– Ну-ну, Джуффин. Зачем мне ваши тайны? У меня своих хватает, – усмехнулся сэр Кофа, закрывая за собой дверь.
– Вы отослали его, потому что… – осторожно начал я.
– Поэтому, поэтому. Не задавай дурацких вопросов. Заниматься Истинной магией в присутствии посторонних… Сэр Маба Калох может позволить себе такую роскошь, а я – нет. Ты – тем более. А без Истинной магии мы только убьем нашего бравого капитана. Во-первых, это было бы несправедливо, а во-вторых, он наверняка может кое-что рассказать. В общем, так, Макс. Пока просто наблюдай за мной. С тобой никогда не знаешь, чем дело закончится. Если почувствуешь, что можешь мне помочь – действуй. Нет – лучше не выпендривайся.
Джуффин вздохнул, засучил рукава и принялся аккуратно постукивать кончиками пальцев – нет, не по перламутру, по воздуху. Пальцы останавливались буквально в миллиметре от пояса. Его движения завораживали, так что я, кажется, задремал, невзирая на очевидную важность происходящего…
Я спал, и мне снилось, что я – капитан Гьята. Мне было очень паршиво, поскольку я догадывался, что сейчас случится. Этот странный старик, Почтеннейший Начальник какой-то фиговины, хотел мне помочь, но я-то знал: стоит ему прикоснуться к Поясу (в моем новом сознании пояс был именно Поясом, с большой буквы), стоит ему прикоснуться к Этой Вещи с намерением снять ее, как я умру. И смерть моя будет хуже, чем просто смерть, она будет бесконечно долгим, мучительным умиранием.
– Джуффин, – я еле ворочал языком, мучительно преодолевая дрему, – не нужно ничего делать. Мы убьем его, что бы вы там ни придумывали. Я знаю!
– Это не ты знаешь, Макс, – спокойно сказал Джуффин. – Это капитан Гьята знает. А он знает лишь то, что ему сказали. Следовательно, это может и не быть правдой. Спокойно, парень, не увлекайся так сопереживанием. Опасная штука!
И руки Джуффина наконец прикоснулись к поясу.
Тяжелая темная волна боли накрыла меня с головой. Это была не просто боль, это была смерть. Какой дурак сказал, что смерть приносит успокоение?! Смерть – это тошнотворная беспомощность и бесконечная боль тела, раздираемого на мелкие кусочки острыми зубами прожорливой вечности. Во всяком случае, смерть капитана Гьяты была именно такой.
«Но я – не капитан Гьята» – подумал кто-то рядом со мной. Да нет же, не «кто-то», а я сам так подумал. Я, Макс, живое человеческое существо, а не один из жестких волокнистых лоскутов тела несчастного ташерского капитана. Осознание этого нехитрого факта сулило избавление.
Чужие ощущения уходили, а собственные возвращались ко мне медленно и торжественно, словно бы лениво пританцовывая под болеро Равеля. Видеть, дышать, осязать собственной задницей жесткое сиденье кресла – как же это было здорово! Одежда промокла насквозь, но даже это казалось мне чудесным событием. Была такая дурацкая фраза: «Мертвые не потеют»… Я улыбнулся.
Джуффин поднялся с корточек и изумленно посмотрел на меня. Проклятый перламутр шмякнулся на ковер.
– Ты в порядке, Макс?
– Сейчас разберусь. А капитан? Он умер?
– Нет. Ты его спас.
– Я? Спас?! Грешные Магистры, каким образом?
– Ты взял на себя половину его боли. А половину крепкий человек вполне способен пережить. Никогда не видел такой странной штуки. Пояс… он притворялся, Макс! Представляешь? Притворялся, как хитрый живой человек. И когда я поверил, что он уже безопасен… В общем, тебе все понятно.
Я устало кивнул. Голова кружилась, мир не то чтобы уходил от меня, но дрожал, как студень. Голос Джуффина доносился откуда-то издалека.
– Ну-ка глотни своего любимого зелья.
В моем рту начался праздник: Джуффин поил меня бальзамом Кахара, а это означало, что сейчас я буду в полном порядке. Мир действительно прекратил дрожать, хотя обычной бодрости я по-прежнему не испытывал.
– Вам досталось поровну, но капитан, пожалуй, начнет функционировать еще нескоро, – заметил Джуффин. – Ничего, сейчас отдадим его сэру Абилату, к утру, глядишь, и оклемается. Думаю, все станет гораздо проще, когда наш бравый капитан начнет говорить. Кстати, Макс, теперь ты можешь себе представить, что случится с тем безумцем, который решится хорошенько поколдовать с серьгой Охолла в ухе. Помнишь, ты спрашивал, чего они боятся? Ну что ж, нет лучшего ответа на любой вопрос, чем хорошая практика… Но какой ты все-таки молодец!
– Я не молодец, а жертва обстоятельств, – вздохнул я. – У меня же не было выбора – спасать этого беднягу или нет. Я и сообразить-то ничего не успел. Вот если бы я сам все это проделал…
– «Сам», «не сам»… Это все бесполезная философия, – махнул рукой Джуффин. – Если уж ты это сделал, значит, сделал. Вот что важно. А соображать совершенно не обязательно. Сделал – значит, можешь. Можешь – значит, молодец. Я достаточно просто выражаюсь?
– Достаточно. Дайте еще бальзаму, а то будет вам труп великого героя как раз к ужину. Сможете добавить в свой салат из вяленых Магистров.
– Держи, только не увлекайся. – Джуффин протянул мне бутылку. – Слушай, до тебя же, наверное, так и не дошло! Теперь это зелье можно купить чуть ли не в любой лавке, поскольку для его приготовления требуется всего лишь восьмая ступень магии. Я не догадался тебе сказать.
– Вот теперь я точно не умру! – улыбнулся я. – Теперь меня никто не сживет со света! Моя жизнь наконец-то обрела смысл. Я буду выпивать бутылку бальзама в день и познаю счастье.
– Узнаю старого доброго сэра Макса, – обрадовался Джуффин. – А то сидела тут какая-то бледная тень. И все же, думаю, тебе надо отдохнуть. Иди домой, попробуй уснуть или хоть так поваляйся. До утра мы как-нибудь справимся.
– Уйти и упустить все самое интересное? Нашли дурака!
– Не будет этой ночью ничего интересного, Макс. Мы с Кофой разнюхаем, что сможем, и подождем, пока очнется капитан Гьята. Я уже и Меламори отпустил, и Лонли-Локли сразу после обыска в порту домой отправится. И Мелифаро отпущу, как только он сообщит мне имя нашего мертвого приятеля. А тебе сейчас полагалась бы целая дюжина Дней Свободы от забот, если бы не это грешное дело. Смерть – достаточно уважительная причина, а ты сегодня почти умер, что бы ты сам об этом ни думал. В общем, марш домой! Это – приказ. Встать-то можешь?
– После трех глотков бальзама? Да я сплясать могу, – самоуверенно завил я.
Встал… и тяжело осел на ковер. Ноги у меня все еще имелись, но повиноваться они отказывались.
– Вот видишь, – вздохнул Джуффин. – Ну, давай я тебе помогу.
– Странно, я себя так хорошо чувствовал, пока не встал, – жалобно сказал я, опираясь на его плечо. – А теперь не человек, а мешок дерьма какой-то.
– Ничего, это пройдет очень быстро, – успокоил меня шеф. – К утру будешь в полном порядке. Приходи в полдень, ладно?
– Разумеется. Я могу и раньше.
– Раньше не нужно. Из меня плохая сиделка. Ненавижу возиться с болящими.
Джуффин с облегчением выгрузил меня на заднее сиденье служебного амобилера. И я отправился домой.
Вылез из амобилера я уже самостоятельно. И без особых усилий добрался до собственной гостиной. Не так уж плохи были мои дела, судя по всему. Немного подумав, я послал зов в «Сытый скелет». К приходу курьера как раз успел доковылять до ванной. Пришлось возвращаться. Скорость передвижения, увы, не впечатляла.
Но через час я был в полном порядке. Скинул с себя мокрую от пота одежду, искупался, поел. Недомогание постепенно превратилось в приятную усталость, так что я пополз в спальню. Заснул еще до полуночи. Тоже мне, «ночной человек»!
Мой сладкий сон снова был со мной. Меламори появилась в оконном проеме, постояла там немного и подошла ближе. Я попробовал пошевелиться. Как всегда в этих чудесных снах, мне удалось только чуть-чуть приподняться, опираясь на подушку. Меламори подошла еще ближе и уселась рядом со мной. Я поднял руку и попытался обнять свое сновидение. Оно не возражало.
Уж не знаю, давешнее ли неприятное приключение было тому виной или солидная порция бальзама Кахара прибавила мне сил, но на сей раз тяжелое непослушное тело с горем пополам выполняло мои команды. Когда видение Меламори оказалось под моим одеялом, я мысленно поздравил себя с победой.
