- А теперь иди ко мне, - к затихшей женщине нагнулся еще один заключенный.

 - Нет! - закричала та, мгновенно сориентировавшись. - Слышь, командир, - она схватила за руку удовлетворенного мужчину, - если все они меня будут иметь, тебе ничего не достанется. Я же теперь твоя женщина.

 - Моя, - после мгновения молчания подтвердил командир. - Лапы прочь от нее. Других себе ищите.

 - А вон там новенькая.

 Элиза вмиг покрылась холодным потом. Сердце трепыхнулось и как бы остановилось. Дыхание само собой стало прерываться. К горлу подступила полуобморочная тошнота.

 - Барышню тронуть не дам, - внезапно прозвучал рядом с ней спокойный мужской голос. Оказавшийся рядом с девушкой мужчина успокаивающим жестом положил ей руку на предплечье. Элиза бросила взгляд на изящную руку высокородного дворянина, затем дурнота захлестнула ей сознание.

 Мужчина подхватил падающую девушку и, не обращая внимания на шарахнувшихся в разные стороны сокамерников, поднес ее поближе к светлому лучу, наискось пересекавшему темное пыльное помещение. В этой городской тюрьме могла оказаться только одна барышня. Но та, которую он держал на руках, никак не походила на циничную отравительницу своего жениха, о которой уже дней десять судачил весь город. Она напоминала нежный серебристый цветок подснежник, случайно виденный им во время дальнего похода. Овальное личико, правильные черты лица. Пепельно серебристые волосы, темные у корней, выбились из плотной прически. Тонкие брови и опущенные длинные ресницы были черными. А глаза, когда она их все же открыла, были голубыми. И, вглядываясь в ее милый облик, он решал для себя, правдивы ли слухи в отношении барышни Эледэ, или нет. А ошибался в людях он исключительно редко.

 - Барышня Мерелиза Эледэ?

 Элиза опустила глаза, не вынеся пристального взгляда темно-серых глаз. Кажется, это теперь ее имя.

 - Но вы никак не похожи на отравительницу.

 Он поставил ее на ноги, продолжая придерживать за плечи.

 - Да какая это тебе, Красавчик, отравительница, - ответила ему пожилая женщина в темно-красной, набекрень повязанной косынке, сидевшая на полу рядом со стоящей Элизой. - Просто влюбленная доверчивая дуреха.

 - Почему доверчивая? - еле слышно спросила Элиза.

 - Ага, что "влюбленная дуреха" согласна? - ехидно протянула женщина. - Ядом каррео травилась, так ведь?

 Элиза молчала.

 - И правильно. Не возражай. Пока ты в горячке лежала, мы, городские отравитель..., я хотела сказать, лекарки уже все обсудили. Язык в синеватых пятнах только после каррео бывает... С этим ядом есть одна хитрость. Если плотно поесть, а потом его выпить - он почти не действует. А если на голодный желудок - то насмерть. Ты же, небось, весь день-деньской до своего последнего ужина с кузеном - женишком в чувствиях пребывала. Руки заламывала. Не до еды было? Сутки голода. А потом кубок с ядом каррео. А жених-то твой плотно поел, да не один раз. Ему кубок с ядом почти не повредил.

 - Ну и почему же она в тюрьме? - вмешался спасший Элизу мужчина. - Объясни-ка, Матушка.

 - Потому что кузен барышнин - срамотная сволочь. Это я в присутствии барышни так мягко выражаюсь. Не так бы надо его припечатать, - женщина поправила темные волосы, выбившиеся из-под низко повязанной косынки, спокойно и с достоинством глядя на собеседника темными глазами. - Правильное имя барышни - Мерелиза рэн Эледэ. Ее родители недавно погибли. Рядом с обвалившейся шахтой находились. Она наследница рода. А кузен ейный - просто Эледэ. А хочет быть "рэн Эледэ", потому что крутит с дочкой градоправителя. Той нужен знатный наследник в мужья. И вот он охмуряет кузину и говорит ей что-то этакое. Милая моя, говорит, кузина, - елейным голосом заговорила лекарка, - мы с тобой так прям друг друга любим, жить друг без друга не можем. Да только быть нам вместе не дадут из-за нашего родства кровного. И потому, чтобы не достаться больше никому, давай вместе выпьем яд.

 - Ясно, Матушка, - собеседник лекарки оценивающе посмотрел на Элизу, стоящую рядом с отрешенным видом. - С кузеном все ясно. А вот с самой барышней - не очень. Почему же она выжила?

 - Так ты, Красавчик, вспомнил присловье: "дурака учить, что после яда каррео лечить"?

 - Что-то вроде этого, не спорю.

 - Так ее, небось, потому никто и не лечил. Как услышали, что горячка от каррео, так ни одного лекаря возле ее постели и не было, - ехидно сообщила лекарка.

 Мужчина чуть крепче сжал Элизу за плечи. Доверчивая дурочка? Да. Но как ей за это досталось.

 - Возможно, поэтому и выжила, - пробормотал он.

 - Так я сама за всю жизнь только двух выживших видела. И с катушек они были съехамши, без малейшего сомнения. Говорить не могли. Конкретно так, съехамши, даже и не смотри так на барышню Эледэ. С ней что-то другое. Ну что же... Бывает, значит, и такое. Может попозже еще и съедет с катушек. Разве так бы надо с ней обращаться после такой горячки?

 Женщина откинулась к стене, отведя от них взгляд. Элизин спаситель осторожно подвел ее к стене, отыскав выступ, чтобы та могла устроиться поудобнее, искоса поглядывая на нее, потому что девушка начала приходить в себя и неотвратимо краснеть. Краснела же она, естественно, вовсе не от осознания того, какой она была дурой, потому что дурой была вовсе не она, а неизвестная ей Мерелиза, а от того, что ей срочно понадобилось по нужде. И именно эта физиологическая потребность и вывела ее сознание из шоковой отрешенности. Мозг, наконец, включился. Девушка начала осторожно оглядываться, чтобы понять, куда нужно идти, начала прикидывать, сейчас идти, или подождать, пока неяркий луч света в камере погаснет окончательно.

 - Лучше сейчас идите, - угадав ее мысли, еле слышно прошептал ей спутник, - сейчас вы ни на кого не наткнетесь в полумраке. Главное, не привлеките к себе внимания своим смущением. Идите независимо.

 Элиза пошла в нужном направлении с независимым видом. А что оставалось делать?

 Когда она вернулась, ее покровитель с явным удовольствием беседовал с пожилой лекаркой, опустившись на колени, чтобы было удобнее общаться.

 - Как же ты с твоими связями, Матушка, в тюрьме оказалась?

 - Так потому и оказалась, что слишком много знала. Еще глядишь, и отпустят. Подержат, чтобы лишнего в народе о барышне не болтала, да о кузене ее сволочном. Потом отпустят, когда он станет "рэн Эледэ", а барышню повесят. Вот если меня повесят, так ладно, я уже достаточно пожила. А барышню жалко.

 - Послушай, Матушка, когда тебя отпустят, да надоест тебе жизнь твоя, да покровители твои окончательно опротивеют, и окажешься ты случайно в столице. Тогда найди, если захочешь, на Цветочной улице у Западных ворот кормильню "Три друга", попроси показать тебе дом Красавчика Арнелла. Тебя ко мне приведут. Я своих людей в тюрьмы не отправляю, поверь. А понравилась ты мне, даже не могу сказать, насколько.

 Женщина окинула Красавчика Арнелла пристальным взглядом. Тот не отвел глаз.

 - Так тебя звать Арнеллом?

 - Для тебя, Матушка, согласен зваться даже "Красавчиком Арнеллом".

 Мужчина встал и прислонился к стене рядом с Элизой.

 - А мне вас как звать, господин?.. - спросила девушка, пришедшая в себя достаточно, чтобы заинтересоваться поведением своего покровителя и его именем.

 - Зовите пока Арнеллом, барышня Эледэ, - тихо ответил он. Имя, значит, не было настоящим. - Интересно все же, в какой стороне здесь дверь?

 - Как в какой? Вон же она.

 - Где?

 Элиза только начала поднимать руку, чтобы показать, где находится дверь, как Арнелл перехватил ее за запястье.

 - Вы действительно видите выход? - еле слышно спросил он.

 - Да, а что...

 - Тише. Тюремные маги всегда закрывают выходы из тюрьмы иллюзиями. Дверь никто из людей увидеть не может.

 - Я не знала. Я, вообще-то в первый раз в тюрьме.

 Мужчина усмехнулся в ответ.

 - Подождем, пока стемнеет.