат крепко фиксируют на столбах, и подведя цепи, и жестоко сдавив и без того израненные и сожженные груди.

Мария шепчет подругам:

- Крепитесь! Может мы, и погибнем, но освобождение обязательно придет на нашу святую Землю!

Палачи и это видно через дыры похабно ухмыляются, щербатыми ртами. Им должно быть весело - проклятые садисты. И кровь человеческая словно вода. Вот уже и искалеченные ноги девчат зафиксированы.

А глашатай начинает, безбожно коверкая русский язык, зачитывать обвинения. Как реальные, так и надуманные. Народ отдается гулом... Лишь немногочисленные переодеты полицаи и сыщики, по окончании чтения зааплодировали. Люди опять сморят взглядами мрачнее осенней грозы.

Генерал СС Барбоскозел отдает, наконец осатаневший приказ:

- Давай поджигай!

И хворост, и дрова разложены так, чтобы жертвы горели достаточно долго. Фашисты хотят, чтобы их жертвы вопили от чудовищных страданий и униженно просили об смерти, или прощении.

Пламя медленно подминается, и его робкие языки начинают лизать, босые и без того обгоревшие пятки героических осужденных. Девушки, дергаются, те из них, что послабее вскрикивают.

Но Маруся не обращая внимания, на языки пламени, еще жарили уже десять раз, и она к этому давно привыкла. Предводительница подполья, полнозвучно запела;

Мы Родины орлята - комсомолки,

На смертный бой за Святую Русь пошли!

Противник прет, у нас одни винтовки,

А в море в вихре ветра корабли!

Вот прогремело: поднимись Россия,

Иди с фашизмом смело витязь в бой!

В военкомате слезно я просила,

Хочу на фронте быть Отец с тобой!

И выбралась, такое будет счастье,

Отброшен враг фашистский от Москвы!

Пусть будет это в нашей, русской власти,

Развеять легионы Сатаны!

О Родина всего ты меня дороже,

Погибнут с громким криком сыновья...

Пусть демоны с рогами скалят рожи,

Но комсомол едина семья!

Господь святой благословил Россию,

Товарищ Сталин в бой повел солдат!

Всевышнего - пошли успех, просили,

К лицу парнишке штык и автомат!

И девушки сражались очень рьяно,

Зимой босые в наступленье шли!

А Гитлер мракобес и вечно пьяный,

В зачет получит лишь одни нули!

Пусть коммунизм над миром торжествует,

В нем есть надежда, и Отчизны соль!

Не остановят храбрых даже пули,

Хотя ладонь покрыла всю мозоль!

Мы верили и в Ленина заветы,

В то, что придет светлейший коммунизм,

И будут наши подвиги воспеты,

И путь лишь вверх, и не секунды вниз!

Но что случилось, я в плену у фрицев.

Палач жестокий плетку раскрутил...

Но вспоминаю лишь святые лица -

И партии возлюбленной мотив!

Меня не клещи, дыба не сломали,

Не вырвался и стон с девичьих уст!

Я знаю, это миф об сладком рае,

Но все равно мне дорог Иисус!

Христа я в сердце бережно хранила,

И с ним готова храбро умирать!

Пусть Дьявол сунул к нам стальное рыло -

Придет Архангел - будет благодать!

Достигнем мы бессмертья, сквозь столетья,

Руси великой веру донесем...

И будут веселиться в счастье дети,

И серебриться в поле мягкий лен!

Наука воскресит - я в этом верю,

Пройдусь прогулкой - млечного пути...

За нашу лучезарную Россию,

Приятно в жертву тело принести!

Сначала пела Мария, потом подхватили остальные девчата, а затем загремели тысячи голосов, вся площадь поддержала большевистскую поэму. Девушки, умирая, сгорая живьем, воскресали и уносились в бессмертие.

. ГЛАВА ? 3.

Красная армия под общим командование маршала Василевского продолжала свое победоносное шествие. Но фашизм все еще был очень силен. Гитлер отказался от предложений ОКВ, отвести войска от Ульяновска и Пензы. Главный фашист настаивал, чтобы удерживая позиции провести деблокирующие операции. Но тут уже выяснилось что многочисленные иностранные дивизии, особенно африканские полностью утратили боеспособность в условиях сурового климата. И они не очень-то хотят лезть в сугробы на штурм, железных частей Красной армии.

Наташка и Юлиана сражаются: не зная страха ни перед бомбой, ни перед снарядом, ни перед морозом. И воительницы храбры, решительны и попросту красивы. Двадцатого января развернулось сражение на Тамбовском рубеже. Обе воительницы и пионеры: Леша и получивший красный галстук вне конкурса Максим ворвались в немецкую и одновременно французскую кухню.

Наташка схватила в обе руки черпаки и огрела ими колониального офицера из Наполеоновского корпуса левым, и эсесовца-немца правым. Получив такого леща, фрицы захрюкали. А Максимка ухватился за люстру и сбросил сверху подсвечник. Тот угодил на плешивую голову майора-повара. И башка моментально покрылась язвами. Повар в отчаянии полоснул, своим длинным, кухонным ножом, длинного ефрейтора по пузу.

Немец с рассеченным животом как завопит. Максимка же сделал нос, и поиграл пальцами. Затем снова швырнулся подсвечником и полоснул по веревке, к которой привязана люстра. И это произведение искусства в форме черепов грохнулось на головы сразу четырех фашистов.

Лешка же поступил проще; взял и всадил с двух автоматов, и изрешетил целую дюжину боевиков СС. После чего промурлыкал:

- Тьма ночка надвинулась на город,

В тенях туч попрятались дома...

Затянув потуже острый молот -

Гитлеру по темечку хана!

И штыком прямо в грудь фашисту. Комсомолка Юлиана использовал для тарана не успевшую растаять бычью тушку. Раскачала её голыми ножками и как таранит рогами ближайшего фрица. У того из груди, струйки крови и вопли из пасти. А когда Юля, используя ускорение долбанула пяток в подбородок капитану СС. У того лопнула челюсть, но и самой Юлиане стало очень даже больно.

Но воительница тряхнула и окунула мозолистую подошву в баночку со льдом. А затем взяла и как запустит режущую грань в глаз фашистскому барсу. Лейтенант СС, получил удар такой силы, что острие у него вышло из затылка.