Слов, однако, не стоит значенье
Слишком долго и трудно искать,
Уловить нужно мысли теченье,
Да причину их только понять.
И всего-то, до истины шагом,
Только целая жизнь впереди,
Не дорогами, а по оврагам...
А по полю придется идти!
Сложность эта так часто пугает,
Веру в жизнь подрывая порой.
Если кто-то ей цену не знает,
Что ж, тому... Да, тому не со мной.
Новой жизни явление свято,
Осмеять невозможно инстинкт,
Смерть, повергший не раз и когда-то,
Тайну жизни открывший на миг.
И твои не страшны мне укоры,
Удивляться им было б смешно.
Скоро стихнут эмоции, споры,
Лишь останется время одно.
И над временем, тихо скользящий,
Шорох жизни в кипении дней,
И над ней плод любви настоящей,
Той, которая смерти сильней.
Поступь слышу. Являются судьи.
Осуждать - это их ремесло.
Стыд и страх их простые орудья,
Ложь и косность еще заодно.
Если помнишь, Святое писанье:
"...да не будешь и сам ты судим..."
Не подсудны им наши желанья,
И палач не придет к нам двоим!
Испытанья, опять испытанья.
Улетающих мыслей поток,
Предсказания, без предсказанья,
Разорвавшие боль этих строк...
Еще только одно лишь мгновенье, до конца протянуть мне дано,
Космос встретит, а с ним, без сомненья, нам всегда по пути все равно!
P.S. Млечный путь улетит в бесконечность
Незаконченных мыслей и строк,
Только Вечность рассудит нас, Вечность
И услышит последний упрек!
Москва осталась позади.
Я не знал, но в это же время, Люба припарковала автомобиль у пешеходного вантового моста через Кубань и вышла к парапету. Было зябко. Влажный северный ветер, дувший с реки все усиливался. Начинал идти легкий снег. Но, мысли ее были где-то далеко, и видимо ей казалось, что вновь как в ту далекую августовскую ночь, над нами и над верхушкой вантового моста сияют звезды, а необычно огромный, красный Марс, висит над рекой, в которой переливаются отражающиеся городские фонари Краснодара...
Эпилог
Давно исчезла ОНА за горизонтом моей судьбы, сбежав в свой любимый Санкт-Петербург, с отставным командиром подводной лодки.
Как-то под самый Новый год, оттуда неожиданно пришло короткое электронное письмо с поздравлениями. Из него следовало, что браком вполне довольна и уже более года преподаете бухучет и аудит в институте, даже защитила кандидатскую диссертацию.
В конце была приписка: "Желаю вам большой любви".
Но мне важнее было услышать ее голос, хотя бы по телефону...
На душе опять стало горько, и я подумал что, возможно, она никогда не простит мне того что, страстно обожая ЕЕ, желая обладать, имея для этого все возможности, я так и не сделал решающего шага, остановив развитие отношений и похоронив одну из своих самых светлых надежд. Хотя, на самом деле, это именно ОНА не поняла происходившего и не смогла сделать ко мне ни одного шага.
Однажды, разыскав в бумагах адрес моей "случайной попутчицы", Лены,
из Москвы, я написал письмо, в которое вложил стихи и короткую повесть
о тех далеких событиях, которое заканчивал словами:
"Вот я и исполнил свое обещание - рассказать финал Этой истории"...
Она прислала ответ, в котором сообщала, что с сыном у нее все наладилось,
Тогда же, через несколько месяцев, он сам вернулся домой. По совету психолога сразу купила ему собаку, прекрасного коккер-спаниеля Дэзи, который стал их лучшим другом. Теперь сынишка учится на третьем курсе института, на журналиста, в собаке души не чает, каждое утро и вечер гуляет с ней по парку, ухаживает, воспитывает. Дэзи даже прошел курс дрессировки.
Даже в своем бумажнике сын хранит фотографию собаки. Недавно он подружился с девочкой с другого факультета. Очень приятная и скромная девушка, и она не будет возражать против такой невестки.
С фотографии, приложенной к письму, смотрела Лена - совсем молодая,
цветущая женщина. Невольно мне стало стыдно, за то, что в свое время, я не нашел в ней никакого шарма. Да, это правда, иногда обстоятельства меняют людей до неузнаваемости.
Лена писала мне, что Николай окончательно уехал с семьей жить
в Австралию. Его замучило постоянное вымогательство налоговиков ОБЭП и РУОП. Она написала и его адрес в Сиднее. Конечно, я не ожидал, но не удивился. Кто посчитал те миллионы россиян, которые покинули родину за последнее десятилетие в поисках лучшей доли, уехали от кровавых междоусобиц, кредиторов, от травли, от невозможности себя реализовать, от бесцелия и безверия? Меньше их чем после 1917 г.? Наверно не меньше...
Так, без большой войны, без террора ушло так много... Но, что в этом нового? Вообще, что нового в каннибализме любого государства?
Просто, мой далеко не короткий зарубежный список пополнился новым адресом. Философские теплоходы... Куда плывут эти корабли?
Почему-то пришли в голову слова Сенеки:
"Если не знаешь, куда плыть, никакой ветер не будет тебе попутным".
Где ты, берег моей Родины? Не звучит ли над тобой реквием?
Дочитав письмо, я задумался о привязанность к животному, что прекрасно, но все же не может заменить любви к близким. Подумал, но потом сам купил щенка немецкой овчарки, которого назвал Радой. Боже, сколько это хлопот!.. Но, и радости...
Как-то, прогуливаясь, по берегу Кубани, с горьким осадком в душе, я размахнулся изо всех сил и выбросил свой сотовый телефон.
Словно чайка взлетел он, на миг, высоко-высоко над водой, и потом дважды подскочил и ударился о серые волны, еще несколько секунд гордо плыл по ним, прежде чем навсегда скрылся в пучине.
Рада бегала вдоль кромки воды и обеспокоено смотрела туда, где он исчез.
На душе стало немного теплее. С тех пор я перестал пользоваться сотовыми телефонами. Проводного аппарата и электронной почты - вполне достаточно...
Выбросил я и все вещи, письма, фотографии, напоминавшие мне о НЕЙ, и лишь тетрадка, с написанными когда-то для нее стихами, да еще ее открытка, осталась лежать в темноте домашнего сейфа.
После развода с женой, кое-как наладился новый быт.
На удивление окружающим, с бывшей супругой у нас сложились вполне
нормальные, даже почти дружеские отношения. Что ж - никто не может запретить женщине быть женой профессора, тем более, когда он еще и ее эзотерический учитель... Это я никогда не разделял увлечений потусторонним.
Мне всегда было безразлично призрачное мерцание тонких вибраций, переходов энергий и новых воплощений... Единственный интересовавший меня мир это тот, в котором "есть только миг между прошлым и будущим" - место моего сурового и бренного существования.
Обе дочери создали свои семьи и поселились отдельно. Им не терпелось быть полностью самостоятельными. Дети спешили освоить себя в этой новой роли.
Я смирился с тем, что пора стать и дедушкой.
Изредка приходили вести от Антонины. По-прежнему она жила и работала в Геленджике. Для меня было очевидно, что судьба не дает шанс дважды, и
