Росс понимающе кивнул.
– Нужен разведывательный полет. Дорога каждая секунда… Внизу ждут помощи.
«Это ты мог бы не объяснять», – подумал Грант. Мысли бежали торопливо, и тревожное предчувствие сжимало сердце. Наступил тот момент, когда он должен был рисковать жизнью товарищей во имя спасения других людей, и, хотя он знал, что двух решений здесь быть не может, мозг лихорадочно искал другой выход и не находил его. Выхода не было.
«Времени нет, в этом ты прав, дорогой мой математик. Но мне страшно не хочется посылать вас в этот незнакомый и оттого опасный мир. А не посылать вас я не могу, потому что сам идти вниз не имею права и оставить тех троих с «Могиканина» тоже не имею права, хотя, казалось бы, решение должно быть однозначным. И не объяснить всего этого вам, потому что как человек я без колебаний пошел бы вниз: это в крови у каждого из нас – спешить на помощь к товарищу, но как командир я обязан думать еще и о цели экспедиции, и о вашей безопасности, и о многом другом, о чем вы даже не догадываетесь: о том, что я знаю каждого и мне страшно рисковать вами, вашими жизнями. Не своею…»
– Так, – сказал Грант. Незнакомое ранее выражение нежности промелькнуло на его лице, когда он посмотрел на Реута, промелькнуло так быстро, что его заметил только внимательный Росс. – Другие мнения есть? Я так и думал. Вниз пойдут Умбаа и Вихров. Подготовкой займусь сам. Иван, продолжай зондировать атмосферу, попробуй изменить программу входа. Что-то здесь не так.
Росс молча сел в кресло.
Умбаа прицелился: десантолет вошел в вираж послушно, как собственное тело, подчиняясь приказам. Впечатление гармонии полета вселяло уверенность, и Умбаа почувствовал какой-то азартный восторг, словно перед схваткой с могучим, но уязвимым врагом.
Атмосфера планеты была плотнее земной и казалась насыщенной взвешенной пылью или парами металла. Она не только рассеивала лучи светила по-иному: цвет неба постепенно менялся от густого коричневого в сторону желтых оттенков, – но и вообще почти не позволяла вести визуальных наблюдений за поверхностью.
– Не отклоняйся, – бросил озабоченный Вихров, следя за курсографическим вычислителем. Трансгал сопровождал их лучом лазера, направленным в то место на поверхности планеты, где зонд обнаружил радиоэхо, похожее на отражение от крупного металлического предмета, и отклониться от этого указателя на доли градуса означало уйти от предполагаемой точки посадки на десятки километров.
Океаны, приближаясь, розовели, и становилось понятным, что вода в них, если это вода, конечно, будет турмалинового или сиреневого цвета. Планета превратилась в глубокую дымную воронку с поднимающимися вверх краями. И в этот момент впервые дала о себе знать посторонняя сила.
Десантолет вдруг положило набок и с необыкновенной легкостью поволокло в сторону от лазерной трассы. Автопилот отреагировал на это полным «выхлопом» двигателей, и чудовищный рывок не смогли погасить даже поглотители инерции: Умбаа ударился о подлокотник кресла, Вихрова бросило на аппаратную стойку.
Движение в сторону замедлилось. Невидимый поток энергии двигателей рвал в клочья полосы синего дыма, воздух стегали длинные радужные нити электрических разрядов. Десантолет медленно восстанавливал равновесие; огни на пульте уходили в зеленую гамму.
– Поле… корабль в поле… – сообщил координатор. – Неизвестное силовое поле сносит корабль… Сбои в генераторах защиты…
Десантолет продолжал опускаться, но очень медленно. Его все еще сносило, и указующий лазерный луч он давно уже потерял. С высоты восемнадцати километров материк, достаточно хорошо видимый в оранжевом свете звезды, оказался не только неровным и неоднородным. На самом деле это был один гигантский горный хребет, теряющийся в дымном мареве за горизонтом.
– Как далеко мы отклонились от цели?
– Километров на сто – сто двадцать.
– Ну, это терпимо.
Умбаа прикусил губу.
– Кстати, командир предупредил, что если мы обнаружим жизнь… ну, ты понимаешь, разумную жизнь, конечно, то немедленно стартуем обратно. Тихонов в своем сообщении упомянул какой-то Город…
– Я помню. Да, если здесь вмешался чужой разум…
– «Ветвь-один», «Ветвь-один», – пробился в динамиках голос Гранта, и виом воспроизвел его мерцающее лицо. – Что случилось?
– Неизвестное силовое поле сносит корабль к полюсу. Параметры поля автоматом не фиксируются.
– Помните о предупреждении Тихонова. В случае непредвиденных осложнений немедленно возвращайтесь.
– «Ствол», вас понял, – ответил Умбаа. Лоб его заблестел от пота: он продолжал контролировать действия координатора и отвлекаться не решался.
На высоте пяти километров Вихров вдруг заметил под десантолетом неровный черный круг, принятый им сначала за дыру в коре планеты. Он замычал и показал Умбаа большим пальцем вниз.
При увеличении черное пятно на экране распалось на какие-то полускрытые тени, глубокие ущелья и крутые возвышенности. Динамики внешнего радиоприема внезапно зашелестели, запульсировали, шорох тысяч невидимых крыльев заполнил рубку, прозвучали отдельные вскрики, свисты, скрип, снова долгий, тягучий шелест и вздохи, и координатор доложил:
– Корабль в потоке радиоизлучения, диапазон десять – две тысячи сто мегагерц.
– Город! – прошептал Вихров. – Это же Город!..
– Еще неизвестно, – остудил его Умбаа. – Радиоволны могут излучаться и в результате естественных природных процессов.
Вихров только отмахнулся, жадно рассматривая поверхность планеты при максимальном увеличении, будто хотел тут же увидеть и ее обитателей.
Десантолет наконец опустился настолько, что удалось разглядеть загадочный черный объект. При тщательном рассмотрении он вовсе не походил на город в общепринятом понимании. Он представлял собой объемную фигуру диаметром около сорока километров, что-то вроде плоскогорья с обрывистыми склонами, но плоскогорья не сплошного, а как бы раздробленного, потрескавшегося на куски неправильной формы.
– Такыр, – только и сказал обескураженный Вихров.
Умбаа хмыкнул, но возражать не стал.
Через несколько минут Город скрылся за горизонтом, и наступил ответственный момент посадки. Посторонняя сила больше не действовала на земной корабль. То ли потому, что скорость его упала, то ли по другой причине. Но Умбаа на всякий случай увеличил потенциал защитного поля до максимума, ожидая какой-нибудь очередной каверзы со стороны загадочной планеты.
Десантолет тяжеловесно развернулся в воздухе, выдвинул посадочную гармонику и грузно спружинил на фиолетовую почву возле группы низких, изъеденных временем скал.
Еще некоторое время Умбаа напряженно прислушивался и всматривался в чужой, непривычный ландшафт, но тишина не взрывалась, до неблизкого расплывчатого горизонта синеватая порода плато была пустынна. Только дымные столбы то здесь, то там нарушали ее безмолвное спокойствие.
Умбаа расслабился, скинул капюшон скафандра и в это время заметил прямо под лиловым яйцом тусклого светила неподвижно парящую гигантскую белесую… паутину! Она была огромна: дальний край ее терялся в желтой дымке неба – и занимала площадь не менее чем в несколько квадратных километров. Висела она совершенно спокойно, ни на что видимое не опираясь, и это холодное спокойствие непонятного феномена вселяло настороженность и тревогу.
Умбаа наблюдал за ней с час, пока они с Вихровым готовили к походу куттер, но паутина, вернее сказать, сеть, связанная из «канатов» толщиной в туловище человека, с ячейками от десяти до двадцати метров, парила неподвижно, и Умбаа в конце концов махнул на нее рукой, сообщив едва слышимому и совсем невидимому Гранту о своих находках.
Вихров выпустил из корабля дистанционные механоматы – рабочие руки исследовательского комплекса, имеющегося на каждом десантолете, и некоторое время следил, как они работали неподалеку от корабля. Это были геолого-разведывательные автоматы: один из них посверкивал лазерным лучом – делал спектр-анализы, а другой вдруг задрожал и ушел в почву, только суставчатая антенна его продолжала торчать из-под слоя взрыхленной породы.
