Литмир - Электронная Библиотека

Во вторник я еду на машине в Вест-Хатч, щурясь на неярком солнце. Это небольшая деревня. Я дважды объезжаю вокруг нее, пока не обнаруживаю то, что ищу. Перед маленьким кирпичным домиком, явно построенным в шестидесятые, стоит, перегородив проезд, потрепанный дом на колесах. Когда-то он был новеньким, кремового цвета, с поперечной кофейной полосой с обеих сторон. Сейчас он весь позеленел от сырости, с колес сняты шины. И все же я мгновенно его узнаю. Ведь я не раз бывала внутри, сидела на удобных пластиковых сиденьях и пила замечательный домашний лимонад. И сейчас у меня комок в горле. Это дом Микки и Мо. Я вспоминаю Мо, какой она была тогда – кругленькая и с плутоватой улыбкой, – вспоминаю, как она прислонялась к дверному косяку и, вытирая руки о голубой фартук, провожала глазами убегающего Динни и нас с Бет. И Микки, с его холеными усами, в комбинезоне, вечно перемазанном машинным маслом, с черной сажей, въевшейся в руки.

Подойдя к дверям, я обнаруживаю, что нервы у меня на взводе. Но я не боюсь, скорее взволнована. Звонок отзывается мелодичным электронным динь… дон. Никогда бы не подумала, что Мо станет откликаться на такой звонок, но она появляется в дверях. Она кажется мне меньше, постарела, конечно, и волосы слегка поредели, но я узнаю ее моментально. На лице появилось больше морщинок, а волосы стали неестественного каштанового цвета, зато глаза все те же, с хитрой усмешкой. Она смотрит на меня твердым, оценивающим взглядом, и я радуюсь, что мне не нужно ничего ей продавать.

– Да?

– Э-э… здравствуйте, а я хотела проведать Хани. И малышку. Я Эрика. Эрика Кэлкотт. – Я с радостью вижу, что Мо узнает имя и пристально всматривается в меня, пытаясь различить знакомые черты.

– Эрика! Бог ты мой, да я в жизни бы тебя не узнала! Ты стала совсем другой!

– За двадцать три года с девочками такое случается, – улыбаюсь я.

– Ну, что же ты стоишь, заходи, мы как раз все тут, в гостиной. – Мо пропускает меня в дом, показывает рукой на левую дверь, а я вдруг робею. Интересно, кто эти все тут.

– Спасибо, – говорю я, входя в прихожую, сжимаю в ледяных руках цветы в пластиковой обертке.

– Входи, входи, – приговаривает Мо, и у меня не остается выбора. – Я уж слышала, как ты чуть было не познакомилась с маленькой Хайди по пути в больницу!

– Чуть было! – вторю я… и оказываюсь единственной, кто стоит в комнате, полной сидящих людей.

Здесь жарко натоплено. Вид из окна слегка колышется из-за теплого воздуха от батареи, и лицо у меня, чувствую, уже густо покраснело. Я озираюсь, улыбаясь как идиотка. Динни, сидящий на краю дивана, бросает быстрый внимательный взгляд и улыбается, увидев меня.

Рядом с ним сидит Хани, около нее пустая коляска, на руках сверток. Рядом с ней еще одна девочка, мне она незнакома, с ярко-малиновыми волосами и серьгой в губе. Мо представляет ее как Линду, подружку Хани. Пожилой мужчина, субтильный, худощавый, – Кейт, бойфренд Мо. Сесть в комнатушке некуда, так что я смущенно переминаюсь с ноги на ногу, а Хани пытается подняться.

– Ой, нет, не вставай! – говорю я, протягивая ей цветы и коробку шоколадных конфет, потом пристраиваю их на столе между пустых кружек из-под кофе и тарелкой со сдобным бисквитным печеньем.

– Я и не собиралась. Это я тебе ее даю, – объясняет Хани, взмахивая густо намазанными ресницами, и протягивает мне младенца.

– Ой, нет. Не надо. Мне кажется, ей у тебя удобно.

– Да не трусь. Подержи ее, – настаивает Хани, кривя губы в улыбке. – Как ты нас разыскала?

– Сначала отправилась вниз, в лагерь, и наткнулась на Патрика. Он сказал, что вы дома. – И я бросаю взгляд на Динни, просто не могу удержаться.

Он пристально смотрит на меня, но я не могу понять, с каким выражением. Я бросаю сумку и принимаю Хайди из рук ее матери. Ярко-розовое личико, все еще помятое и сердитое, под копной темных волос, тоньше паутинки. Она не шевелится, пока я кое-как пристраиваюсь на подлокотнике дивана. Я нерешительно целую ее в лоб и чувствую молочный запах новорожденного. Мне вдруг становится любопытно, что бы я почувствовала, будь это мой ребенок. Хочется оказаться посвященной в эти секреты – откуда берется сила во взгляде Бет, когда она смотрит на сына? Как ему удается придавать матери сил, исцелять ее одним своим присутствием? Эти создания имеют над нами такую власть. Я внезапно ощущаю в себе зародыш, намек на какое-то желание, какую-то потребность, о которой раньше даже не подозревала.

– Совсем кроха, – беззвучно говорю я, и Хани округляет глаза.

– Да уж, не говори. Такое пузо, столько суеты, и все из-за ничтожных пяти фунтов! – говорит она, но грубоватый тон не может скрыть, как она счастлива и горда.

Начало разговору положено, и атмосфера в комнате, кажется, слегка разрядилась.

– Она просто красавица, Хани. А ты молодец! Она много кричит?

– Нет, пока не очень. Довольно спокойная…

Хани тянется ко мне, не может долго оставаться даже на расстоянии вытянутой руки от ребенка. Наклонившись поближе, я замечаю темные тени у нее под глазами, кожу бледную настолько, что на висках просвечивают голубые вены. Вид у нее усталый, но она радостно возбуждена.

– Она еще покричит, даже не сомневайся, – ехидно замечает Мо, и Хани обжигает ее взглядом.

– Поставлю-ка еще чайку. – Кейт поднимается и собирает пустые кружки на поднос. – Вы не откажетесь выпить чашечку, Эрика?

– С удовольствием. Спасибо.

Я ощущаю на себе взгляд и оглядываюсь. Это Динни, он все еще смотрит на меня. Какие же темные у него глаза, сейчас опять кажутся черными, как у тюленя. Я отвечаю на его немигающий взгляд, целых два удара сердца, потом он отводит глаза и резко встает. Мне вдруг становится неловко, приходит в голову, что ему, возможно, неприятно мое бесцеремонное вторжение.

– Мне нужно идти, – объявляет Динни.

– Что? Почему? – удивляется Хани.

– Да так… дело есть. – Он наклоняется, целует сестру в макушку, потом, поколебавшись, поворачивается ко мне: – Мы всей компанией собираемся в паб завтра вечером, может, вы с Бет присоединитесь?

– Ой, спасибо. Да… я предложу Бет.

– Принесите мне стаканчик, – ворчит Хани. – Новый год, а я буду сидеть дома и в девять залягу спать.

– Ничего, скоро привыкнешь, так что не волнуйся, – бодро произносит Мо, и у Хани вытягивается лицо.

– Я вернусь ближе к вечеру. Пока, мам, – улыбается ей Динни, на ходу касается щеки Мо и выходит из комнаты.

– Что ты с ним сделала, признавайся? – спрашивает меня Хани, она улыбается, но глаза не смеются.

– Ты о чем?

– Да он же подскочил, как кролик, когда ты вошла, – делится она наблюдением, но тут ее внимание опять привлекает Хайди, и я возвращаю ей ребенка.

Возвращается Кейт, несет поднос с горячим свежим чаем, разлитым по кружкам. На елке в углу мигают огоньки: сначала медленно, потом быстро и снова медленно. Мо расспрашивает меня о доме, Мередит и Бет, об Эдди.

– Натан рассказывал, что ваш Эдди играл с Гарри, когда был здесь, – говорит она.

– Да, они подружились. Эдди чудесный мальчик. Он со всеми ладит и никого не судит.

– Что ж, ведь и Бет всегда была такой хорошей девочкой. Так что ничего удивительного, – кивает Мо.

Она дует на чай, верхняя губа у нее вся в морщинках, как у дедушки Флага. Это открытие меня поражает – признак того, как много времени прошло с тех пор. Вот уже и к Мо подкралась старость.

– Да. Она… прекрасная мать, – подтверждаю я.

– Господи! Я чувствую себя развалиной, когда вижу, что ты стала совсем взрослой, Эрика. И Бет тоже… у нее уже собственный ребенок, подумать только! – вздыхает Мо.

– А у вас теперь есть внучка, – улыбаюсь я.

– Да. Честно сказать, это застало нас врасплох, но, как ни крути, теперь я бабушка. – И она лукаво глядит в сторону Хани.

– Ой, да брось, мам, сколько можно. Мы уже раз сто говорили на эту тему, – раздраженно бросает Хани.

73
{"b":"542705","o":1}