– Хорошо, – неожиданно спокойно ответила Лола, – допустим, он выскочил. Но куда он делся? Ну побегал бы по кафе, натворил что-нибудь… Но он не стал бы убегать!

Действительно, Пу И, конечно, не прочь был похулиганить, но либо в собственной квартире, либо в присутствии хозяев. Маркиз прекрасно знал, что вообще-то Пу И был не очень смелым и убегать куда глаза глядят ни за что бы не стал.

– Возможно, ты права, дорогая, – медленно сказал он, – но ведь и похитить себя так просто наш Пу И ни за что бы не позволил. Обязательно устроил бы скандал!

Лола снова заплакала. Слезы капали в чашку с остывающим кофе. Леня рассеянно оглядывался по сторонам. В кафе было чисто, уютно и тихо. Дизайн был ненавязчивым и радовал глаз. В нише рядом с их столиком стоял неизвестный Маркизу комнатный цветок. Мясистые ярко-зеленые листья блестели в свете лампы – окна кафе были закрыты шторами, чтобы не проникал солнечный свет, таким образом создавалась интимная обстановка. Поверх земли в цветочном горшке лежали красивые камушки. И между этими камушками Леня кое-что заметил.

– Кажется, это для нас. – Он протянул руку и вытащил клочок бумаги, свернутый в трубочку.

Лола выхватила бумажку у него из рук и взволнованно прочитала неровные каракули, нацарапанные шариковой ручкой печатными буквами:

«Если ты хочешь увидеть своего пса живым и здоровым, то немедленно приготовь пять тысяч долларов. Дальнейшие инструкции получишь у входа в это кафе в три часа дня».

– Боже мой! – Лола страшно побледнела и прижала руку к сердцу. – Что я тебе говорила? Его похитили! И теперь требуют за него выкуп! Ленечка, я на все согласна, только бы Пу И вернули живым и невредимым! А вдруг они будут его пытать?

– Почему ты сразу не заметила эту записку? – не слушая бесконечных Лолиных причитаний, грозно спросил Леня. – Сколько я тебя учил, а все без толку!

– Ленечка, у нас же есть деньги! – умоляюще прошептала Лола.

– Деньги – не главное, – согласился Леня, – но все же как-то это все странно.

Он снова приступил с вопросами к девице за стойкой, но та держалась твердо – она ничего не знает и никого не видела. Лола совсем расклеилась. Маркиз взял ее за руку и вывел на воздух.

– Не надо так волноваться, – мягко увещевал он, – до трех часов Пу И будет в безопасности.

Он оглянулся по сторонам и заметил на другой стороне улицы газетный лоток. Рядом на складном стульчике сидел ладненький дедушка в белом полотняном френчике и коричневой шляпе. Френчик был поношенный, но чистый, шляпа тоже, и в этаком прикиде дедуля здорово напоминал грибборовик. Маркиз оживился и потащил Лолу через дорогу к газетному лотку.

– Скажите, дедушка… – обратилась Лола к боровику, но тот немедленно парировал:

– Тоже мне, внучка нашлась!

Леня отставил свою расстроенную подругу и сам выдвинулся на передовую.

– Уважаемый, вы ведь тут все время… работаете?

– Делу время, потехе час! – солидно отозвался газетчик.

– Да-да, конечно. И вы, мне кажется, человек очень внимательный…

– Внимание к людям – непреложный закон нашей жизни, – немедленно ответил старичок.

Маркиз удивленно посмотрел на него и после небольшой паузы продолжил.

– Может быть, вы запомнили, вот эта дама, – Леня кивнул на Лолу, – пришла сегодня утром в то кафе, прямо напротив вашего лотка, с маленькой собачкой…

– Собака – друг человека, – не удержался газетчик и добавил: – Никто не забыт и ничто не забыто.

Маркиз снова с любопытством взглянул на него, оценив его необычную манеру выражаться, и задал следующий вопрос:

– А потом… вы больше не видели эту собачку? Дело в том, что она пропала, и дама очень расстроена…

– Чужого горя не бывает! – высокопарно провозгласил старичок.

– Вот именно! – не стал спорить Маркиз. – Так вам собачка больше не попалась на глаза?

– Глаза – зеркало души! – уверенно ответил газетчик.

– Неча на зеркало пенять! – вернул подачу Маркиз.

Такая манера выражаться начала его раздражать.

– Так видели вы собачку или нет?

– Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу! – произнес старичок обиженным голосом.

– Ну что вы, право, такой обидчивый! Сами же сказали – чужого горя не бывает!

– Не бывает, – уверенно подтвердил престарелый работник прилавка, – забота о людях – закон нашей жизни!

«Повторяться начал, – подумал Маркиз, – есть надежда, что скоро выдохнется». Вслух же он сказал:

– Все-таки насчет собачки – видели вы ее или нет?

– Ищите женщину! – внезапно выпалил старичок.

– Женщину? Какую женщину? – насторожился Леня.

– Ах, эти черные глаза… – нараспев проговорил газетчик и добавил для верности: – Очи черные, очи страстные…

– Какой ты, Леня, непонятливый, – вступила в разговор Лола, – дедушка же ясно тебе сказал, что здесь вертелась какая-то подозрительная брюнетка. Впрочем, брюнетки все подозрительные…

– Сама ты – бабушка русской революции! – газетчик снова обиделся на «дедушку».

Леня снова отодвинул Лолу на безопасное расстояние и умоляюще взглянул на старичка.

– Значит, женщина, брюнетка… И что же такое подозрительное она делала?

– Черного кобеля не отмоешь добела!

– Собака! – догадался Леня. – С ней была черная собака!

– Привязать к позорному столбу! – пробубнил газетчик.

– Ага, значит, она привязала собаку перед входом в кафе, – догадался Маркиз, который начал уже довольно неплохо понимать специфическую речь своего собеседника. – А что было потом?

– Перед нами широко открыты все двери!

– Ага, значит, она вошла в кафе! А вышла она оттуда одна или с маленькой собачкой?

– Тайное всегда становится явным! – сурово и решительно провозгласил старичок.

– Значит, она незаметно вынесла Пу И…

– Где она, где эта мерзавка, где эта террористка? – Лола с криком выскочила из-за Лениной спины. – Я выцарапаю ей глаза! Я выдеру ей все ее черные космы!

– Для начала неплохо бы ее найти, – остудил ее Маркиз и снова обратился к газетчику: – Значит, брюнетка с собакой. А еще какие-нибудь приметы вы не запомнили?

– Красная гвоздика, спутница тревог! – торжественно продекламировал старик.

– То есть? – растерялся Леня.

– Одета она была в красное, – подсказала сзади Лола, – что для брюнетки вполне естественно.

– А собака-то, собака какой породы? Черная – это мы поняли, а порода, порода какая? Черными бывают кокер-спаниели, ротвейлеры, доберманы, ризеншнауцеры, московские сторожевые…

– Пудель, – отрезал старичок, не найдя подходящей к случаю цитаты, – большой королевский пудель. С красным ошейником.

Лола с Маркизом, поняв, что больше из старика ничего не выкачаешь, побрели домой – до трех часов, когда им обещали дать указания, оставалось еще много времени.

– Эта брюнетка с черным пуделем может быть совершенно ни при чем, – бормотал Леня, – просто больше не за что уцепиться. И не могла она при всем честном народе выпутывать Пу И из ошейника. Она бы тогда поводок отвязала, это куда быстрее. Что-то все же мне подсказывает, что Пу И сам освободился от ошейника.

– Его приманили! – осенило Лолу.

– Чем? – недоверчиво прищурился Леня. – Неужели ореховым печеньем? Не может быть, Пу И не настолько оголодал!

– Не чем, а кем! – заявила Лола. – Пуделем! То есть это была пуделица! Старикан наверняка не определил пол собаки, все же он для этого далековато сидит!

– Ты так думаешь? – Леня даже остановился.

– Что тут думать? – Лола махнула рукой. – Тут и думать нечего! Ты что, не знаешь, как Пу И к ним неравнодушен?

Это верно. Песик, несмотря на крошечные размеры, был весьма любвеобилен. И больше всего ему нравились именно пудели.

– Ты что, не помнишь, как зимой он завел роман с карликовым пуделем Дези и помог нам распутать то дело, с монетой? – наступала Лола.

Верно, в результате запутанной интриги старушка, хозяйка Дези, получила наследство и уехала путешествовать по Европе. Прощание собачек было таким трогательным, что Лола до сих пор не может вспоминать об этом без слез умиления. И до сих пор Дези присылает Пу И фотографии из городов Европы – она на фоне Эйфелевой башни, на фоне Канале Гранде, на фоне Биг-Бена…