Илья, пожалуй, был единственным, кого Николай невзлюбил с самого начала. Отчасти это была обычная в его среде неприязнь к тем, кого жизнь поставила на ступеньку выше. Особенно не жаловали начальников мелких, которые были всегда рядом. Их при каждом удобном случае старались уличить или в воровстве, или в некомпетентности. И сейчас в бригаде плотников обсуждение председателя было любимой темой. Тон задавал Станислав. По его словам руководство хозяйственной деятельностью общины осуществлялось крайне бестолково. Намекал бригадир и на то, что председатель нечист на руку. Николай всему этому искренне верил, хотя в глубине души чувствовал, что Стасиком тоже движет не бескорыстная борьба за правду. Тут были какие-то личные счеты, а может быть и какой-то свой интерес.
Однако была и другая причина неприязни. Николай сразу почувствовал, в Илье соперника. Он старался гнать от себя эти мысли, но снова и снова замечал, как Марьяна смотрит на председателя, как рядом с ним она преображается, становиться женственной и какой-то чужой и непонятной. То, что у его супруги может появиться другой мужчина, стало для Николая страшным откровением. В его беспросветной жизни, сотканной из тяжелого труда ради хлеба насущного, бытовых невзгод и мелких унижений, Марьяна была единственным призом. Ради нее он готов был пойти на все и, наверное, даже убить...
Через час с двумя полными ведрами Николай подошел к парому. Рыбачить он предпочитал, на противоположной стороне реки. Здесь было больше тихих заводей, где чутье рыбака угадывало хороший улов. А может быть, обладая некой магической властью, противоположный берег притягивал обещанием чего-то нового, неизведанного. Достав из кармана старенькие часы, Николай увидел, что пора возвращаться, но решил не спешить.
" Надька поворчит, но опоздавшего накормит. А на работу можно и не торопиться. Станислав перебьется, сам часто непонятно где пропадает!"
Закурив, Николай сел на берег, касаясь босыми ногами мокрой кромки песка. На какое-то мгновение стало также хорошо и спокойно, как в детстве, когда летом в деревне они с закадычным дружком убегали на дальние пляжи. Но потом, опять же из детства, наползло отвратительно воспоминание. Во время одного из дальних рейдов по речному берегу, они нарвались на компанию взрослых парней из соседнего поселка. Запугав до смерти, великовозрастные подонки сначала обшарили карманы. Ничего не обнаружив, приказали раздеться и долго издевались, заставляли пороть друг друга крапивой и делать вещи, воспоминание о которых до сих пор обжигало стыдом и ненавистью. Выкинув окурок, Николай, резко поднялся, непонятно в чей адрес прошептал "Убью!" и шагнул на паром.
Издержки профессии
С трудом разогнув спину, Юля посмотрела в сторону сестер Клюкиных. О чем-то весело болтая, они пропалывали соседнюю грядку. Чуть дальше Борис - единственный (если не считать агронома) мужчина в их бригаде, сосредоточенно сколачивал теплицу. Ему помогала Марьяна. Все выглядели вполне довольными своей судьбой.
" Господи, они даже не понимают, в каком дерьме сидят!"
И тут же в голове обозначилось тоскливое осознание, что и она находится сейчас в той же субстанции и будет еще находиться здесь неопределенное время. Единственное утешение, что связь в этой дыре работала на удивление хорошо, и можно было выходить в интернет. Каждую неделю Юлия вместе с журналистскими отчетами отсылала в редакцию гневные письма. Уже не стесняясь в выражениях, напоминала Глебовичу о том, что творческая командировка слишком затянулась, и скоро она пошлет по известному адресу и эту богадельню, и сославшую ее сюда медиокорпорацию. В ответ от Глебовича приходили уведомления о пополнение ее счета и заверения, что терпеть осталось совсем немного. Однако, конкретные сроки не уточнялись. По всей видимости, те, кто ее сюда упек, чего-то ждали - скорее всего, развала общины. Юлия тоже ждала и желала этого всем сердцем, но община, как ни странно, разваливаться не собиралась. Убогие неудачники с каким-то маниакальным упорством вгрызались в землю, благоустраивали свои жилища, и казались вполне счастливыми.
Юлия все больше ненавидела эту публику. Обычно женская ненависть логических обоснований не требует, но как журналист и психолог она старалась анализировать свои чувства:
" Вроде бы безобидные типы. Некоторым не откажешь в уме и даже остроумии. Почему же они вызывают столь сильное раздражение?"
Постепенно она пришла к выводу, что причина в системе ценностей, которую эти люди исповедовали. В привычном для нее мире все они были явными аутсайдерами. К ним можно было относиться снисходительно и даже пожалеть. Но здесь утверждалась некая новая концепция жизни. И в этой пещерной парадигме все переворачивалось с ног на голову. В роли аутсайдера оказывалась уже сама Юлия. Приходилась терпеть указания и замечания от бывшей полотерки и продавщицы. Выслушивать в свой адрес глуповатые шуточки сестер Клюкиных, которые, не смотря на возраст, справлялись с сельскохозяйственными операциями куда быстрее и лучше чем она. Единственным утешением было думать, что это лишь временное состояние,издержки профессии. Однако, временное слишком затянулось и уже казалось бесконечным. Она поневоле начинала приспосабливаться. Прополка шла быстрее, и Юля ловила себя на том, что даже получает эстетическое удовольствие, формируя на грядках аккуратные зеленые ряды растений, освобожденные от сорняков и тщательно окученные культиватором. После трудового дня она не прочь была поучаствовать в женских посиделках под руководством поварихи Надьки с бесконечным чаепитием и глупейшими историями в духе мыльных опер. Юлия чувствовала, что постепенно приживается здесь, становиться своим человеком, и это ее пугало. А иногда даже приходила дикая и нелепая мысль, что возвращение в привычный мир, в силу каких-то еще не известных причин, для нее уже не состоится.
К счастью, подобные наваждения длились не долго. Она быстро вспоминала, кто она и зачем она здесь. Общинники снова превращались в уродливые персонажи сатирической комедии, которых она активно не любила. Анализируя свои чувства, Юлия постепенно начинала угадывать и мотивы тех, кто ее сюда послал. Дурацкое пари на фуршете всего лишь внешний повод. Истинная причина в этой самой пресловутой системе ценностей. Раньше, когда случалось читать о религиозных войнах и преследованиях иноверцев, Юлия недоумевала:
" Какая разница, на каком языке человек бормочет молитвы, сколькими перстами он креститься и крестится ли вообще?!"
Теперь же она понимала, что даже внешне безобидные и немногочисленные иноверцы несут потенциальную угрозу. Их можно терпеть в замкнутой общине, где-то на окраине твоего мира. Но нельзя позволить жить рядом, и активно пропагандировать и распространять свое мировоззрение. Иначе в один несчастный день ты со своими взглядами, традициями, привычками сам окажешься в меньшинстве. И уже тебя будут преследовать как иноверца. Кроме этого Юлия начинала осознавать, что сумбурная смесь ее привычек, предпочтений, понятий о хорошо и плохо, не смотря на внешнюю толерантность, тоже является религией. И эти люди своим образом жизни, своим мировоззрением замахивались на ее основы. Они отвергали такое базовое понятие как индивидуальный успех, к которому надо стремиться всеми силами, соблюдая ( а иногда и не соблюдая) правила игры. Игнорировали они и такой важный стимул развития, как статус человека, определяемый количеством и качеством вещей и услуг, которые он можешь себе позволить. И пускай пока это лишь крохотная горстка неудачников. Вполне возможно у них много единомышленников. Ведь даже покровитель среди сильных мира сего отыскался! Кроме того, они являлись наследниками очень агрессивной идеологии, которая потерпела полный крах, но может возродиться под новой личиной. Именно по этому, с ними необходимо было вести бескомпромиссную борьбу, пока что идеологическую. Видимо кто-то очень дальновидный и умный это хорошо понимал, и поэтому она здесь.
