Станет ли, в случае возвращения Стоунфилда, его скрупулезная честность чем-то вроде охранной грамоты для того положения, которое занимал он в обществе, или своего рода защитой для репутации Нивена, если подумать о возможных причинах его появления здесь, не исключив тайный сговор в ущерб интересам третьего лица?

– Зачем мистер Нивен пришел сюда? – повторил детектив свой вопрос. – Как он был одет? И как себя вел? – Заметив, что Арбатнот вновь колеблется в нерешительности, он не смог сдержать нетерпения. – Если вам хочется, чтобы у меня появился шанс найти мистера Стоунфилда, вы должны говорить чистую правду!

Почувствовав жесткие нотки в его голосе, коллега Энгуса отбросил прежнюю уклончивость, словно маску, под которой скрывалось горькое сожаление и тревога.

– Он приходил узнать, не сможем ли мы найти для него какую-нибудь работу, сэр. Мистер Нивен знал, что мистер Стоунфилд поможет ему, если сумеет, но я опасаюсь, что нам было нечего ему предложить. Он получил от мистера Стоунфилда рекомендательное письмо с похвальными отзывами о его усердии и порядочности на случай, если оно ему где-то понадобится. – Арбатнот с усилием сглотнул.

– А как он себя вел? – продолжал настаивать Уильям.

– Он выглядел подавленным, – тихо проговорил его собеседник, – его как будто оставили последние силы. – Он снова поднял взгляд на Монка. – Однако держался как истинный джентльмен. Никак не выказывал жалости к самому себе или гнева на мистера Стоунфилда. Честно говоря, он совершил ошибку в расчетах, которую мистеру Стоунфилду удалось избежать, и при нынешней конъюнктуре это обошлось ему очень дорого. По-моему, он это понял и воспринял, как подобает мужчине.

Детективу хотелось верить словам Арбатнота, но он понимал, что ему все равно придется встретиться с Тайтусом Нивеном лично.

– Больше к вам никто не приходил? – сменил он тему.

Арбатнот сразу густо покраснел, словно этот вопрос задел его за живое. Некоторое время он собирался с мыслями, обдумывая ответ, и при этом судорожно сжимал руки перед собой и старательно избегал смотреть Монку в глаза.

– Нет, сэр. У нас побывала еще одна леди… ну, по крайней мере, особа женского пола. Я просто не знаю, как мне ее описать…

– Откровенно, – коротко бросил сыщик.

Арбатнот набрал в легкие воздуха, а потом тяжело выдохнул.

Монк ждал ответа.

Собеседник воспринял его слова слишком буквально, так, словно они не позволяли ему воздержаться от того, чтобы выразить его личное мнение о посетительнице.

– Примерно среднего роста, может быть, немного худощавая, но это, конечно, для кого как, – начал он описывать посетительницу. – С весьма неплохой фигурой, особенно если учесть, откуда она пришла…

– Откуда же она пришла? – перебил его Уильям.

Арбатнот бормотал что-то бессвязное, но затем добавил более разборчиво:

– Наверное, из Лаймхауса, судя по ее речи. – У него непроизвольно расширились ноздри и напряглись губы, словно в кабинете вдруг запахло чем-то отвратительным. Но если служащий не ошибся в своем предположении и та женщина действительно пришла из портовых трущоб Ист-Энда, тогда он вполне мог почувствовать такой запах. Для тех, кто жил в сырых переполненных комнатах, рядом с открытыми помойками и отравленной сточными водами реки, уберечься от него было просто невозможно.

– Она красивая, – печально проговорил Арбатнот. – Во всяком случае, природа наградила ее красотой, хотя она сама делает все, чтобы скрыть это с помощью румян и безвкусной одежды. И она показалась мне очень нескромной.

– Она проститутка? – спросил Монк напрямую.

Его собеседник поморщился.

– Не имею понятия. По ее разговору нельзя было прийти к такому заключению.

– О чем она говорила? Ради бога, не заставляйте меня вытягивать у вас ответы, словно зубы клещами! Кто она такая и зачем сюда пришла? Наверняка не для того, чтобы покупать или продавать зерновые фьючерсы!

– Конечно, нет! – Арбатнот покраснел, рассердившись. – Она пришла к мистеру Стоунфилду, и когда я сообщил ему о ней, он сразу же ее принял. – Он опять тяжело вздохнул. – Эта женщина бывала здесь и раньше. Два раза, насколько мне известно. Она представилась как Селина, не назвав при этом фамилии.

– Спасибо. Что говорил о ней мистер Стоунфилд? Он как-нибудь объяснил ее появление?

У Арбатнота расширились глаза.

– Нет, сэр, – покачал он головой. – Нам было незачем расспрашивать, кто она такая.

– А у него не возникало желания вам этого рассказать? – Уильям не стал скрывать удивления. – Кем она может ему доводиться? Только не говорите, что вы об этом не задумывались:

– Честно говоря, задумывался, – согласился Арбатнот. – Мы все недоумевали, кем она могла быть. Я предполагаю, ее визит как-то связан с братом мистера Стоунфилда, поскольку, как вы, наверное, заметили, он не имел отношения к нашим делам.

Пламя в камине пошло на убыль, и теперь, когда растопка разгорелась, Арбатнот подбросил туда угля.

– Как повел себя мистер Стоунфилд после ее ухода? – продолжал расспрашивать его детектив.

– Он показался мне подавленным и чем-то встревоженным, – ответил Арбатнот печальным голосом. – Достал из сейфа все наличные деньги – пять фунтов, двенадцать шиллингов и шесть пенсов, – выписал на них чек, а потом ушел.

– Сколько времени прошло после ухода Селины, когда он это сделал?

– Если мне не изменяет память, минут пятнадцать или десять.

– Он не говорил, куда направляется или когда собирается вернуться? – Монк пристально посмотрел на Арбатнота.

– Нет, сэр. – Тот медленно покачал головой, взгляд его казался печальным и тревожным. – Он сказал, что уходит по срочному делу, требующему его присутствия, и поручил мне переговорить с мистером Харли от его имени. Мистер Харли – это биржевой маклер, который собирался подъехать к нам во второй половине дня. Я предположил, что в тот день он уже не вернется, но я ожидал увидеть его на следующее утро. Мистер Стоунфилд не оставил никаких распоряжений насчет завтрашнего дня, хотя мы с ним собирались рассмотреть несколько важных вопросов. Он бы ни за что не забыл об этом.

Неожиданно лицо Арбатнота сделалось грустным, на нем появилось выражение отчаянного страха и смятения, и Монк внезапно понял, в какой степени исчезновение начальника затронуло жизнь этого человека. Еще совсем недавно окружающая его обстановка выглядела вполне надежной, не вызывала неуверенности и казалась вполне предсказуемой и даже немного приземленной. А теперь все сразу перевернулось с ног на голову, наполнившись загадочным смыслом. Даже источник средств его существования, а может быть, и дом оказались в опасности. Неопределенность окружала служащего со всех сторон. Именно ему предстояло сообщить Женевьеве, что они больше не могут заниматься делами, а потом ему придется уволить всех сотрудников и попытаться свернуть деятельность компании так, чтобы сберечь оставшееся имущество, расплатиться с долгами и сохранить, по крайней мере, ее доброе имя.

Детектив лихорадочно искал в памяти слова успокоения, которые сейчас оказались бы очень кстати, однако в голову ему ничего не приходило.

– В котором часу он ушел? Постарайтесь вспомнить это как можно точнее. – Вопрос Уильяма прозвучал сухо и бесстрастно, совершенно не отражая тех чувств, которые он испытывал в эти минуты.

– Примерно в половине одиннадцатого, – уныло ответил Арбатнот. Встретившись с ним взглядом, Монк без труда догадался, какую неприязнь он к нему испытывает.

– Вы знаете, как он ушел? – задал сыщик следующий вопрос.

Арбатнот с удивлением посмотрел на сыщика.

– Извините, не понял, – отозвался он.

– Вы знаете, как он ушел? – повторил Уильям. – Если мне придется его искать, будет неплохо, если я узнаю, ушел ли он пешком или уехал в кебе, как он был одет, в какую сторону свернул, после того как вышел из конторы…

– Понимаю, да, понимаю. – Арбатнот как будто почувствовал облегчение. – Конечно. Извините меня, пожалуйста. Я не сразу догадался, что вы имели в виду. Он ушел в плаще и с зонтиком. В тот день было очень холодно. И еще, он всегда ходит в шляпе, у него черная шляпа с высокой тульей. Он уехал в кебе в сторону моста Ватерлоо. – С этими словами служащий с надеждой заглянул Монку в лицо: – Вы полагаете, его еще можно найти?