– По-моему, это все же самоубийство.

– Почему ты так в этом уверен?

– Потому что, если это самоубийство инсценировано, то инсценировано оно очень бездарно. Просто-таки шито белыми нитками, и если ваши предположения верны, то подстроить его должен был ваш товарищ по тайной организации. Неужели такое возможно?

Этот довод меня смутил, но я все-таки не сдался:

– Он мог действовать в спешке, могли, наконец, возникнуть и какие-то непредвиденные обстоятельства!

– И никаких других версий вы не допускаете? – поинтересовался Кинрю.

– К примеру?

Японец замялся:

– Возможно, у погибшего были какие-то враги, вовсе и не связанные с вашим Орденом, или поводом послужила… – он на несколько мгновений задумался. – Ну, скажем, ревность? Что там за история с его невестой? Может быть, помолвку расторгли вовсе не из-за его страсти к игре? – предположил Юкио Хацуми. – Или, – продолжил он, – Строганов мог и сам уничтожить бумаги перед тем, как в последний раз выйти из дома…

– То есть, ты полагаешь, что он сам мог оказаться предателем?!

– Вполне возможно, – согласился японец. – А потом его просто-напросто устранили за ненадобностью.

– Но тогда зачем ему понадобилось устраивать в своем кабинете такой беспорядок?! – рассуждал я вслух. – Почему окно оказалось распахнутым?

– Ветер, – пожал плечами мой золотой дракон.

– Не очень-то убедительно, – засомневался я. – Скорее всего, злоумышленник каким-то образом завладел ключом от кабинета покойного, потому и проник в него практически без труда. Правда, здесь налицо явный сговор с кем-то из слуг, иначе как бы ему удалось проникнуть в дом незамеченным!

– Возможно, он был знаком с хозяевами, – предположил Кинрю, но тут же оговорился: – Если, конечно, Яков Андреевич, ваша гипотеза верна.

– Он мог прийти на похороны, попрощаться с покойным, а заодно и заглянуть в кабинет, – эта догадка показалась мне наиболее вероятной. – Что-то помешало ему уйти через дверь, могло случиться, что он услышал шум в коридоре и во избежание бессмысленного риска удалился через окно, так и оставив дверь закрытой на ключ.

Кинрю размышлял разумно, и я признавал, что в логике ему не откажешь, достаточно было вспомнить, как он играет в шахматы или в вай ки. Но, так или иначе, я все равно продолжал считать, что Строганов стал жертвой вероломства одного из братьев. Что мог искать злоумышленник в его кабинете? У него ведь не было ни денег, ни драгоценностей! Только одни долги! Так кто мог на них позариться? Хотя, кто знает, возможно, Виталий был замешан в чем-то еще. Очень бы хотелось узнать, во что же именно?

Кинрю я противоречить не стал, но все-таки, для начала, решил настоять на своем и проверить ту версию, которая мне не давала покоя. Не построишь «духовного храма» вместе с предателем и убийцей! Потому я и считал это свое расследование одним из самых важных!

– Вот именно к невесте-то я и отправлюсь в первую очередь, – сообщил я ему.

– К чьей невесте? – на пороге гостиной стояла Мира, прикрывая дверь за собой. Она уже успела переодеться в лиловое сари. Руки ее были унизаны золотыми браслетами, один из которых был выполнен в форме индийского кадуцея, магического жезла, обвитого змеями.

– Ныне покойного Строганова, – ответил я.

– К Анне Аксаковой? – переспросила она.

Теперь настал мой черед удивляться, поскольку Мире я ее имя не называл.

– Откуда ты об этом узнала?

– Так ведь она – моя подруга, – невозмутимо ответила индианка.

– Что же ты раньше молчала? – воскликнул я. Мне и в голову не приходило, что у Миры в свете могут появиться подруги. Я, как всегда, ее недооценивал.

– А вы меня, Яков Андреевич, и не спрашивали, – из – рекла она с видом оскорбленного собственного достоинства.

– Каюсь, – смутился я. – Так я могу рассчитывать на тебя?

– Что вы имеете в виду, Яков Андреевич? – Мира сделала вид, что не понимает, чтобы побольше раззадорить меня. Она присела на оттоманку и откинулась на подушки. Иногда у нее побаливала спина вследствие перенесенных ею на родине страданий.

Я же прикинулся, что не понял ее игры:

– Ты не могла бы меня представить Аксаковой?

– Пожалуй, – на мгновение Мира смолкла, притворившись, что серьезно раздумывает над моим предложением. – Могла бы, – наконец-то выговорила она. – Кстати, сегодня Анечка приглашала меня к обеду, – девушка по-заговорщически улыбнулась, змеи на ее кадуцее загадочно поблескивали в свете камина, который был предусмотрительно разожжен, как только повеяло прохладой.

Как тут было ни возблагодарить Господа Бога за ниспосланную удачу. И невольно мне на ум пришли слова из псалма, которые я и прошептал к удивлению присутствующих:

«Ибо знает Господь путь праведных, а путь нечестивых погибнет».

– Она никогда не говорила тебе о своем женихе? – оживленно поинтересовался я.

– Что-то припоминаю, – наморщила Мира высокий лоб. – Кажется, он оказался chevalier d' industrie!

– Мошенником? – я не поверил своим ушам.

– Точно не знаю, – призналась Мира. – По-моему, это как-то связано с картами.

– Возможно, речь шла всего лишь шла о карточном долге?

– Утверждать не берусь, – индианка развела ухоженными руками. – Аня не любит об этом говорить. Вероятно, вы правы.

Я покинул своих друзей для того, чтобы провести несколько часов, уединившись в любимом кабинете. В полумраке своей почти что отшельнической кельи мне думалось яснее. Однако я решил на некоторое время отвлечься от мыслей, касающихся моего расследования, и заняться одним из философских трудов Сен-Мартена, который мне до сих пор недосуг было изучить. Но голова моя была всецело занята Виталием Строгановым, его трагической смертью и записями, сделанными им на часах. Я возлагал большие надежды на Английский клуб и господина Л., если, конечно, мои соображения соответствовали истине, и буквы, нацарапанные на крышке, означали конкретных лиц. Особенно меня интересовало, приходился ли он Виталию заимодавцем? Я полагал, что господин этот мог бы мне поведать прелюбопытнейшие вещи!

В дверь постучали, и в тот же миг мой взгляд невольно остановился на циферблате фарфоровых часов. Подумать только, ведь я и не заметил, как быстро пролетело время!

– К вам можно? – услышал я нежный голос Миры, затем позволил:

– Войдите!

Дверь приоткрылась, и на пороге возникла черноокая ин – дианка.

Выглядела она обворожительно: короткий глухой жакет из темно-синего бархата в обтяжку, с длинными, узкими рукавами, окаймленными кружевными манжетами, выигрышно подчеркивал изгибы ее фигуры, в глубоком вырезе с высоким гофрированным воротником виднелись смуглые прелести дочери диких джунглей, нитка розового жемчуга украшала лебединую шею. Волосы Миры были убраны кверху, разделены побором и распущены вдоль висков по плечам длинными локонами, перехваченными местами такими же нитками жемчуга, что и на шее. Перкалевая юбка, пышно украшенная блондами, покачивалась в такт изящным шажкам. Я не встречал еще ни одной женщины, умеющей столь грациозно ходить. Левое запястье индианки было стянуто узкой бархатной лентой в виде браслета с миниатюрным замком из чистого золота. На браслете сверкал прозрачный большой сапфир, в прошлом гордость самой Калькутты.

Ручками в шелковых перчатках Мира сжимала вязаную су – мочку.

Мне невольно подумалось, что не зря меня в столичном свете величают любителем экзотов. Есть на то особенная причина!

– Яков Андреевич, вы еще не готовы? – ужаснулась она, как только увидела мой халат.

Я едва не хлопнул себя по лбу, потому как позабыл о званом обеде. Ничего не скажешь, хорош сыщик!

– Я мигом, – пообещал я ей, и она послушно вернулась в холл, дожидаться, пока я выйду. Мне пришлось наспех переодеться в длинные панталоны до щиколоток, ослепительно белую рубашку с крахмальным воротником, который неприятно кололся, впиваясь в подбородок, повязать вокруг шеи батистовый галстук бантом, обрядиться в короткий жилет из пике цветочками с двумя рядами серебряных пуговиц, а потом и во фрак с завышенной талией. Пришлось набросить поверх него и походный серый сюртук.