Жизнь прекрасна: у одних - длинна, у другий - коротка,

Дни проносятся, годы летят, земляки в мир иной уходят...

Возросла тревога за жизнь взрослых и детей!

Господи, волнения в мире, у военных учения...

Канонада за окном, потом пулемётная очередь, жизнь замерла!

Слава тебе Господи, ведь холостые выстрелы никого не убьют...

Господи, только ли жажда наживы способна лишить доктора психологии здравого смысла?

Ты прав, вчера здравый смысл в речи красивой женщины адвоката был полностью потерян.

Мать и дитя: может ли мать запугать ребёнка?

http://www.youtube.com/watch?v=yb6pF0PAQ0Q

Друг, нет повести печальнее на свете,

Чем повесть о блондинке в интернете.

Моральный вред? Да, как же его нам оценить?

http://www.youtube.com/watch?v=v-RyiSThpNY

Не та мать, что родила, а та, которая воспитала.

Господи, именно так гласит народная мудрость.

Её уже и чистосердечное признание не спасёт.

http://www.youtube.com/watch?v=8BAt3OymJgE

Сердце! Разве все его четыре камеры заполнены? Боже, душа изранена!

Почему, когда солнечная сторона души страдает, то теневая счастлива?

Седьмое декабря, за окном гроза, молния и гром, в доме холод, почему поленья в камине шипят.

У неё пустые глазницы и выплаканы зрачки! Печаль, она вокруг себя ничего и никого не видит.

Кто же она? Бледна! Заплывшие жёлчью глаза - психиатры диагносцировали последнюю стадию.

Она читала с листа минут пять-шесть, её блондинка держала за руку, чтобы она не расплакалась.

Неизвестным читателям и читательницам, поверьте мне, я для диспута и для дискуссии открыт.

Нелюди, вы мои слова должны усвоить раз и навсегда потому, что аморально клеветать и лгать.

Пишу сие не для слепых, не для немых, не для глухих, лишь для людей с нормальной психикой.

Живые люди, все мои земляки-земляне, обо всём хотели бы узнать. Сумасшедшие тебя читают.

Бедняжка её душа - она от хозяйки навсегда ушла.

Бездушна, она с ума сошла, потеряно сострадание.

Это не "последняя моя сказка", здравствуй, ты сегодняшнее утро?

Пятница, шабат, слава тебе, Господи, я сегодня проснулся живым.

Продолжение обязательно последует, все документы собраны и все в прокуратуру посланы.

Ты прав, мой сын родной, чтобы такая ужасная история ни с кем и никогда не повторилась.

Die Hoffnung stirbt zuletzt. Надежда умирает последней. Господи, разве всегда?

Никогда не говори: "В последний раз!", - почему? Научись ждать и побеждать.

*

Ох, оно,- бессмертие!,

душу камнем точит.

Раны бесполезные

счастьем кровоточат...

...и течет по капельке

время беспристрастное.

Не родиться заново,

лишь мечты напрасные!

...а душа бессмертная -

жизнью упивается.

Но и это временно,

всё всегда кончается! :)

Дмитрий

Демон

*

Часть 2.

Бабушка, а ты к нам приехала? Да! Мы уезжаем?

Мама мне с дедушкой встречаться не разрешает.

*

Чувственность, рассудок, что такое разум?

А это живо в свете гётевской методологии?

*

При поверхностном ознакомлении с творчеством Гёте тема чувственности сопряжена с большими недоразумениями. Выискиватели цитат работают здесь, так сказать, с разных концов, находя вполне солидный материал для подтверждения двух противоположных точек зрения. Чувственность, с одной стороны, празднует у Гёте величайший триумф; об этом свидетельствуют сотни страниц его биографии и множество личных признаний. Автор "Вертера" и "Римских элегий" давал современникам не один повод говорить о неприличии; накрахмаленные воротники сетовали на несдержанность "бурного гения", живущего-де в свое удовольствие. Да и в наше время достаточно окинуть беглым взором хотя бы "Венецианские эпиграммы" и покопаться в двух-трех сплетнях по поводу Христианы Вульпиус, жены поэта, которую мать Гёте называла "милым постельным сокровищем", а сам Гёте

158

охарактеризовал однажды как "явный маленький эротикон", чтобы сложить себе противоударное мнение об отношении Гёте к чувственному. Недоразумения возникают при освещении материала с другого конца, где "Годам учения", или "Театральному призванию", противостоят "Годы странствия", или "Отрекающиеся". Как, в самом деле, понять на фоне торжества чувственного эту фразу, уже приведенную нами однажды: "В одном я могу Вас уверить, что в полном разгаре счастья я живу в непрерывном отречении"? Или еще другую: "От человека только чувственного природа многое скрывает". Отречение Гёте, годы странствия его оставались тем не менее заслоненными бурным передним планом. Не только обывательскому взору не удавалось и не удается доныне проникнуть вглубь, но и многим проницательнейшим людям. Гердер, всегда относившийся к Гёте как к "большому ребенку", видел в его отношении к жизни нечто "воробьиное" ("das Spatzenm;ssige"). Даже Шиллер признавался еще до встречи с Гёте: "Близость с таким человеком не улыбается мне". "Ничто не производит более тягостного впечатления, - сетовал Нибур, - чем если великий дух лишает себя крыльев и ищет своей виртуозности в чем-нибудь гораздо более низменном, отворачиваясь от высшего".

Это "что-нибудь гораздо более низменное" и есть сфера чувственности. Я вынужден подробнее прояснить ситуацию, прежде чем перейти к случаю Гёте. Вообще среди всех душевных способностей человека чувственность оказалась наиболее невезучей с точки зрения философского осмысления. Не только отношение к ней со стороны философов или, точнее говоря, ее место в философской табели о рангах в ракурсе традиционного подхода, но и сама ее природа отмечены странной двойственностью. Чувственность, с одной стороны, означает: чувственные восприятия, данные органов чувств, с другой

159

стороны, под ней подразумеваются чувства в расхожем смысле. Что в логике русского языка оба аспекта выражаются одним и тем же словом, обусловлено, по-видимому, не только недостатком философской выработки понятий, но и явной слиянностью того и другого на допредикативном уровне понимания. Чувство, как восприятие, и чувство, как "чувство", совпадают в признаке субъективности и отличаются по признаку наличия или отсутствия оценочности. Иначе говоря, восприятие есть чувство, представляющее объект восприятия в субъекте вне всякой симпатии и антипатии со стороны последнего, тогда как чувство (скажем, эмоция) есть восприятие, объект которого полностью растворен в референциальности желаемого и желающего быть удовлетворенным. Если, как сказано выше, оба названных аспекта совпадают в признаке субъективности, то это свидетельствует именно об общности их философской судьбы. Хотя чувственное восприятие и составляет необходимый элемент философского познания (за редкими исключениями, когда оно, как у Гегеля или Когена, поражено в философских правах), судьбой его было всегда играть роль познавательного сырья, слепого материала для понятийных синтезов. Но аналогично обстоит дело и с "чувствами". Философы признают, с одной стороны, неисследимые богатства мира чувств и даже посильно восхищаются ими в их поэтическом оформлении; но с другой стороны, они ограничивают их, как и восприятия, только сферой субъективности, лишая последнюю права голоса на философском симпосионе. Объективность отдана логике; она есть чисто логическая прерогатива, и вполне обычной стала ситуация, когда самым страшным упреком, который философ мог бы сделать философу, считается уличение в "поэтичности" или просто "художественности". "Вчера, - свидетельствует Андрей Белый, - на философском докладе я получил комплимент как художник, но