- Что он здесь делал? Будто слоны в грязных сапогах ходили...
Стянула с себя ветровку и всё сидела и смотрела, недоумевая:
- Он что, с ума совсем сошёл! Куда холодильник-то девал? В ремонт что ли? Он же совсем новёхонький!
Ещё раз попробовала набрать его сотовый -- недоступен.
- Всё! Хватит! Вечером разберёмся. Сначала спать!
Прошла, раздеваясь на ходу, в комнату и обомлела -- ковров на стене и на полу -- не было, кровати -- не было, телевизора -- не было, так же, как и журнального столика. Она ошарашенно смотрела на единственное старенькое кресло-кровать, которое стояло около одного угла и табуретку у окна. Шторки на окне тоже отсутствовали. Ствол широкой молодой пальмы перегнулся пополам от сухоты. Она не могла поверить, что это её квартира. Заметив на подоконнике листок, подошла, взяла в руку -- "Меня не ищи".
- Как?... Почему?... Зачем?...
Глаза не хотели воспринимать написанное и перевели взгляд на лежащий рядом карандаш, но сознание уже среагировало на угрозу -- ноги тут же согнулись в коленях, и она рухнула на пол.
Боль в левом плече заставила повернуться на спину. Она ещё спала, интуитивно шаря рукой, чтобы подсунуть под голову подушку, но таковой не оказалось. Открыла глаза. Увидев пустые стены и согнувшуюся над ней пальму, поняла, что уже видела такое, и всё вспомнилось... "Меня не ищи". Слёзы затуманили взор.
- Неужели он меня бросил... Как он мог со мной так поступить... Я ему доверяла... Он украл мою любовь... Как жестоко...
Она пыталась проморгать катившиеся слёзы, но ничего не получалось. Ещё это яркое солнце слепило глаза, а подняться не было сил.
- Даже намёка на подобное отношение не было... Ведь я его ни к чему не принуждала, только товар мне подвозил к рынку... И машину я ему купила... И квартиру эту... Хотели магазин свой открывать... Как он мог... Три года вместе. - Виноватая мыслишка подсказывала разгадку. - Может это из-за того, что я не беременела? Но он никогда даже не упоминал об этом...
Не в силах бороться с обжигающими солнечными лучами сквозь не прикрытые стёкла, она тяжело поднялась и поплелась на кухню, поглаживая ушибленные места. По пути заглянула в приоткрытую дверцу стенки, встроенной вдоль всей торцевой части комнаты ещё прежним хозяином квартиры.
- Он украл у меня всё... Всю мою постель, пуховое одеяло, пуховые подушки, даже шубку мою... Осталась -- в чём мать родила... Все пуховые свитера... Все новые упаковки с постельным... Значит, и деньги, наверное, все забрал...
Она вернулась в комнату, открыла тайник -- пусто. Слёзы опять покатились градом.
- В моём кошельке осталось несколько рублей, только на хлеб. Как жить?
В кухонном шкафу нашла неоплаченные квитанции за жильё, газ, свет, телефон.
- Как жестоко... Как жестоко...
Присела на сундук с отяжелевшими от горя руками и всё никак не могла поверить в произошедшее.
- Наиль! Как ты мог растоптать все наши чувства! Ведь ты любил меня! А теперь тебя нет. Что мне делать без тебя! Как жить?
Разделась, с трудом забралась в ванную, лежала в хвойной пене и плакала, и плакала, и плакала. Жаль было саму себя. Каким подленьким оказался её спутник по жизни, её первый любимый мужчина.
В хлебнице пол-булки черствого белого хлеба.
- Значит, он уехал, как только я вышла из дома, - рассмотрела оставшиеся запасы еды, - рис, мука, полбутылки растительного масла, пять картофелин, полкоробочки пакетиков чайной заварки, сахарница полная, кофе на донышке, лапши две упаковки, пара пачек кукурузных хлопьев.
Приготовила кофе, отпивала мелкими глоточками, обжигая внутренности и осознала вдруг, что она -- одна теперь. Душа горем горевала, слёзы лились, не переставая.
- Сейчас я должна вымыть полы, потом -- спать, а утром -- с товаром на рынок, так как в первую очередь надо долги погасить по коммуналке.
На следующий день, заняв свободный ларёк, развешивала, раскладывала свои товары.
- Сульма, приветик! Ты сегодня раньше нас. Давно приехала?
- Вчера.
- Где в этот раз была?
- В Казахстане.
- Удачно съездила?
- Да нормально вроде.
- А что невесёлая?
- Устала.
День был пятничный, народу было много, и торговля получалась. К концу дня она уже не сомневалась, что в понедельник сумеет рассчитаться с долгами и прикупить себе съестных запасов. С рынка уходила в числе последних.
- Твой что, не приедет за тобой сегодня? - Спросила соседка, видя, что она тащит на себе огромный баул.
- Не приедет, Даша... Не приедет никогда больше...
- Что-то случилось?
- Случилось. Уехал он.
- Надолго?
- Навсегда. - И опять слёзы брызнули из глаз.
- Да ты что! - Удивилась та. - Сульма, так подожди, наш вон подъезжает, грузи к нам давай, подбросим, не очень ведь далеко.
Даша сама взялась за её сумищу, помогла поднять в багажник, а она только слёзы лила и ничего не могла произнести.
- Заехать утром за тобой?
- Нет, не надо, утром я сама как-нибудь. Спасибо.
Весь день она простояла на ногах, перекусила только чаем с отварным рисом. Термос большой трёхлитровый из Узбекистана он, видимо, тоже прихватил с собой, пришлось чай наливать в бутылку капроновую из-под минералки. Но она давно привыкла к мелким лишениям, связанными с рыночной торговлей, и её тело привыкло переносить небольшие стрессовые состояния, время от времени возникающие. А сердце болело от плача.
Бросив поклажу, собралась-таки в магазин за продуктами -- впереди два бойких торговых дня, а в понедельник она отдохнёт, тогда и наплачется досыта.
Неделю со слезами рассказывала подружкам-товаркам, как её обчистил бывший друг.
- А вы не расписаны с ним были?
- Не расписаны.
- Подлец какой!
- Обидно, девочки.
- Небеса его накажут! Не плачь, не стоит он того.
- Я ж всё для него делала... Всё для него...
- Сульма, нельзя так сильно любить. Говорят, Бог забирает всегда то, что мы любим очень сильно.
- Не знаю, как мне теперь быть...
- Квартира-то хоть на тебе?
- Только одни стены у меня и остались. На мне квартира.
- А машина?
- На нём была.
- Замки смени обязательно, а то вдруг снова заявится.
- Не заявится, - высказала предположение другая.
- Откуда знать, что у него на уме.
- Замки новые не помогут, если он надумает войти. Надо двери железные ставить, фирма здесь у нас открылась, красивые крепкие двери ставят.
- Где?
- На улице Горького.
- Даже не знаю...
- Поставишь новые двери, и не перейдёт он твой порог никогда, и сама быстрей успокоишься. И из сердца его выкинь. Забудь его. Нет его.
- Так жалко. Хорошо ведь жили...
- Нет. Не совсем, видно, хорошо, раз такой конец. Не по-мужски он поступил.
- Я до сих пор не могу поверить, что он это всё сам придумал. Может его кто с толку сбил?
- Конечно. Бабёнка какая-нибудь. А откуда он родом?
- Из Башкирии.
- Ты была там у него когда-нибудь?
- Нет.
- А он ездил туда?
- Да, весной этой.
- Значит, не нужна ты ему там, пойми это, раз со своими родными тебя за три года не познакомил даже.
- Не вздумай даже покупать что-нибудь в квартиру, пока двери не поставишь крепкие, а то уедешь в следующий раз -- опять можешь в пустую квартиру вернуться.
- Что-то мне, девочки, даже страшно стало...
- Вот, слёзы-то твои, наконец, высохли. Не будь дурочкой, послушай наших советов.
Она решила не покупать себе кровать.
- Зачем она мне? Полкомнаты двухместная занимала. Перебьюсь месяцок на стареньком кресле, а потом куплю гостиный гарнитур лёгонький -- диван раздвижной, два кресла, столик, достаточно будет, и свободного места много будет. Хорошо бы, пока пусто, обои новые поклеить. Да, и двери я поставлю новые, в понедельник же схожу, всё разузнаю.
И чтобы время чем-то занять, поужинав, начала обдирать старые обои, вынесла всё на мусорку, потом горячей водой вперемежку со слезами промыла стены, вымыла пол, и уснула замертво.
