– Добрый день, – поздоровалась я.

– Добрый день, – мужчина так же пристально разглядывал меня. – Мы хотели видеть Снегирева Алексея Ивановича. Где он?

– Он не желает с вами разговаривать.

– Да?

– Увы. Но он просил меня ответить на все ваши вопросы.

– Если бы вы могли нам помочь…

– Обо всем, что происходит в доме, я знаю столько же, сколько и Снегирев.

Это не было ложью. О людях я узнала от тети Тани, а о вампирах я и так знала. Мужчина смерил меня недоверчивым взглядом, потом повернулся и махнул своим спутникам. Они медленно подошли к воротам. Один из них выглядел точной копией моего собеседника, только лет на тридцать моложе. И дело тут было не в одинаковой одежде. И даже не в темных волосах. Скорее, в выражении лица. Что-то в них было такое… одинаковое… словно их штамповали в одной формочке. Второй выгодно отличался от своих сопровождающих. И даже в лучшую сторону. Он тоже был достаточно молод, невысок, только чуть повыше меня, русоволос, с ясными серыми глазами. Но одет он был в дорогое пальто, костюм и ботинки. В такой одежде не подерешься. Я улыбнулась, всем троим.

– А вы действительно из этого… ИПФа?

– ИПФ, – поправил меня тот, с которым я уже беседовала. – Константин Сергеевич.

– Юля. – Я не стала размениваться на отчество. Зачем? Я достаточно молода. Вот когда мне будет лет девяносто-девяносто пять, тогда и буду Юлией Евгеньевной. А пока и так сойдет!

– Значит, Юля. И кем же вы приходитесь Снегиреву?

– Гостьей. И старой знакомой. Мой дед работает с ним.

– Она не лжет, – заметил русоголовый.

– Разумеется, не лгу, – пожала я плечами. – Минутку! Так Алексей Иванович говорил правду?! Вы можете читать мысли?

– Нет. Просто проверить, лжете вы или нет.

– А гипноз? Снегирев ужасно боялся, что вы его загипнотизируете!

– А вы не боитесь?

– А я должна?

Мы уставились друг на друга. Я – весело, троица – слегка недоуменно. Несколько секунд мы молчали.

– Она сказала, что знает обо всем, что происходит в доме, – наконец выдал Константин Сергеевич.

– Да, я знаю все, что происходит в доме, – тоскливо подтвердила я. – И что?

Троица опять переглянулась, и костюмированный опустил веки, подтверждая, что я не вру. Ну да, я не вру! Но кто сказал, что я буду говорить всю правду?

– Поступило сообщение, что в вашем доме находятся вампиры.

Кажется, со мной решил общаться только Костик. Я уже мысленно перекрестила его в «Собаку с костью» и теперь улыбалась.

– Вампиры? Настоящие? А вы не шутите?

– ИПФ не шутит.

– А вы точно не розыгрыш? Вообще-то до первого апреля далековато…

Костик достал из кармана маленькую синюю пластинку. Это был жетон наподобие американских. Только этот был совершенно плоский. С одной стороны в металле была его фотография, закрытая стеклом, а с другой – имя и звание. Подполковник. Константин Сергеевич Рокин. Сорока шести лет от роду. И странный герб. Клыки в костре.

– Я таких фиговин за неделю вагон наштампую, – небрежно отозвалась я. Да, я пообещала ответить на вопросы честно, даже не пообещала, а намекнула, но кто сказал, что вы сможете мне их задать? Я не люблю скандалить, но я умею! И хорошо умею раздувать склоки на пустом месте. Генетическая память сказывается. Недаром моя прабабка по материнской линии торговала помидорами в Одессе!

– Не наштампуете.

– Мне это и не нужно. Это неубедительно, господа. У вас есть ордер на обыск? На арест? На допрос? Или статья в УК РФ, где сказано, что каждый должен вам помогать? Простите, но меня пока ничего не убеждает. Меня друзья и похлеще разыгрывали.

Что было также чистой правдой.

– Хорошо. Что бы вас убедило? Ответьте на наши вопросы – и вы свободны!

– А вы меня и не арестовали.

– Но мы можем вернуться сюда через полчаса, с ордером и дежурным по городу.

Мне это ничего не говорило, но я пожала плечами.

– Вы говорили про вампиров? Вы не по адресу.

– Здесь нет вампиров? – тут же спросил молодой тип в куртке.

– Нету. А они вообще есть?

– Увы. Зло живо на земле и формы его многообразны, – глубокомысленно заметил Константин Сергеевич. Я кивнула головой и громко чихнула.

– Юля, тебе нельзя так долго на морозе. Ты заболеешь, – тут же забеспокоился Коля.

– А что поделать? – Я чихнула еще раз. – Если Снегирев с ними не хочет ни общаться, ни пускать к себе в дом? В машину я к ним не сяду, это точно. Трое мужчин и одна хрупкая, несчастная маленькая я?

Мужчины выразительно переглянулись. На лицах явно читалось «Господи, что за дур-р-р-р-р-ра?!». Я мило улыбалась. Кто бы возражал, а кто бы про себя тихо ржал. Хоть кретинкой считайте – лишь бы мои новые приятели (клыкозаврики) целы были.

– Можно ко мне, – предложил Коля. – В домик для охраны.

Умный мальчик. Я посмотрела на троицу.

– Вы как – согласны побеседовать в нормальных условиях?

– Чай с пирогом обещаю. Таня сегодня испекла, – заметил Коля.

– А какой пирог? – спросила я.

– С вишней.

– Константин Сергеевич, соглашайтесь, – взмолилась я. – Моя пневмония будет на вашей совести. А я вовсе не вампир. Меня убивать не надо.

– А откуда вы знаете, что мы собираемся их убить? – это молодой.

– А что вы еще с ними хотите делать? – удивилась я. – Поцеловать? Препарировать? Написать диссертацию по клыкастым формам жизни? Хотя это ваши проблемы. Просто название вашего отдела говорит само за себя.

– Ладно. Пойдемте, – согласился Константин Сергеевич.

Чай был выше всяких похвал. Горячий и крепкий. Даже я на что не люблю чай – и то выпила полчашки. А пироги тетя Таня всегда пекла великолепно. Оценили все. Десятью минутами молчания и жевания. Потом от пирога остались только крошки на блюде – и все внимание опять обратилось на меня. Я уже отогрелась, но все равно накинула дубленку на ноги и свернулась клубком. Хороша дама с сопливым носом! Не-ет, перед Андре да и перед Мечиславом тоже я буду выше всяких похвал! Из принципа! А перед Даниэлем… Мне просто хочется быть красивой для него. Вот и все.

– Вы согрелись? – поинтересовался Костик.

– Спасибо, подполковник, – отозвалась я. – Скажите, а почему у вас такая странная эмблема?

– Нашей основой был орден Святой Инквизиции.

– А, собаки господа, – отозвалась я. – Я думала, их всех перебили.

– Так думают многие, но без нас нечисть давно бы завоевала землю и Сатана восторжествовал окончательную победу. И настал бы конец света.

У меня глаза на лоб полезли. Такая тирада – в наш двадцать первый век?! Это где-то что-то сдохло!

– Вы что – еще и в Бога верите? Ну цирк!

Меня смерили сразу тремя неодобрительными взглядами. Ха! Вам ли, господа, со мной тягаться? Когда у нас в институте решили ввести богословие, я на первом же занятии сцепилась со священником, требуя объяснений по очень простому вопросу. Если ни один волос не упадет с нашей головы без божьего соизволения, то где Он был, когда детей сжигали заживо в фашистских лагерях? Ладно, взрослые, они виноваты, но дети-то при чем?! Они безгрешны в большинстве своем! А если это месть их родителям, то чем такой бог лучше последней сволочи? Почему-то на этот вопрос я внятного ответа не получила. Зато получила зачет автоматом и убедительную просьбу больше на лекции не ходить. Что я с удовольствием и исполнила.

– Вера – это ключ к магии, – наконец объяснил мне белобрысый.

Я передернула плечами.

– Вера – это ключ к глупости. А что до магии – это врожденные способности организма. Как цвет волос или форма ушей. И ни от какого бога они не зависят. Вера святого – это другое. Но что-то говорит мне, что вы – не святые!

Коля откровенно зевал. Ему давно было известно – дай мне шанс с утра плюнуть в религию – и я не остановлюсь до вечера. И на то были свои причины. Моя школьная подруга попала в секту. «Христова плоть». Так эти извращенцы называли себя. Ее подсадили на наркотики, сделали полубезумной, а ее родители были вынуждены продать почти все, чтобы выручить родного ребенка из тюрьмы – девчонку еще и круто подставили, повесив на нее фирму с долгами. Когда подругу привели в чувство и она поняла, что наделала, то покончила жизнь самоубийством. Дед помог ее родителям, но религию я до сих пор не переваривала. Хоть и пользовалась.