Наконец из ванной вышли вконец разозленный Лангман и заплаканная горничная.

— До чего у вас, в России, навязчивый сервис! — возмущенно прошипел Лангман.

— Увы, за теперешнюю Россию я не несу ответственности, — Макс пожал плечами, — в мое время сервис здесь был крайне ненавязчив.

Горничная, всхлипнув напоследок, вышла из номера. Лангман посмотрел на Макса и сказал:

— Ну что ж. Вы обещали мне предъявить содержимое своего багажа.

Макс неторопливо встал, открыл твердый «самсонайтовский» чемодан и со страдальческой миной на лице разворотил его содержимое. Лангман не проявил интереса, взглянул для порядка и почти сразу же разрешил убрать вещи обратно. То же самое было и с большой спортивной сумкой. Но когда Макс взялся за кожаный чемодан, Лангман встал, подошел вплотную и внимательно следил за каждым его движением.

«Однако, — сообразил Макс, аккуратно выкладывая на журнальный столик рубашки, — наводка-то была очень точная! Слава Богу, я заметил, что в чемодан залезали!»

Когда очередь дошла до несессера, Лангман буквально выхватил его у Макса из рук и тщательно осмотрел. Вернул с нескрываемым разочарованием на лице, но ничего не сказал и продолжал наблюдать за последующими действиями. Когда чемодан опустел, Лангман наклонился и тщательно ощупал его стенки. Макс в это время усиленно прятал злорадную улыбку.

Распрямившись, Лангман кивнул:

— Спасибо за сотрудничество, господин Белофф. Можете сложить вещи обратно.

— Да я уж лучше переложу их в шкаф, — Макс пожал плечами, — все никак руки не доходили разобрать багаж. Но, герр Лангман, теперь вы, может быть, объясните, что вы хотели найти в моих чемоданах?

— У нас была некоторая информация, — с явной неохотой произнес Лангман. — Сообщить о характере и источниках этой информации я не могу, в интересах следствия. Эта информация, к счастью для вас, не подтвердилась. Впрочем, — тут же добавил Лангман с неприкрытым злорадством в голосе, — это ничего не значит. У вас было достаточно времени для того, чтобы спрятать... то, о чем нас информировали. К сожалению, я не успел ознакомиться с вашим багажом сразу по прибытии, у меня было слишком много дел.

— Видимо, у вас и сейчас много дел, — подхватил Макс последнюю реплику, — так что не смею вас задерживать.

— Надеюсь и в дальнейшем на ваше сотрудничество. — Лангман поднялся и слегка склонил голову. — Если мне понадобится поговорить с вами, у меня есть номер вашего мобильного телефона. И я очень рассчитываю на то, что вы немедленно сообщите мне, если вам удастся что-нибудь узнать о пропавших экспонатах. В конце концов, у нас с вами общие интересы.

— Да-да, — пробормотал Макс, провожая Лангмана к дверям и чуть ли не выталкивая его.

Ему хотелось остаться одному и обдумать свое положение.

Дверь за страховщиком закрылась. Макс вернулся к столу и задумался. Его явно подставляют, причем подставляет кто-то из своих — никто посторонний не мог залезть к нему в чемодан и подложить ассирийские таблички. Значит, кто-то из группы, сопровождающей выставку, связан с похитителями и теперь хочет, чтобы отвести от себя подозрения, сделать подозреваемым его, Макса. Он — как нельзя более удобная фигура. Выходит, ни на кого нельзя положиться, нужно выпутываться в одиночку. Есть, правда, местное сыскное агентство, которое ему на всякий случай рекомендовали в Мюнхене. Барон тоже хорошо о нем отзывался.

Макс достал визитную карточку, набрал номер.

— Детективное агентство «Альтернатива», — раздался в трубке мелодичный женский голос.

Макс назвал себя и спросил, когда он мог бы встретиться с руководителем агентства.

— Да, мы ждали вашего звонка, — ответила девушка и как бы оборвала себя на полуслове.

После секундной паузы она продолжила:

— Валерий Иванович будет рад принять вас в любое время. У вас есть наш адрес?

Лола проснулась от духоты. Перина, на которой она спала, была старой и очень пыльной. Лола чихнула тихонько, как кошка, и села на постели. Занавески, сизые от старости, были плотно задернуты, но сквозь них пробивался солнечный свет — значит, сейчас отнюдь не рано. В комнате никого не было. Лола потянулась, при этом пружины старой кровати предательски заскрипели, и оглядела себя. На ней была надета старушечья ночная рубашка с длинными рукавами и высоким воротом, плотно стягивающимся у горла. Лола пощупала ветхий материал, в памяти всплыло забытое слово «бумазея».

Она выпрыгнула из кровати и подошла к большому настенному зеркалу в деревянной раме, проеденной жучком. Зеркало тоже было очень пыльное и мутное, но все же Лола разглядела себя и очень расстроилась.

Она похудела, пока сидела у бандитов — от страха и плохого питания, под глазами залегли синие тени, и волосы выглядели отвратительными темными сосульками.

Вчера ночью, когда Маркиз привез ее в ату квартиру, Лола была одержима лишь одной мыслью — найти ванную комнату и уединиться в ней часа на два. Квартира оказалась коммунальной, на все ее вопросы Маркиз только мотал головой — мол, завтра все узнаешь. Не зажигая света в коридоре, он протащил Лолу в ванную. Сама ванна была желтая от старости, но газовая колонка работала, и из крана потекла относительно теплая вода. Маркиз велел Лоле вымыться как можно быстрее и не греметь тазами, которые были развешаны по стенкам ванной комнаты в неизмеримом количестве.

Ее театральный костюм превратился в грязную тряпку, Лола сложила его в пакет, чтобы потом выбросить. Маркиз принес ей вот эту ночную рубашку, и Лола провалилась в сон.

Скрипнула дверь, и на пороге появился Маркиз с двумя дымящимися чашками кофе. Лола взяла чашку и уселась на кровати, поджав ноги.

— Что это за берлога? — нарушила она молчание.

— Это комната моей бабушки, — признался он, — она давно умерла. А в квартире еще много народа живет, и они все время меняются. Сейчас они все на работу ушли, только тетя Зина, соседка, осталась. Но ты все равно из комнаты не выходи.

— А как же? — Лола выразительно поморщилась.

— Ну, проскользнешь тихонько, а так не шляйся.

— Что мы тут делаем?