Альберто уже пошел в сторону дома, когда по радио, прервав программу, сообщили, что шофер Марухи умер в частном автомобиле, который вез его в больницу «Кантри». Вскоре на место происшествия приехал журналист Гильермо Франко, заведующий редакцией криминальной хроники на радио «Караколь». Услышав о стрельбе, он кинулся туда, но застал на месте только брошенный автомобиль. Гильермо подобрал с шоферского сиденья несколько осколков стекла и окровавленный клочок сигаретной бумаги и положил их в прозрачную коробочку, на которой были написаны номер и дата. Коробочка в тот же вечер пополнила богатую коллекцию криминальных трофеев, которую Франко собрал за годы работы в отделе.
Полицейский проводил Вильямисара до дома, расспрашивая о том, что, по его мнению, могло бы помочь следствию, однако Альберто отвечал рассеянно, думая лишь о том, какие томительно долгие, тяжелые дни ждут его впереди. Прежде всего нужно отдать распоряжения Андресу. Пусть занимается людьми, которые будут к ним приходить, а ему нужно срочно сделать несколько телефонных звонков и собраться с мыслями. Альберто удалился в спальню и позвонил в президентский дворец.
У него были прекрасные отношения с президентом Сесаром Гавирией, не только на политическом, но и на личном уровне. Президент считал Вильямисара человеком импульсивным, но добродушным и думал, что он даже в самых тяжелых обстоятельствах способен сохранять хладнокровие. Поэтому Гавирия был изумлен, когда Альберто, с трудом сдерживаясь, сухо сообщил, что его жену и сестру похитили, и добавил без обиняков:
– Вы в ответе за их жизнь.
Сесар Гавирия умел, когда надо, проявить жесткость. Сейчас как раз был такой случай.
– Я вам так скажу, Альберто, – лаконично ответил он, – мы сделаем все необходимое.
И так же холодно добавил, что немедленно поручит заняться этим своему советнику по безопасности Рафаэлю Пардо Руэде, который будет постоянно держать его в курсе происходящего. Развитие событий подтвердило, что решение было правильным.
Журналисты валом повалили в дом Вильямисара. Альберто знал, что тем заложникам, которых захватывали раньше, было позволено слушать радио и смотреть телевизор. Поэтому он выступил с обращением, в котором потребовал уважения к Марухе и Беатрис, заявив, что эти две достойнейшие женщины не имеют никакой связи с политикой и что отныне он посвятит все свое время и силы их освобождению.
Одним из первых к Вильямисару приехал генерал Мигель Маса Маркес, директор Государственного департамента безопасности, проводившего официальные расследования в случае похищения людей. Генерал заступил на этот пост семь лет назад, еще при Белисарио Бетанкуре; затем продолжал работать при Вирхилио Барко, а недавно и новый президент, Сесар Гавирия, подтвердил его полномочия. Это была беспрецедентная живучесть, ведь на таком посту на тебя валятся все шишки, тем более в тяжелейшие времена, когда государство объявило войну наркомафии. Среднего роста, крепкий, словно отлитый из стали, с бычьей шеей, какая часто бывает у военных, генерал был молчуном, но в кругу друзей отводил душу: короче, это была истинно крестьянская натура. Впрочем, что касается работы, то тут он всегда придерживался четкой линии, без нюансов. Война с наркомафией была для него личным делом, и воевал он с Пабло Эскобаром не на жизнь, а на смерть. Тот отвечал ему тем же. Эскобар израсходовал две тысячи шестьсот килограммов динамита, устроив одно за другим два покушения на генерала Масу. Такого больше не удостаивался ни один из врагов наркобарона. Маса Маркес оба раза остался цел и невредим, он приписывал свое спасение Младенцу Христу. Эскобар, кстати, тоже считал чудом Богомладенца тот факт, что Маса Маркес до сих пор его не убил.
Президент Гавирия всегда настаивал на том, чтобы вооруженные силы не предпринимали попыток освободить заложников без предварительной договоренности с их родственниками. Однако на политической кухне много судачили о том, что между президентом и генералом Масой существуют серьезные разногласия по данному поводу. Вильямисар решил подстраховаться.
– Хочу сразу предупредить: я против силовых операций, – сказал он генералу Масе. – Дайте мне гарантию, что их не будет. А если вдруг возникнут идеи на эту тему, то вы обязательно посоветуетесь со мной.
Маса Маркес согласился. А в конце долгого, весьма информативного разговора приказал поставить телефон Вильямисара на прослушивание: на случай если вдруг похитители попытаются связаться с ним ночью.
В тот же вечер Рафаэль Пардо сообщил Вильямисару, что президент назначил его посредником между правительством и родственниками заложниц. Соответственно только он уполномочен делать официальные заявления по поводу происходящего. Оба понимали, что похищение Марухи – хитрый ход наркомафии, которая рассчитывает надавить на правительство через сестру Марухи Глорию Пачон. И решили не строить больше домыслов, а перейти к действиям.
Колумбия не подозревала о том, какое важное место она занимает в мировом наркотрафике, пока наркобароны не вошли в большую политику через заднюю дверь: сперва приобретая все большее могущество благодаря коррупции, а затем решив напрямую удовлетворить свои политические амбиции. В 1982 году Пабло Эскобар предпринял попытку внедриться в движение Луиса Карлоса Галана, но тот вычеркнул его из партийных списков и разоблачил во время пятитысячной демонстрации в Медельине. Эскобар, правда, все равно вошел в палату представителей, заняв освободившуюся вакансию в крайнем крыле правящей либеральной партии. Но обиды не забыл и развязал против государства смертельную войну. Особенно ненавистно было ему движение «Новый либерализм». Представитель этого движения Родриго Лара Бонилья, назначенный министром юстиции в правление Белисарио Бетанкура, был застрелен на улице Боготы наемным убийцей-мотоциклистом. Его преемника Энрике Парехо киллер преследовал аж до Будапешта и там все-таки выстрелил в него в упор, но убить не смог. 18 августа 1989 года Луис Карлос Галан, которого охраняли восемнадцать телохранителей, был расстрелян из автомата на площади городка Соача, в десяти километрах от президентского дворца.
В основном война была развязана из-за того, что наркоторговцы страшно боялись экстрадиции в Соединенные Штаты Америки, где их судили бы за преступления, совершенные на американской территории, и дали бы гигантские тюремные сроки. Так, колумбийского наркоторговца Карлоса Лейдера, выданного в США в 1987 году, посадили на сто тридцать лет! Экстрадиция стала возможной благодаря договору, заключенному в правление Хулио Сесара Турбая, впервые разрешившего выдачу колумбийских граждан другим государствам. Президент Белисарио Бетанкур прибегнул к экстрадиции нескольких преступников после убийства Лары Бонильо. Наркомафия пришла в ужас от того, что у Америки такие длинные руки, и сообразила, что надежнее Колумбии для нее места нет, лучше скрываться в собственной стране, чем за рубежом. Юмор ситуации заключался в том, что для спасения собственной шкуры бандитам приходилось искать помощи у государства. Они и попытались ее получить не мытьем, так катаньем: с одной стороны, устроили беспощадный террор, нападая на всех без разбору, а с другой – заявили о своей готовности сдаться правосудию, вернуть в страну капиталы и вложить их в национальную экономику, лишь бы избежать экстрадиции в США. А надо сказать, что наркобароны уже представляли собой вполне реальную, хотя и теневую власть. В народе их прозвали Невыдаванцами, а девизом для них служили слова Эскобара: «Лучше могила в Колумбии, чем камера в Америке».
Бетанкур вступил в войну с наркомафией. Его преемник Вирхилио Барко вел ее еще более ожесточенно. Вот какой была ситуация, когда в 1989 году Сесар Гавирия, руководивший избирательной кампанией Луиса Карлоса Галана, стал кандидатом в президенты после его гибели. В ходе своей избирательной кампании Гавирия защищал принцип экстрадиции как совершенно необходимый механизм укрепления законности и объявил о своей готовности применить новаторскую стратегию в борьбе с наркоторговлей. Идея была проста: те, кто отдастся в руки правосудия и сознается в преступлениях (хотя бы в некоторых!), взамен получат возможность отсиживать срок на родине. Однако Невыдаванцы остались не удовлетворены формулировкой указа. Эскобар требовал через адвокатов безусловного отказа от экстрадиции и настаивал на том, чтобы признание вины и выдача сообщников не были обязательными. Кроме того, Эскобар добивался гарантий безопасности как для заключенных в тюрьме, так и для их родственников и приверженцев на свободе. Пытаясь террором и одновременно переговорами выкрутить руки правительству, он устроил целую серию похищений журналистов. За два месяца были похищены восемь человек. Так что исчезновение Марухи и Беатрис, судя по всему, являлось очередным витком зловещей эскалации насилия.
