Пролог
Танец отблесков трепещущего огонька свечи в лампе мягко касался стен небольшого деревянного дома, вдыхая жизнь в неясные тени, точно переплетая их в невиданные волшебные создания; тревожимые ветром ветви за окном время от времени стучали по стеклу, а шелест листвы ласковой колыбельной бережно прокрадывался внутрь дома, принося спокойствие и уют.
Шэрра – пожилая сказительница – разлила по расписанным пестрыми узорами кружкам чай и, отставив чайник в сторону, опустилась в кресло рядом с камином, где напротив нее уже удобно устроились на ковре старшие дети их небольшой деревни. Каждое лето, на время которого они сюда приезжали из города, они собирались в ее приветливом доме на праздники или же просто по желанию своих юных сердец, пили чай с пирогами, и порой она рассказывала им разные истории, сохраненные в воспоминаниях за долгие годы ее жизни.
Посмотрев на детей, Шэрра загадочно улыбнулась, уже зная, что сегодня она поведает им историю, что не известна ни одному страннику и сказителю. Дождавшись, когда девочки и мальчики успокоятся и посмотрят в нетерпеливом ожидании на нее, женщина придвинулась ближе и начала свой рассказ:
– История эта началась давно, тогда не было еще ни вас, ни меня, и миром правили короли с королевами. Далеко отсюда сокрытая холмами и лесами стояла деревня с нежным названием Соари, что означает «цветок солнца». А знаете, почему ее так назвали? – дети помотали головами. – Потому что вокруг росло много-много подсолнухов! Издалека казалось, целые золотые озера волнами раскачивались, побеспокоенные неожиданным порывом теплого ветра.
Деревня была небольшая, но чистая и ухоженная; вдалеке виднелись скалы и лес, окружающие аккуратные домики, разбросанные по лугу и невысоким холмам, но кое-где деревья росли и подле домов. Край это был теплый и солнечный, поэтому там имелось и много фруктовых деревьев, каждую весну обволакивающий и сладкий запах которых разносился вокруг. Дома деревянные и каменные с соломенной крышей и совсем невысокие: в один или два этажа; вокруг некоторых из них даже были разбиты дорожки, невысокие ограды или живые изгороди барбариса. А между ними пробегала звонко журчащая речка, извиваясь и петляя.
Чудеса рядом с нами, и порой нужно только остановиться и открыть глаза, чтобы заметить их. Это было красивое место, живущее своим тихим и размеренным ритмом, и где редко случалось что-то интересное и захватывающее, поэтому люди, там живущие, давно перестали верить в волшебство, которое окружало их в каждой частице мира. И в одном светлом домике на окраине жила со своей бабушкой Даша – девушка, о которой и будет наша небольшая история.
Глава первая
По комнате гулко раскатился звон металлической чашки, от которого Даша подскочила на кровати, испугано озираясь, но, увидев виновника потревоженного сна, облегченно выдохнула, а совенок по имени Бинх пригнулся, растопырив и распушив пестрые крылья, отчего стал похож на пухлый шарик из перьев с янтарными, как и у нее самой, глазами. Несколько месяцев назад Даша нашла в лесу раненного птенца, и вместе с бабушкой им удалось его вылечить, но отправляться обратно в лес совенок категорически отказался, так и оставшись жить в их доме.
Теперь же этот проказник хитро прищурился, глядя на нее и точно намекая, что давно пора вставать. Покачав головой, Даша спустилась на пол, погрозив нахохлившемуся совенку пальцем, и взяла со стола расческу; прямые волосы почти не спутались после сна, и, проведя по ним деревянными зубьями, она заплела передние пряди в тонкие косы.
Из другой комнаты их небольшого, но светлого домика раздавались приглушенные шаркающие звуки ходьбы. Значит, бабушка уже проснулась. Потянувшись, застелила кровать и наклонилась к подоконнику, на котором сидела небольшая тряпичная кукла по имени Аш, что означало «Подсолнух», а имя свое он получил из-за вечно растрепанных, точно лепестки этого цветка, светлых волос. Это единственный верный и любимый друг, который везде ее сопровождает. Хотя в деревне Дашу любят, теплой дружбы ни с кем так и не сложилось, и сшитый бабушкой незадолго до рождения внучки Аш, стал неизменным спутником девочки с первых дней ее жизни.
Несколько неуклюже Даша повязала на запястье тонкую коричневую полоску ткани с висящим на ней маленьким бронзовым ключиком, изначально бывшим частью костюма Аша, но теперь она каждый день надевала его на руку, а ночью возвращала истинному владельцу, через голову вешая ленточку тому на шею.
Встрепенувшись, Бинх перелетел на широкий подоконник, едва не свалив стоявший там вазон с цветами. Усмехнувшись, погладила совенка по голове и, взяв Аша, вышла на кухню, где уже сновала Лалия, негромко напевая одну из тех спокойных мелодий, которые сама же и придумывала.
– Доброе утро! – поздоровалась Даша, чмокнув бабушку в щеку. – Как спалось?
– Доброе, девочка, – кивнула она. – Хорошо выспалась, даже удивительно, а то все что-то в последнее время не могла заснуть. Будешь завтракать?
– Я с собой возьму, хорошо, бабушка?
– Да иди уж, иди, – беззлобно усмехнулась Лалия. – Остановишь разве тебя?
Даша засмеялась и, подхватив тарелку с творогом и яблоками, скрылась в другой комнате, где проводила почти все время. Это небольшая мастерская, которую она открыла для себя, случайно заглянув в помещение, обычно наглухо закрытое; тогда ей было лет пять или шесть. Печально улыбнулась. Как после рассказала бабушка, родители, которых девочка совсем не помнила, до своей гибели во время весеннего паводка занимались гончарным ремеслом. Сама Даша выжила тогда благодаря соседям, которые вытащили ее из воды, но с тех пор реки и озера для нее – главные наваждение и страх, часто преследующие туманными кошмарами во снах.
Тогда в мастерской на полочках было расставлено несколько запыленных ваз, расписанных удивительным орнаментом, и маленькую Дашу полностью захватила идея попробовать сделать что-то из глины, и с помощью бабушки она прибралась в мастерской, а после сделала свою первую чашу: смешную и корявую, но свою!
С тех пор, основываясь на записях родителей и собственных ошибках, она училась этому тонкому искусству и ныне, к двадцати четырем годам, стала хорошим мастером, не только ваяя, но и расписывая созданные предметы. Через деревню проходит тракт, ведущий в столицу, что находится в дне пешего пути, поэтому здесь всегда проходит много путников. Уотт – старый знакомый Дашиной бабушки – помог сколотить небольшую лавку с витриной недалеко от дороги, где девушка почти каждый день продавала глиняные вещи.
Там были и предметы домашнего обихода, и декоративные изделия, и небольшие сувениры, которые особенно любили приезжие гости. Зачастую многие предметы украшены лепкой или рисунком подсолнухов, давно ставших символом деревни Соари. Даше больше всего нравились миниатюрные чаши для булавок или других крошечных вещичек, которые запросто можно потерять; эти чаши она ваяла с особой тщательностью, кропотливо украшая мелкой россыпью разнообразных цветов и листвы, покрывающей всю поверхность чаши.
Поставив тарелку на стол, посадила рядом Аша и пригладила его взлохмаченные волосы, после взяла тряпку и смахнула осевшую за ночь пыль на гончарный круг. Опустилась на плетеный табурет и, замесив небольшой кусок глины, добавила немного воды, проверяя, липнет полученная масса к рукам или нет. Удовлетворенно кивнув, скатала небольшой шар и с легким нажимом опустила его на каменную поверхность; добавив еще немного воды, неспешно начала крутить ножную педаль, заставляя вращаться круг, и несколько раз перемяла глину, чтобы масса стала более однородной, что позволит качественнее сделать задуманный кувшин и облегчит ваяние.
Глина – уникальна вещь; она, как и вода, обладает своего рода памятью, запечатлевая в себе настроение и состояние души прикасающегося к ней мастера, поэтому за работу Даша всегда садилась, будучи без тени печали или злости. Глина на круге плавно сменяла одну форму на другую, увлекая мягкостью движений, и захваченная ее гибким танцем, Даша обратилась мыслями к жизни в Соари, протекающей неизменно томительно и однообразно. Дни сменяются ночами, а на смену ночам приходят новые дни; месяцы проскальзывают один за другим, и через деревню постоянно проходят путники, но все здесь остается прежним, излишне тихим и недвижимым.
