– Покажите стойбище, – ответил варвар надменно. – Я дары для себя выберу сам.

На Станции спешно готовили экспедицию-погоню, а сын вождя Влад проводил время у Семена. Тот оказался единственным, который не исходил запахом страха при виде варвара. Семен, будучи химиком с мировым именем, выполнял и обязанности диетолога. Слов «повар» и «кулинар» до прибытия Семена на Станцию не знали, еда была набором белков, жиров и углеводов. Семен, как всякий работник экстра-класса, мигом уловил закономерности, придумал кое-что свое. До этого времени классикой оставался бестселлер Хомякова, одного из первых побывавших за стеной Полигона, – «1000 рецептов из кухни Малого Мира», хотя все время издавались дополнительные тиражи. Новый Свет в то древнее время еще называли Малым Миром, а Старый – Большим, хотя, по сути, все было наоборот.

Семен начал создавать новые блюда, экспериментировал, все испытывал на себе, из-за чего иной раз покрывался пятнами или сыпью. Бестселлер Хомякова теперь пополнялся, но Семен не посягал на авторство, ему хватало и своей монографии по новым приложениям к химии.

– Если добавить кузялист, – заметил Влад, пробуя блюдо Семена, – будет еще мягче и нежнее.

– Что за кузялист? – насторожился Семен. – Такого не знаю!

Влад тут же вышел с Головастиком в Лес, а Семен за это время трижды безуспешно прогнал компьютер по классу растений, именуемых здесь деревьями. Варвар принес пару молодых и сочных гусениц, за плечами топорщился рулон светло-зеленого листа. Семен с разочарованием узнал дыльник лапчатый.

– Рвать можно только на восьмой день утром, – объяснил Влад. – До восьмого – обычное дерево. Еда для кобылок, джампов, зеленых убийц. А с девятого дня – еда для хрудлей.

– Фактор времени! – воскликнул Семен. – Такие тонкости уловим не скоро. Мир чересчур огромен.

Обед оценили даже равнодушные к гастрономическому разврату технофилы. Семен сиял, от него шли запахи радости и нежности к варвару. Они ходили едва не в обнимку, а Хоша прыгал уже и на Семена, признав окончательно. Остальные шарахались – мало грозного дикаря, раздутого от мускулов, кошмарного Хоши, так за этим трио повадился громко стучать крепкими как сталь когтями чудовищный Головастик. Ксеркс заходил в комнаты, лаборатории, кабинеты. Правда, не всегда, а только в свободное от работы время. Обычно же в стремительном темпе перетаскивал под стальной купол гусениц, жуков, клещей, ногохвосток, червей… На Станции стало тесно, Соколов отчаянно торопил сборы.

В последний день Влад прошелся по Станции, отбирая вперед плату за работу проводником. Дары складывал в мешок, а сам мешок приклеил Головастику на плоский лоб каплями клея. Вдобавок сверху расселся, раскорячившись, Хоша, цепко ухватился лапами, после чего так подозрительно оглядел всех, что попятились даже самые смелые.

Глеб обеспокоенно сообщил Соколову:

– Варвар взял фонарь, два комплекта батареек, коробку с мнемокристаллами.

– А мнемокристаллы зачем?

– Говорит, в его племени женщины носят такие на шее. Я не знаю, что он имеет в виду. Готов поверить!.. Еле уговорили сперва переписать на запасные… Пришлось, ибо он, на беду, выбрал коробку с самыми новейшими данными по генной инженерии. Подозрительный! Следил, чтобы не подсунули другие. Он как-то отличает одни кристаллы от других.

– Ладно, лишь бы информацию продублировали. Ты объяснил, что одной батарейки хватает для беспрерывной работы фонаря на десять лет?

– Объяснил… Что толку? Ему батарейки нужны как диковинный орнамент, какого нет у соседнего вождя. Когда я попытался не давать, рассердился, хотел уехать.

– Ну, это прием в торговле! У меня новость похуже. Дикарь отказался взять тебя.

Глеб отшатнулся, брови взлетели вверх:

– Я с удовольствием останусь, работы выше головы, но чем он мотивирует? Ведь я чаще, чем кто-либо, выхожу из Станции!

– Сам знаешь, он раскрывает рот, только когда необходимо. У дикарей и ковбоев мужчины говорят мало. Болтливых презирают! Так что этот зверь если чего не считает нужным объяснять – не объясняет.

– Поедет только с Куницыным? Или с Назаруком?

– Этих я сам забаллотировал. Один робок, другой нужен здесь.

Они смотрели друг на друга, стараясь прочесть еще что-либо за сказанным. Глеб вспыхнул, голос стал острее ножа:

– Иван Иванович, отдаете отчет? Они должны отправиться через пару часов, едва высохнет роса! А еще не готовы кандидатуры?

Наружная дверь с грохотом раскрылась, пахнула волна холодного утреннего воздуха. Зашипели баллоны с обеззараживающими смесями – увы, конструкторы не учли, что громадный ксеркс будет затаскивать в узкие двери отчаянно отбивающихся жуков, сороконожек, трипсов. Жуки цеплялись страшными крючковатыми лапами за створки, ксеркс упрямо тянул, лапы с треском отрывались, брызгая кровью, долго корчились, прыгали, а гусеницы вовсе рвались пополам, пол и стены оказывались залитыми зеленоватой слизью. Мощный запах дикого Леса, как и сейчас, наполнял всякий раз научно-исследовательскую Станцию.

Варвар приблизился к Верховному Вождю и Глебу довольный, налитый звериной силой и мощью, бросил небрежно:

– Поедет Семен.

Глеб покраснел от гнева, раскрыл рот, но Соколов сказал быстро:

– Согласен.

Глеб в изумлении повернулся к Соколову:

– Безумие! Муравьев не специалист!

Соколов бросил через голову варвара маячащим вдали работникам:

– Муравьева ко мне! Срочно.

Семен примчался запыхавшийся, красный, от него пахло диковинными травами. Соколов кивнул на раздутого от гордости варвара:

– Поступаешь в распоряжение Великого Воина.

Муравьев, глупо улыбаясь, переводил взгляд с одного на другого, понял, отшатнулся:

– Шутите? У меня работы непочатый край. Сами рыскайте!

В голосе Соколова появился металл:

– Он тебя избрал! Других не хочет. Сам виноват, зачем подружился?

– Но я… другие…

Соколов внезапно поник, было видно, как он смертельно устал:

– Семен Тарасович, тогда предложите другой выход. Только не тяните из клопа резину. Ситуацию знаете.

Семен застыл в немой ярости, глаза перебегали с одного лица на другое. Сотрудники отводили взгляды, некоторые отступали, прятались в кабинеты. Влад положил огромную ладонь на плечо химику:

– Со мной не пропадешь! По дороге такие травы покажу!

Соколов обратился к варвару:

– А вторым спутником будет… Катерина Нечаева.

Варвар вскинулся, словно в подбородок снизу всадила жало рисса-наездница:

– Принцесса Кася? Ее не беру!

Их окружали, привлеченные громкими голосами, сотрудники Станции. Появилась запыхавшаяся Кася. Прискакал на одной ноге закованный в прозрачный клей Ковальский, выказывая завидную живучесть.

Соколов покосился на прибывших, сказал насмешливо, намеренно повышая голос:

– Великий Воин, ты не совсем прав. Мы ведь не сомневаемся в твоем умении управлять могучим димом или стрелять из арбалета? Поверь, Катерина Нечаева умеет многое из того, о чем ты не подозреваешь.

Глаза Влада блеснули красными огоньками:

– В Лесу опасно. Лес – для мужчин.

– Великий и доблестный Воин, – проговорил Соколов, пряча усмешку, но прятал так, чтобы варвар заметил. – Это не женщина, а специалист. У нас нет разделения на женщин и людей.

Лицо Влада дрогнуло, синие глаза вспыхнули ярче, красные огоньки горели яростью. Он оглянулся на Касю, та сжимала кулачки и прожигала лютым взглядом огромные дыры в его спине. Вокруг ухмылялись сотрудники, отводили глаза.

Соколов объяснил громко, покровительственно:

– Они становятся женщинами, когда приходит время выходить замуж, когда наступает период кладки яиц… тьфу!.. время рожать. А в работе – только специалисты. Скидок не бывает.

Влад снова выпрямился надменно, сухо отрезал:

– У вас – да. Но отряд веду я? Женщин не беру.

В мощном голосе была завершенность, окончательность. Когда он замолк, все молчали, ибо последнее слово было за ним. Кася выдвинулась, глаза метали молнии: