Только свирель - всё поёт - на израненном,
Дальнем краю Земли...
"Красивое стихотворенье. Откровенное и правильное", - мысленно признала Юлька. - "А, вот, сам очкастый парнишка особого доверия не вызывает. Лет двадцать с небольшим, цыплячья кадыкастая шея, реденькая-реденькая короткая бородка. Хиппи натуральный, если коротко. Не верится, что такой индифферентный тип принимал участие в активных боевых действиях.... Кстати, Главная героиня этого стишка очень напоминает меня. Светлая, стройная, чуть-чуть веснушчатая...".
Девушка мельком взглянула на крохотные наручные часики и ускорила шаг - было уже девятнадцать тридцать, до назначенной встречи оставалось сорок пять минут.
- Не стоит опаздывать, - тихонько прошептала Юлька. - Мнительный клиент может заподозрить неладное и соскочить...
Трамвай, громко и надсадно дребезжа на стыках рельсов, сделал широкий полукруг и остановился возле длинного серого здания.
- Роддом, кольцевая! - объявил вагоновожатый. - Выходим, граждане и гражданки! Выходим, не задерживаемся....Разбудите, пожалуйста, мужчину на заднем сиденье. Девушка в джинсовой куртке! Я вам говорю!
Юлька прошла в хвост вагона и, слегка прикоснувшись ладонью к плечу неизвестного гражданина, сообщила:
- Приехали, уважаемый! Конечная остановка.... Да, просыпайся уже, деятель!
- А, куда? - мужчина открыл глаза и непонимающе завертел головой. - Где я? Почему? Что происходит?
- Ничего странного и непоправимого не происходит, - заверила добросердечная Юлька. - Приехали на кольцо. Роддом.
- Зачем мне - роддом?
- Я не знаю, дяденька. Пить надо меньше. Поднимайся и вылезай наружу, пока вагоновожатый ментов не вызвал. То есть, полицейских.
- Ой, боюсь, боюсь, - дурашливо заблажил мужчина. - Повяжут, ведь, волки позорные. Оберут до последней нитки, суки рваные и алчные. В холодную камеру бросят.... Как думаешь, красотка?
"Лет тридцать пять, наверное, собеседнику", - машинально отметила Юлька. - "Лысоватый, мешки под глазами, лёгким перегаром пахнуло. Вернее, недавно выпитым пивом.... Но, вместе с тем, чувствуется, что мужичок крепкий и физически неплохо подготовленный. Одет, кстати, в мешковатую холщовую куртку с ободранным правым плечом. То есть, не по сегодняшней жаркой погоде.... Дырочка-то на плече свежая - нитки свисают, края испачканы в крови. Ладно, его дела. Бывает...".
Так и не ответив на заданный вопрос, Юлька, гордо тряхнув светлой чёлкой, покинула выгон.
Выбралась наружу и внимательно огляделась по сторонам.
Ленивое вечернее солнышко, разбрасывая вокруг себя нежно-малиновое марево, неподвижно висело в западной части небосклона. Высоко в блёкло-голубом небе, обещая хорошую погоду, отчаянно носились - крохотными чёрными точками - бодрые стрижи.
Справа - относительно трамвая - возвышалось серое скучное здание роддома, к которому направились все остальные пассажиры - человек семь-восемь, не больше.
Слева, примерно в полукилометровом отдалении, наблюдался полуразвалившийся деревянный забор грязно-синего цвета, за которым угадывалась приземистая бетонная коробка неизвестного долгостроя. В ту сторону никто не шёл.
Удовлетворённо улыбнувшись и насвистывая что-то неопределённо-легкомысленное, Юлька зашагала налево.
Отойдя метров на сто пятьдесят, она - как и полагается в таких случаях - резко обернулась. Лысоватый пассажир, выбравшись из трамвая с мятой сигаретой, зажатой в зубах, пытался прикурить, бестолково щёлкая зажигалкой.
- Надо развернуться на сто восемьдесят градусов, - насмешливо хмыкнула девушка. - То бишь, чтобы прикрыть зажигалку от порывистого ветра. А так-то можно долго упражняться. Пьяницы эти горькие - сплошная ошибка природы...
Пыльная дорога привела её к воротам, одна из створок которых лежала в широкой канаве, заполненной до краёв буро-чёрной водой.
"Странное дело", - непонимающе пожала плечами Юлька. - "Говорят, что в нашей любимой России - окончательно и бесповоротно - победил рачительный капитализм. Мол, кругом сплошная частная собственность.... Почему же данный недостроенный объект не охраняется? Может, это какой-то государственный заказ-объект? Например, второй корпус купчинского роддома? Мол, вороватый частный подрядчик получил сто процентов предоплаты и, долго не раздумывая, подло свинтил в неизвестном направлении? Вполне реальная версия, вполне.... Так, а куда дальше? В последнем электронном послании дядечка написал: - "От ворот надо повернуть направо. Через сто двадцать метров дошагаешь до бетонной полукруглой арки. По ней пройдёшь во внутренний дворик. Увидишь дверь парадной, на которой нарисован маленький красный крест. Там, внутри, я тебя, сладенькая моя, и буду ждать. Стол уже будет накрыт, а кроватка застелена чистым постельным бельём. Твой истосковавшийся и неутомимый пупсик...". Тварь грязная и похотливая! Кровью, сволочь, умоешься! Убивать, конечно, не буду. Но яйца подонку отобью качественно, чтобы ничего сделать - в сексуальном плане - никогда уже не смог.... Сто двадцать метров? Это сколько же шагов? Надо думать, что в районе ста пятидесяти...".
Девушка свернула под бетонную арку и, пройдя по узкому коридору порядка сорока-пятидесяти метров, оказалась во внутреннем дворике, захламлённом разнообразным строительным мусором: полусгнившими деревянными рамами, кучами битого стекла, пустыми банками из-под краски и беспорядочно разбросанными чёрными цилиндриками битума.
- Бардак и бедлам, блин горелый.... Где же эта дверь с красным крестиком? Ага, вижу, - машинально нашаривая ладонью в кармане кастет, тихонько пробормотала Юлька, после чего громко позвала - приторно-игривым голоском: - Семён Семёнович! Ау! Я пришла, встречай!
Дверь, тревожно проскрипев ржавыми петлями, широко распахнулась, и сутулый лохматый человечек неопределённого возраста, украшенный характерной "чеховской" бородкой, посоветовал:
- Не стоит так громко кричать, звезда очей моих. Нам же с тобой, Матильдочка, огласка не нужна, верно?
- Не нужна, - покладисто подтвердила Юлька.
- Тогда, птичка моя изящная, заходи.
- Ну, не знаю, право...
- Изображаешь трепетное девичье смущение? - криво улыбнувшись, прозорливо предположил человечек. - Цену себе набиваешь? Хочешь, чтобы тебя поуговаривали? Оно, если вдуматься, и правильно. Девственность - товар ценный, хотя и одноразовый.... Хи-хи-хи!
Сзади послышалось размеренное пыхтенье:
- Хы-хы-хы...
Юлька торопливо обернулась и досадливо поморщилась - на выходе из коридора, по которому она пришла во внутренний дворик, сидела, смешно вывалив розовый язык на сторону, большая чёрно-пегая овчарка. На шее собаки располагался широкий кожаный ошейник, усыпанный пирамидальными солидными шипами, а неподвижные круглые глаза отливали равнодушным балтийским янтарём.
Опять заскрипело - тревожно и глумливо.
- Привет, бикса расписная! - известил хриплый басок, в котором с лёгкостью угадывались похотливо-сальные нотки. - Ножки у тебя - закачаешься. Не обманул Интернет...
"Два молодых широкоплечих облома вышли из соседней, самой обычной двери, не отягощённой всякими крестиками", - загрустила Юлька. - "Три мужика и здоровенная овчарка в придачу к ним? Многовато будет. Ладно, ещё не вечер. В том смысле, что побарахтаемся...".
Она извлекла из одного кармана кастет и ловко надела его на костяшки правой руки. После чего достала из другого кармана баллончик с газом и замерла в оборонительной стойке.
"Надо их слегка удивить", - шустрой мышкой пробежала в голове здравая мысль. - "А потом - отработанными пируэтами - ненавязчиво переместиться к коридору, "познакомить" собачку с качественным израильским газом и задать дёру.... Обидно, конечно, что дельце сорвалось, но, как говорится, не до сантиментов. Достану Семёна Семёновича, гниду штопанную, в следующий раз...".
