Светлоликий заметил плачевное состояние своего слуги и вновь раздраженно щелкнул пальцами, генерируя Оживляющую Волну. Патриарх снова задышал, непроизвольно рванув на горле тунику, а вокруг вскипела жизнь. Очнулись поникшие в вазе цветы, вновь затрепыхались ощипанные куриные тушки на храмовой кухне. Бог не любил экономить и дозировать силу, он предпочитал давить и поражать мощью. Такие характеры есть и среди смертных – например, любители до хруста пожимать руку своему оппоненту.

– Благодарю, Великий… – склонил голову Патриарх, пряча резко покрасневшие белки глаз с лопнувшими сосудами. Передоз лекарства штука также не полезная, бывало и такое, когда от избытка маны людей буквально разрывало в кровавое облако.

Светлоликий милостиво кивнул:

– Живи, червь. Что там у нас с армией борцов со скверной, сколько последователей Света сможете поднять для зачистки Мертвых Земель?

Патриарх удивился:

– Так ведь сколько угодно! Среди нашей паствы более сорока миллионов Неумирающих. Из них около тридцати миллионов активных, возносивших молитву в последний месяц. Плюс коренные жители и многочисленные светлые создания, населяющие этот мир. Достаточно лишь одной вашей воли, подкрепленной Очками Веры для Неумирающих и толикой Божественной Силы для всех остальных.

Светлоликий поморщился. Делиться силой он не любил, стоило его внутреннему сосуду опустошиться хоть на волос – бог тут же начинал чувствовать себя уязвимым. Быть может, именно этой крохи не хватит для защиты в случае неожиданного нападения. Хочешь не хочешь, а двадцать семь реинкарнаций из кого угодно сделают параноика.

С Очками Веры тоже не все так просто. Они очень даже конечны, миллионные армии ими не проспонсировать. Да, благодаря тому, что он немного внимания уделял наградам прихожан, предпочитая наблюдать, как его жрецы тратят свой ресурс, поднакопился весомый запасец. Хватит на возведение двух сотен жрецов на высший, десятый круг.

Это очень весомый аргумент, в особенности пока он спрятан в рукаве, а не засвечен и выложен на стол. Нет уж, размазывать такое богатство тонким слоем по сотне тысяч Неумирающих – обойдутся! Бессмертные твари и безумный мир! В прошлых воплощениях достаточно было одного вскользь брошенного взгляда, чтобы целые города, с песней и блаженной улыбкой на устах, добровольно восходили на костер. Здесь же – нужно платить, да еще твой дар пристально осмотрят со всех сторон, просчитают на непонятных к-а-л-ь-к-у-л-я-т-о-р-а-х, а затем брезгливо отбросят в сторону и пойдут дальше, выбирая лучшее предложение на рынке.

Ну ничего, придет смертушка и все расставит по своим местам!

Дождавшись, пока чело Светлоликого покинет тень тяжких дум, Патриарх продолжил:

– Сторонников Темных на порядок меньше. А вот всяких тварей у них в разы больше нашего, оно и понятно: молодой мир кишит нечистью. Хватит ли у Павшего сил призвать их на защиту – неизвестно.

Светлоликий презрительно отмахнулся:

– Зародыш бога! Сколько ему там стукнуло – два, ну три года. Да я в любом из воплощений задницу дольше чесал, чем он на свете прожил. В одной только Мейоле провел двенадцать тысяч счастливых лет, пока Светило планетной системы не взорвалось от катаклизма. Знаешь, когда несколько миллиардов разумных умирают с мыслью о покаравшем их боге Солнце… Тогда я чуть было не перешел на уровень Творца, не хватило какой-то мелочи, какого-то крохотного ключика, отпирающего Двери Ведущие Ввысь…

Бог замолчал, задумавшись, а Патриарх, почтительно склонившись, обтирал его холеные руки мягким полотенцем. Наконец Светлоликий очнулся:

– Армию набирай при помощи правильных слов, изворотливой мысли и желанного всеми золота. Это ресурс восполнимый и его в достатке. Пантеон вмешается только в крайнем случае, все должно быть сделано руками стада. Слишком уж все шатко на весах небесного равновесия, оно всегда болеет за слабейшего. В такой ситуации никогда не знаешь ответной реакции на свои действия. Убьешь самолично темного героя-одиночку, а взамен появится полководец, ведущий за собой армии. Рисковать нельзя!

Бог прислушался к своему Алтарю – полон, под завязку. Лишняя мана сливается жрецам для демонстрации чудес и борьбы с нечистью. Усмехнувшись, Светлоликий зачерпнул дармовой силы и огляделся по сторонам. Вот, это подойдет. Сосредоточив внимание на медной статуе воина, охранявшей широкий проход в личные покои, бог одним давлением сырой маны надавил на атомарную структуру вещества, тасуя электроны, протоны и нейтроны. Статуя поплыла, раскаляясь, уменьшаясь в размерах, а заодно начиная изрядно излучать в гамма-диапазоне.

Минута заметного напряжения, температура в зале ощутимо подскочила. Затем Светлоликий резко выдохнул и зачерпнул из Алтаря еще раз, теперь уже до дна. Не рассчитал он, пришлось залезть в личный резерв. Останавливаться при трансмутации нельзя, может знатно бабахнуть, а энергии в процессе сумасшедшие, на уровне солнечной плазмы.

Натянув на лицо беззаботную маску, приказал жрецу:

– Забирай! Тут около тонны золота, отпечатай монеты, в счет оплаты наемникам для будущего рейда.

Честно говоря, золотишко получилось так себе, нестабильное, с периодом полураспада в сто восемьдесят шесть суток. Ну да не его заботы, наоборот, легче будет клады и ухоронки обнаруживать, если знать, что и как искать…

Тихий зуммер вызова заставил меня отвлечься от зрелища укрощаемого посоха и перефокусироваться на внутренний интерфейс, который словно новогодняя елка, мерцал многоуровневыми меню, статусами и чат-боксами. Киборг, блин…

Кодами доступа к аудиосессии владел лишь ближний круг – вынужденная защита от попрошайничества, рекламного спама и читерских фишек, когда во время боя противник забивает тебе все входящие каналы лавинообразным потоком бесполезного инфомусора.

– Глеб, через шесть минут утренняя планерка, опаздываешь. Твоя тарелка оливье уже на месте!

Мой едва слышный стон утонул в переливистых колокольчиках эльфийского смеха:

– Сам виноват, Глебка, прикормил девчонок золотом – теперь жуй да нахваливай! Кстати, от одной из служанок поступила просьба о самовыкупе контракта. Не знаю, кто шепчет ей в уши – формально такого закона нет, и мы не обязаны идти навстречу, однако персонал замка явно перевозбужден и ждет нашего решения. Предлагаемая сумма выкупа – семьдесят три желтяка и горсть мифрила – почти в два раза больше, чем заплачено по факту найма. Командир, барыжишь черным деревом?

Вот же язва, нашла, блин, работорговца!

– Амара, я давно хотел попросить Андрея ограничить тебе доступ к зомбоящику, из которого ты так щедро черпаешь цитаты. Тем более что главе Аналитической Службы нужен в доме покой, а не мерцающая 3D-картинка с четверкой бубнящих голов зомби вместо колонок!

– Но…

– Все, Лебедь Белая, отбой!

Ха! «Амара» на илитиири действительно означает «лебедь», но вербально окрасить дроу в белый цвет – значит пройтись по самой грани приличий.

Ну ничего, пусть полыхает праведным гневом – коварную ответку я уж как-нибудь переживу. А вот удовлетворить просьбу моего ценнейшего приобретения – многократно проверенного в деле рейдового аналитика, переманенного у наемников, – я просто обязан.

Дело в том, что Амара – непись. Однозначно ушедшая в срыв и забившая на программные алгоритмы, не менее самостоятельная, чем зловредная княгиня Руата – но все-таки не живой игрок.

Старательно раскачивая ее эмоциональный фон, искусственно прививая родной нам культурный слой через сотни книг и терабайты ставших уже классическими фильмов, мы и пытались окончательно очеловечить избранницу Андрея.

Кстати, история оцифровки этого парня сама по себе достойна отдельного рассказа. Говоря привычным мне игровым языком, боги жестоко поглумились над Андреем, вложив все стартовые характеристики исключительно в интеллект. Скрюченный паралитик, держащий шею под пугающим углом и с трудом контролирующий три пальца на левой руке, оказался лишним на этом празднике жизни.