...методов магического воздействия не выявлено...

   Решение суда:

   В связи с тем, что обвиняемый, отдал свою жизнь в руки Его Величества, в королевские пехотные войска, освободить из под стражи, с передачей в зале суда в руки Королевского Вербовщика.

Книга скачана с сайта mirknig.su (бывший mirknig.com)

2

   Еще не открыв глаза, я почувствовал, что все плохо: в голове плясали свои дикие пляски бесы; руки были налиты свинцовой тяжестью; тело болело, как будто я ночевал в ночлежке, а не на кровати. С трудом приоткрыв глаза я тут же подскочил, ударившись башкой о второй ярус. Шипя от боли, под немного злорадный смех окружающих, я пытался прийти в чувство.

   - На, попей, - раздался сочувствующий голос.

   Я снова попытался раздвинуть веки, хотя бы на толщину лошадиного волоса и мне это удалось. Изображение двоилось, троилось, четверилось и, плюс ко всему, упорно не хотело стоять на месте. Собравшись, я постарался сфокусировать взгляд и вроде бы как получилось, правда периодически происходил сбой настроек, но это уже особенности приема. Около меня склонился здоровяк, с простоватым лицом, который держал в руках глинную плошку. Прерывистым глотками я выпил всю водуи даже потер пальцем смоченным в воде глаза. Боль не исчезла, но появилась возможность соображать:

   - Где я? - негромко спросил я.

   Окружающие заржали, а один из них, высокий моряк с татуировками, сказал:

   - Парень, ты теперь в конюшне его величества и работаешь ишаком, которого все будут ипать и в хвост и в гриву.

   - Хорошо, - морщась от боли сказал я. - А кто я?

   На хохот прибежали городские стражники, вооруженные мечами. Покатывающийся морячок объяснил ситуацию. Выругав меня и протянув древком копья, стражники отправились обратно в дежурку.

   Здоровяк, опасливо покосившись на шумную компанию в углу, вполголоса мне рассказал, что я кого-то убил, но вместо каторги - меня забрал Королевский Вербовщик. Преступление, суд и передача меня в армии - все произошло в течении одного дня, и теперь я вместо семи лет каторги за хулиганские действия повлекшие за собой тяжкие телесные или смерть, осужден на семь лет военной каторги (не считая время на обучение). Как же глупо все получилось! Я застонал от бессилия, чем вызвал еще один взрыв смеха со стороны приблатненной гоп-компании.

   Парень, который отнесся ко мне столь по человечески, оказался деревенским учеником кузнеца, история которого была похожа на мою. Он влюбился в его дочку, а та ответила взаимностью. Кузнецу это не понравилось и он подстроил так, что от деревни в войска отдали любовника дочери. Звали его Героном. Разобиженный Герон, немного выпив, пришел разбираться:

   - Ты представляешь, я его всего один раз ударил, а он все... того... с копыт долой.

   Остальные и остальное оставляло желать лучшего. Помещение со всех сторон забранное решетками и таких клетушек до едрени фени. По коридору, который был явно шире и просторнее чем наши клети, шли двое, и тихонько болтали о чем то своем. Подскочив и вцепившись в толстые прутья, я проорал:

   - Я требую, чтобы ко мне вышел ваш начальник...

   Закончит, однако, не успел. Получив чувствительный тычок в сплетение, я отскочил от края решетки.

   К вечеру мне явно получшело физически и поплохело от того, какой же я дебил. Самое поганое - никуда не сбежишь. Приблатненная гопота недолго приглядывалась ко мне. В камеру, вернее "сборный пункт", как нам объяснил охраняющий нас солдат, меня принесли полуголого. Скорей всего, городской старже понравилась моя одежда. Немного подумав они порешили, что поскольку я буду находится на полном государственном, да не просто государственном, на КОРОЛЕВСКОМ, обеспечении, то и моя дрянная одежонка мне ни к чему. Обидно, если бы они оставили на мне хоть что-нибудь, я бы определился кто я. Вернулся бы в родные края и наплевать на все, а так даже весточку не подашь, сцуко.

   Поздно ночью нас разбудили. По проходам между клетками бегали стражники, тупыми концами коротких копий, тыкая в примостившихся кто где будущих новобранцев. Увидев, что большинство встало, дверь открывалось и новобранцев, подгоняя дубьем, гнали по коридору. Потом в камеру врывались несколько охранников помощнее и "уговаривали" тех кто считал себя основным, качал права и не выходил из клетки. После того, как двоих из основных отметелили так, что измочаленные тела закрыли тряпкой и бросили в углу одной из камер, любителей острых ощущений поубавилось. Теперь все заранее строились и по команде быстро пробегали к выходу. Дошла очередь и до нас.

   - Лицом к стене, - скомандовал стражник.

   Мы дружно повернулись почками к открывшимся дверям.

   - Левая сторона - налеееВо! В колонну по одному. ВпеееРёд! - это уже командовал не стражник, а пожилой седоусый сержант.

   - По сторонам не смотреть! В затылок впереди идущему, рыбье мясо! - это уже местная стража. - Молчааать! - и чувствительный удар по ребрам.

   Выбегаем в комнатку. Около двери два огромных толстых стражника. Один из них приоткрывает дверь и спрашивает у кого-то внутри:

   - Господин капитан!? Следующая партия подошла. Можно впускать? - угодливо кланяется и закрывает дверь.

   - По одному, тупые твари!!! Подходим к этим дверям, открывается дверь, заходим, черви!!! - орет он на нас. - Кто не поймет и задержится, тот останется здесь навсегда, вместе с теми жмурами, что валяются в первых камерах.

   Внезапно открывается дверь и внутрь шагает первый. Потом второй, потом третий. Затем идет Герон, я еще успеваю подмигнуть на его растерянный взгляд, мол не боись, все нормалек будет. Чувствую, что он мне не верит, в глазах застывает обреченность и он покорно делает шаг в открытую дверь. Больше я его не видел.

   Комнатка не очень большая, врач, лейтенантик в лазоревом мундире с благородными манерами, брезгливой харей и надушенным платком, которым он помахивал перед носом посматривая в окно.

   - Ну? - негромко проговорил он.

   - Сюда! - рявкнул фельдшер, неопрятного вида толстяк, в темно-синей форме с бронзовыми петлицами и огромными волосатыми руками, с закатанными рукавами.

   Я покорно прошел к нему, попутно косясь на остроносого, неопрятного типа, сидящего в углу и противно скрипящего пером по бумаге.

   - Раздевайся! - уже довольно мирно проговорил фельдшер.

   Осмотрел кожу, заставил показать стыдливо прикрытые гениталии. Потом этими же руками полез в мне в рот. Я почувствовал приступ тошноты. Осмотрел веки... в общем заглянул везде, где только можно.

   - Ну? - снова подал голос офицер.

   - Здоров!! - снова проорал толстяк.

   Офицер поморщился и повторил:

   - Здоров.

   - Здоо - роов, - по слогам повторила крыса, записывая; и, не давая одеться, меня впихнули в следующую дверь.

   Большая комната, где кроме меня, находятся еще семеро "новобранцев", видимо сюда стекаются несколько потоков; через потолочные блоки перекинуто три веревки с петлями. Первых трех очень быстро подводят к ним и накидывают петли. Бравый охранник с черными висячими усами орет:

   - Ваша Честь! Трое готовы!

   Только тут я отрываю глаза от виселицы и поворачиваю голову вправо. На помосте, огороженном от нас решеткой, расположился военный выездной суд. Пожилой полковник, с бульдожьими щеками, худой и желчный майор, а рядышком радостный капитан, похожий на колобок. Классическая тройка, служащая примером для шуток на гражданке.

   Полковник откашлялся:

   - Подсудимые, назовитесь.

   Все трое по очереди назвали свое имя. Низенький писец, судя по всему родственник того, которого я видел у врача, шустро разнес бумажки. Брылястый полковник начал вдумчиво читать, двое других что-то оживленно обсуждали между собой. Дочитав, полковник кашлянул, все построжели. Полковник трижды ударил молотком:

   - Лука по прозвищу "Перо"!

   Высокий красавчик, с наколотой над бровью мушкой, шумно сглотнул.