– Это не я придумала, – возразила она живо. – У меня вкус получше! Недаром же я так воспылала к вам.

– Дорогая леди, – сказал я значительно, – я во главе похода, как вы уже догадываетесь, еще и потому, что не волочусь за юбками. И не даю дурить голову так называемому слабому полу. Бабники… они, как понимаете, высоко не летают. Пока что побудете под стражей. А повесить или утопить – решу чуть позже.

Не знаю, как это Македонский с войсками крохотной Македонии сумел покорить всю Грецию, разбить несметные войска Дария, покорить Персию и всю Азию. Мне людей недостает катастрофически. Я с ужасом вижу, как тает мое войско. И даже не в боях, это было бы понятно, но я осторожничал и оставлял гарнизоны в захваченных крепостях, городах и даже особо крупных замках.

Когда я еще в начале похода предупредил барона Альбрехта, что в этих землях он наивный идеалист, если сравнивать с местными, он не поверил, понятно, даже обиделся, так приятно сознавать свою порочность и бесстыдность, но сейчас убеждается при любом контакте с местными, что он овечка и девственник. И потому, не дожидаясь моих указаний, усилил охрану лорд-протектора плюс майордома, а сэр Норберт, похоже, получил от него лично какие-то дополнительные возможности в области разведки и сбора сведений.

Уже за полночь я заявил, что падаю с ног и, если не посплю хоть часок, завтра буду вообще ни на что не годен, и удалился в покои, Бобика небрежно чеснул по спине и рухнул на ложе.

– Логирд, – сказал я негромко, – ты меня слышишь?

Пару мгновений ничего не происходило, затем Пес шевельнул ушами и привстал. Из стены медленно выплыл призрак, почти прозрачный. Пооранжевел, когда проплыл мимо светильников, но в тени обрел оттенок неприятной сини.

– Прям каракатица, – заметил я.

– Что это? – спросил он заинтересованно.

– Ну… такой морской хамелеон… Что такое хамелеон, не спрашивай, ладно?

– Хорошо, – ответил он, – вы меня позвали, или мне почудилось?

– Тебе не послышалось, – заверил я. – Я рад, что у нас получается.

– Проблемы?

Он завис в центре комнаты, лицо красиво и точно вылеплено, теперь уже не рыхлый туман, а цельный мрамор, красивые плечи, медальон на груди ухитряется даже поблескивать, широкая мускулистая грудь, вроде бы даже шире и выпуклее, чем была.

– Нет, – ответил я с неловкостью, – просто проверка слуха. Вдруг у вас, призраков, другой диапазон? Вспомнил, ты говорил, что удалось позвать меня тогда в городе.

– Теперь проще, – ответил он. – Плоть не мешает. Я не могу, конечно, видеть и слышать все в мире, но могу побывать…

– Везде?

Он покачал головой, я подсознательно ожидал, что все смажется при движении, привидения должны бояться сквозняков, однако суровое и значительное лицо некроманта оставалось четким и резким.

– Увы, – сказал он с сожалением, – много мест, куда никак.

– Уже проверил?

– В первую очередь…

– А что не пускает?

Он пожал плечами, и снова движение было абсолютно естественным.

– Некие стены, – сообщил он. – Где неведомая мне магия, где силы святости, где что-то вообще странное… Вас что-то тревожит?

– Да, – ответил я. – Ты некромант, лучше знаешь все эти темности. Скажи, как получилось, что не этот чертов Террос поглотил меня, а я его? У меня такого и в мыслях не было! Стал бы я всякую гадость…

Логирд снова пожал призрачными плечами, проследил, как это получилось, ответил не сразу, долго морщил лоб и сам старался понять, насколько хорошо морщится:

– Пока точно не скажу… И никто не скажет. Могу только предположить…

– Давай, – пригласил я, – предполагай.

– Когда Террос, – сказал он, – начинает поглощать жертву, открывается и сам! Грубо говоря, жертва тоже начинает его поглощать хотя бы по капельке. Возможно, у вас, сэр Ричард, были какие-то умения… хотя мне такую дикость даже предположить трудно, пусть даже совсем ничтожные для него, которые темный бог поглотить не смог… Старался, но не смог. Или что-то в вас такое, что оказалось ему не по силам. А вот вы смогли.

– Глупости, – пробормотал я.

Он окутался легкой дымкой, исчез на миг, а когда появился снова, мне показалось, что синеватая дымка стала серой.

– У меня другого объяснения нет, – сказал он. – Или какие-то знания…

– Глупости, – повторил я уже не так уверенно.

Впрочем, со дня рождения я жил в мире, где информацией можно захлебнуться. Там за час я видел больше, чем здесь за всю жизнь. Даже когда просто топаешь по своим делам, со всех сторон световая реклама, вывески, масса людей, мигающий светофор, что еще и попискивает для слепых, рядом по шоссе проносятся тысячи разнообразнейших машин, в нагрудном кармане задергался мобильник, ага, эсэмэска, электронные часы на стене напротив и на запястье, на ухе блютузная прищепка, интересный фонтан, дай сфоткаю… сразу брошу по инету на свой комп, а то и перекину Валюшке…

А с даром предков Валленштейна помнить все-все, этим мусором информации могу угробить и десять таких темных. Пусть проглотит и усвоит умение отправлять эсэмэски из метро! А вот то, что знает он, для меня куда объяснимее.

Логирд очень внимательно наблюдал за моим лицом. Что-то понял, во всяком случае, ничего больше не сказал, да и я не стал ничего уточнять.

– Я ничего не знаю о возможностях Терроса, – признался он, – и даже не знаю, можно ли ими пользоваться… человеку? Или для этого нужно стать… им? Но если вам удастся освоить хотя бы часть, доступную существу из плоти…

– И что?

– Я просто не знаю, – сказал он. – Просто не знаю.

Я пробормотал:

– Я тоже не знаю… Ты сам видишь, знание – сила. Молодые и здоровые дурни гибнут, как мухи, а у магов даже старичье выживает среди сплошной резни. Ты хоть еще в цвете лет, а я знал одного старого пердуна, песок сыпался, точно вроде бы погиб при захвате замка, хоть никто его мертвым и не видел, а потом я встретил живехонького и крепенького у той же хозяйки и за тем же занятием! Будто ничего и не случилось. Как с гуся вода.

Логирд пробормотал польщенно:

– Ваша светлость, вы с такими опасными мыслями вообще договоритесь непонятно до чего! До полезности образования, например, или до необходимости грамотности.

Я огрызнулся:

– Ладно, умник! Не отвлекай.

Я сосредоточился, положил руку на стол и вперил в нее бараний взгляд. Долгое время ничего не происходило, я напрягался, кряхтел, грозно шевелил ушами и складками на лбу, вроде бы палец защипало, стало горячо, кожа на миг затвердела, но тут же все вернулось к норме.

Я сказал с раздражением:

– Это ты сопишь, отвлекаешь!..

– Я?

– Или топаешь, – обвинил я. – И вообще… Топающее привидение – это отвратительно!

– Сэр Ричард, – ответил он с достоинством, – я не привидение!

– А кто?

– Призрак.

– Ух ты… здорово… Не знал. А что, есть разница?

Он проигнорировал детский выпад, сказал успокаивающе:

– Сэр Ричард, не переживайте, у вас получилось. У меня глаз наметанный… Это вы увидели только ороговевший палец, я же заметил больше. Да, это значит, что сумеете трансформироваться в нечто крупное, мохнатое, и у вас вполне могут быть крылья… Вы о таком мечтали?

Я посмотрел на него ошарашенно.

– Что, правда?..

– Я говорю серьезно, – ответил он. – Признаться, я сам не ожидал, что станете так быстро проникать в умения Терроса.

Я проговорил тихо:

– Вообще-то да, я до сих пор помню это ощущение… Признаюсь, Логирд, некромант из меня хреновый, но я провел ночь с вампиршей и на всю жизнь запомнил ощущение, когда она в огромную мохнатую… нет, не птицу, а что-то вроде летучей мыши, а я у нее на спине, обхватив ее и жадно щупая там, где у нее никакой шерсти… Этот сладострастный полет в ночи, когда в небе полная луна, а внизу серебряный свет, это падение всего святого во мне…

На его лице оставалось выражение сильнейшего изумления, но заговорил достаточно деловито:

– Тогда понятно. Вас тряхнуло, вы сохранили это сладостно-позорное… гм… ощущение. Вам нетрудно его вызвать снова. Нет-нет, повторять не нужно! Только представить. Сэр Ричард, только не говорите, что никогда не вспоминаете. Такие картинки сами возникают жаркими ночами.